М – значит мотивация! - Маргарита Александровна Гришаева

себе. Не должна обманывать его чувства и так эгоистично наслаждаться этим поцелуем. Какая же я … просто отвратительная…

Дрожь моего тела в чужих руках и одинокая слеза по щеке не остались незамеченными.

— Шаго? Что случилось? — тут же отпустил мужчина меня и обеспокоенно заглянул в лицо.

— Вы ошиблись, — всхлипнула я и, не выдержав взгляда, спрятала лицо в руках, — все не так.

— В чем ошибся? — не понял меня мужчина.

— Во всем, — пробормотала я, — Все совсем по-другому.

— Как по-другому? — уже начал нервничать магистр Двэйн. — Что можно было не так понять? Ты на лекциях с меня взгляда не спускала?

— Не спускала, — всхлипнув, согласилась я, чувствуя, как внутри разливается горечь.

— Пирог мне приносила?

— Приносила, — снова согласилась я.

— Ты мне письмо с признанием передала, Шаго! — слегка повысил он голос. — Что после этого можно понять не так?

— Не вам, — все же еле слышно выдохнула я.

— Что?

— Не вам письмо было, — с трудом сдерживая рыдания, проговорила я, — все не вам было. Это все ошибка.

— Кто? — холодным отстраненным голосом спросил мужчина.

— Антейн, — еле слышно проговорила в ответ, но он услышал.

Кажется, все случайности сложились в его голове очень быстро. Я с затаенным дыханием ожидала реакции, страшась и готовясь к скандалам.

Но ничего, тишина. В полном молчании меня отодвинули от себя, и ледяной голос, почему-то разрывая своими интонациями мне сердце, произнес:

— Идите адептка Мияри, уже слишком поздно.

— Прос… — заикнулась я, но мне не дали договорить.

— Уйди, — усталым голосом проговорил мужчина.

И я, проглотив слова извинений вместе со слезами, покинула экипаж.

Как шла до корпуса, уже не помню. В голове пусто, а на сердце почему-то холодно. Но я же правильно поступила. Обманывать его было бы жестоко! Я же люблю другого! Но все равно почему-то больно.

Знакомый голос недалеко от входа в общежитие заставил остановиться и прислушаться. Милый Антейн? Почему здесь? А поняв, что и второй говорящий мне смутно знаком, совсем удивилась. Этот-то что здесь делает?

— Ты мне обещал, что сегодня я буду наслаждаться прилюдным и жестоким унижением девчонки, и где? — шипел некто, — Я тебе деньги заплатил, а результата что-то не вижу!

— Да я тут не причем, — возмущался в ответ мой милый, — Я договорился, ждал, а девчонка не пришла! Да и вообще, говорят, ее в академии нет. Небось приворот какой-то паленый. Я же говорил, надо было проклятье накладывать, чтобы надежнее.

— Ты совсем идиот! Мы где учимся? Ты что думаешь, в Академии проклятий, кто-то мог пропустить любовное проклятье на одной из адепток, — злобно прошипели в ответ, — Приворотное зелье в данном случае куда лучше. Да и брал я его в надежном месте, так что все остальное — исключительно твоя вина!

Дальше я даже не слушала, потому что у меня словно пелена спала с глаз. Хотя почему словно, эффект приворотного зелья рассеивается, как только привороженный узнает о нем.

Бездна, какая же я дура была! Как можно было не понять, что я не могла так себя вести! Да, я бываю взбалмошной, но настолько потерять голову от любви? Ходить и пускать слюни на объект моего обожания? Не настолько я больная головой.

А все оказалось так просто. Всего лишь адепт Карнай, желавший отомстить за мой отказ в начале учебного года, и адепт Двэйн, желавший подзаработать, и вот, пожалуйста, вы получаете совсем безголовую девушку.

До своей комнаты, я доползла кое-как. И только там, опустившись на пол у двери, горько разрыдалась. Потому что даже сквозь занавесь приворота ко мне ведь пробивались искренние чувства. Да и зеленые глаза приворожили меня куда раньше чужого зелья. Я ведь действительно влюбилась. Так глупо и наивно. По-детски. В собственного преподавателя. Но сколько нас, таких влюбленных в него дурочек, поэтому я даже не надеялась и не пыталась, закрыв глубоко внутри ростки чувств.

Но ведь все оказалось по-другому! Я ему тоже нравлюсь! А он думает, что я люблю этого твареныша Антейна.

Как же так получилось? Как теперь все исправить?

Не знаю, сколько проплакала, но в какой-то момент просто устала ковыряться в собственной ране. Нет уж. Я так просто не сдамся. Я ведь не такая. Не робкая мямля с затуманенным зельем разумом. Я сильная и всего добьюсь. Просто мне нужна правильная мотивация. Если уж у меня получилось завоевать его сердце, когда я была нацелена на другое, то и теперь все получится.

Часть вторая — осенний семестр

— Адептка Мияри, — холодный донельзя злой голос куратора нашего курса пробирал до самой глубины души, — Я надеюсь, вы понимаете насколько плачевно ваше нынешнее положение.

Я, потупив взгляд, печально кивнула.

Алистар Двэйн, наш куратор, преподаватель расоведенья, настоящий полудемон миров Хаоса, ну и просто мужчина, внушающий уважение, а иногда и страх, неокрепшим умам адептов Академии Проклятий, и вызывающий трепет и боль в моем уставшем измученном сердечке, сверлил меня раздраженным взглядом.

И вот так вот уже почти полгода. Он ненавидит, не хочет меня видеть и разговаривать не хочет, а я страдаю и все равно люблю. И объясниться не могу никак. Только и остается, что вот такими вот кардинальными способами добиваться встречи.

— Вы осознаете, сколько проблем создали за это полугодие? — раздраженно поинтересовался у меня мужчина.

А я только подняла взгляд на эти зеленые глаза, мечтая вновь увидеть в них сжигающее пламя, но увидела лишь холодный лед и снова печально вздохнула, и кивнула, подтверждая, что осознаю.

В этом кабинете я, наверное, стабильно раз в месяц появлялась. Вот только поговорить не удалось ни разу.

— Сначала вас привели сюда за драку в коридоре. С адептом Двэйном, — проницательный взгляд, а я, лишь поджав губы, старательно увожу взгляд в сторону окна.

Так ему и надо. Гаденыш.

Это случилось сразу после каникул. Все лето я размышляла, как же объяснить магистру все, а ничего путного и не придумала. И решила, что в этот раз надо быть проще. Надо просто поговорить.

Но как оказалось, и это сделать очень сложно, ведь магистра для этого надо еще поймать. И в итоге все чего я добилась, это осознание, что на то, чтобы выслушать меня, у куратора нет времени, просто патологически. Сколько бы я не пыталась. Поняв, что лично мне к нему, очевидно, не пробраться, снова взялась за эпистолярный жанр.

Письмо писала обстоятельно и долго. Объяснялась, что все случившееся ошибка. Что мне задурили голову, что мне очень жаль, что тогда в тот вечер все так получилось. И на самом деле, я люблю