Адепт - Адам Пшехшта

– Какое общество?

– Прошу прощения, ваше высокоблагородие, забылся, – быстро произнес Матушкин. – Я хотел сказать, что трудно из них хотя бы что-то вытащить.

Самарин, ничего не сказав, отправился принять душ. Спортивный клуб для офицеров варшавского гарнизона был одним из самых современных во всей Империи: тренажерный зал, боксерский ринг, татами для джиу-джитсу, фехтовальный зал, тир, сауна. Да-а-а, в Варшаве жилось совсем не плохо. Ну и ничего странного, не просто так ее назвали «третьей столицей»…

Алхимик… Самарину почти сразу понравился Рудницкий. Это не изменяет факт, что верность Рудницкого Империи была проблематичной. Очень проблематичной. Но что касается личной лояльности Самарин не имел ни малейших возражений: Рудницкий доказал, что ему можно доверять, еще в анклаве. Хотя нельзя отрицать, что бросить «русских» на произвол судьбы очень облегчило бы ему жизнь. К тому же алхимик знал анклав лучше, чем любой магистр гильдии. И может, неохотно, однако он делился знаниями. Это все делало его очень ценным, особенно принимая во внимание миссию Самарина. Наконец, офицер, как и большинство солдат, был немного суеверным. А не судьба ли поставила поляка на его пути? Ведь только благодаря ему они вышли из анклава живыми. Нет, решил он, никто не будет «заниматься» Рудницким. Даже если отец алхимика принимал участие в печально известном бунте в тысяча восемьсот шестьдесят третьем…

* * *

Самарин прищурил глаза: некоторые улицы Варшавы были освещены электрическими фонарями. Их неприятный яркий свет напоминал пропущенное через кусок грязного льда солнечное сияние. Он ослеплял. Пусть и на мгновение. Чтобы убить, достаточно и секунды. Ну, может, две…

Шаги за спиной означали, что за ним следят. Характерный стук металла о мостовую доказывал, что таинственный преследователь носит подкованные сапоги. Значит, любитель, это хорошо. А если так, то он точно не один. Местные бандиты никогда не действовали в одиночку – это слишком рискованно. К сожалению, существовал еще один вариант: возможно, речь идет вообще не о грабеже. Что проще, чем нанять несколько местных головорезов? И проверить, кем в действительности является некий Александр Борисович Самарин? Или просто убить подозрительного залетного из Петербурга. Нет человека – нет проблемы…

Офицер свернул на Школьную, направился в сторону небольшого сквера. Если кто-то захочет на него напасть, то только там. На ходу он расстегнул пуговицы длинного до щиколоток плаща, слегка повернул набалдашник трости. Он сомневался, что нападавший или нападавшие воспользуются огнестрельным оружием недалеко от центра города. Слишком много патрулей.

Когда он ступил на засаженную деревьями аллейку, от ствола огромного каштана отделилась долговязая тень. Через мгновение к ней присоединилась еще одна: засада.

Лязг складного ножа говорил о том, что это не уличное ограбление, никаких требований, команд или угроз. Только смерть.

Самарин молниеносно вытащил из трости шпагу и заколол нападавшего, после чего, не обращая на него внимания, – со временем учишься различать смертельный удар – стегнул следующего по запястью. Тот выругался и полез в карман. Офицер ударил его коварным пинком под колено и оглушил массивной рукоятью.

Последний, тот, что в подкованных сапогах, не удивился. Ему удалось вытащить собственную шпагу и занять фехтовальную позицию.

– En garde! – прошипел он с иностранным акцентом.

Самарин прощупал его быстрым выпадом, но вынужден был отступить, поскольку мужчина от обороны сразу же перешел в наступление с невероятной, почти сверхъестественной скоростью. Через минуту офицер увеличил дистанцию, отбивая все более жестокие атаки противника. Скорее всего враг решил, что превосходит россиянина в мастерстве. Возможно, так и было. Но он бился по правилам поединков, а Самарин не собирался следовать джентльменским принципам.

Офицер избежал удара противника и сделал обманный выпад, провоцируя мужчину к контратаке, после чего схватил за лезвие ладонью в перчатке. Нападающий попытался вырвать шпагу из захвата, но было поздно: клинок Самарина уже достал его сердце.

Еще минуту офицер прислушивался, не слышно ли шагов в темноте, но ночь молчала, опасность миновала.

Самарин обыскал трупы и при свете спички осмотрел документы убитого: паспорт выдан на имя де Рюйтер. Россиянин засомневался, что оно настоящее. Следующий труп не имел при себе ничего, кроме оброненной монетки, а последний, оглушенный, как раз поднимался на колени.

– Кто ты? Кто вас нанял? – рявкнул Самарин.

Тот сжал зубы и затрясся, безуспешно пытаясь унять дрожь.

– Отвечай! – офицер ткнул его шпагой в шею.

– Да кто ж тебе скажет! – прохрипел язвительно противник.

Самарин пнул его в живот, но опоздал на удар сердца. Мужчина успел разгрызть капсулу с ядом. Судороги, пена изо рта и запах горького миндаля – цианистый калий.

– Вот черт, – проворчал Самарин.

Это не могли быть обычные бандиты, те никогда бы не покончили с собой. Применение яда говорило об огромной дисциплине, характерной исключительно для шпионов высшей категории. «Еще одна проблема», – устало подумал офицер. Еще одна держава присоединилась к игре.

* * *

Несмотря на поздний час, окна неоготической каменицы, принадлежавшей тетке Самарина, были освещены множеством свечей. Княгине не нравились новомодные изобретения типа газовых ламп, не говоря уже об электрических. Единственной новинкой, о которой она говорила с признательностью, был телефон, благодаря которому она терроризировала семью и друзей.

Самарин отдал плащ и шляпу дворецкому и направился в салон. Он замер перед дверями, остановленный властным жестом доверенного княгини. Похоже, ему надоело играть роль кучера, и сейчас старик развлекался ролью майордома.

– Что опять? – гневно спросил офицер. – Скучно стало?

Старик, одетый в изысканную ливрею, красноречиво коснулся своего запястья. Самарин посмотрел вниз – на его манжете было кровавое пятно.

– Позвольте, барин, – буркнул майордом, щелкнув пальцами.

Тут же вырос, как из-под земли, молодой слуга с безукоризненно белой рубашкой.

– Накрахмаленная, – обреченно произнес офицер. С детства ненавидел жесткие воротнички.

– Слегка, – заверил его старик с фальшивой улыбкой.

Самарин застегивал пуговицы, стараясь не обращать внимания на тот факт, что накрахмаленная рубашка скрипела при каждом движении. А воротничок давал меньше свободы, чем собачий ошейник.

– Вы довольны, Иосиф Андреевич? – спросил он с укоризной. – Тетя у себя?

– Ожидают в салоне, – проинформировал слуга, полностью проигнорировав первый вопрос. – И не сутулься, прохвост!

Самарин резко выровнялся, словно ему снова было семь лет, а Иосиф Черский давал ему первый урок фехтования. Офицер до сих пор не знал, кем для тетки был этот мужчина, притворяющийся слугой, но из весьма смутных воспоминаний, которые себе позволяла время от времени Ее Светлость, он пришел к выводу, что Черский появился в ее жизни во время последнего польского бунта, когда Мария Павловна Волконская была еще молодой. С того времени она безгранично доверяла ему и, надо признать, никогда не разочаровалась в его преданности. Как и Самарин.