Привет, грабли! Да, снова я - Елена Лабрус

— Чёрт с тобой! — кивнул Сава, соглашаясь.

— Его дочь… — начала было Кира.

— Я разберусь, — скривился он. — Мне не нужны твои инструкции.

— Как скажешь. Я позвоню? — потянулась она к его щеке. Коснулась губами. Погладила по плечу, проведя тонкими пальчиками по коже куртки.

— Я сам позвоню, когда мне будет что тебе сказать, — достал он из её пальцев как по волшебству появившийся там прямоугольник с номером, словно она достала его из-под воротника. И Сава бы удивился, если бы сам не научил её этому фокусу.

Но сейчас он лишь напомнил ему, что всё проходит.

Отголоски старых чувств отгремели как гром, но дождь не пошёл, гроза ушла за горизонт — Киру он больше не любил. Она его даже не волновала.

Она была чёртовой отрыжкой прошлого. Что неминуемо должно было его достать. Рано или поздно.

Но, наверное, где-то в глубине души Савелий даже этого хотел.

Жить, зная, что ты убил человека — всё равно, что сидеть в пустыне на водяной бомбе. Ты не можешь никому рассказать. К тебе никто не придёт на помощь. И ты можешь сидеть сколько хватит сил и надеяться, что однажды вода в бомбе испариться. Или встать и раскидать свою жизнь на куски.

В разные периоды своей жизни ему хотелось то одного, то другого.

Но чего бы он ни хотел, он всё ещё сидел на чёртовой бомбе…

Остаток дня Савелий думал, а не оказался ли он в офисе Астахова по милости Киры. Может, это она подсунула Астахову его резюме и нашла возможность убедить, что ему очень нужен финансовый аналитик? Но потом отмёл эту мысль — Алекс Астахов был не из тех людей, кого легко заставить что-то сделать без его на то воли.

Савелий даже позвонил Насте. И узнал, что нет. Кира скорее всего не врала, когда сказала, что Савелий подвернулся ей пусть и удачно, но случайно.

Первоначальный план состоял в том, что Настя заводит отношения с Патыцыным. Он глава отдела, что отвечал за все находящиеся в распоряжении «Империал-Недвижимости» особняки. И рано или поздно Астахов взял бы его с собой оценить очередной объект, а учитывая Костино образование искусствоведа — просто не мог не взять. Но то ли Патыцын что-то заподозрил, то ли просто решил избавиться от навязчивого внимания девушки — Настю обвинили в том, что она копировала конфиденциальные документы и оставила себе копии, и уволили в тот же день.

— А я их и в глаза не видела эти документы, — жаловалась она.

В тот же день, когда в офисе появился Слава. И здесь уже он в совпадение не поверил.

Да, секретарь действительно за небольшую плату приносила Кире копии всех бумаг, что попадали ей в руки, а та уже сама решала, что из них ей полезно, а что нет — так у Киры в руках оказались копии документов Савелия.

Да, это Кира сказала Насте переключиться с Кости на Саву и заманить к себе — что оказалось несложно. Чёрт побери, да, он любил секс. Некоторые вещи не меняются.

Но то, что Кира рассчитывала только на эту девчонку — такого в принципе не могло быть. Она наверняка пробовала разные варианты.

В свои тридцать пять (она на три года была старше Савелия) на роль «наложницы» Астахова она, скорее всего не сгодилась, хотя Сава был уверен, пыталась. А как потом выяснилось, с ними он не особо и откровенничал, так что не жаль. Но, возможно, она и была той самой пассией Патыцына, о которой Сава слышал мельком, пока наливал себе кофе в обеденной зоне, где всегда стояли свежая выпечка, нарезанные фрукты, и, кроме чая-кофе, блендер для коктейлей и смузи.

Теперь он думал, что зря, наверное, всех чурался. Не мешало бы познакомиться поближе с тем же Патыцыным. Он, как правая рука Астахова, возможно, мог бы рассказать Саве про его дочь. А ещё больше о ней, наверняка, знали девчонки, что без конца перемывали кому-то косточки. Но больше всего он рассчитывал, что дочь Астахова будет на празднике, посвящённом помолвке, и он справится сам, без чьей-либо помощи.

Только как никогда это его удручало.

И он точно знал почему.

В его планах была Кис-Кис. А теперь ему придётся делать то, что он совсем не хотел: знакомиться с другой девушкой.

Ещё острее он почувствовал себя в ловушке буквально на следующий день, который начался с того, что персональный менеджер банка привёз ему свеженькую карту Центурион прямо в офис.

— Ну, наконец-то! — расписался он в получении.

Открыл онлайн-банк, чтобы активировать карту и потерял дар речи…

В полученных платежах висело сообщение «ПОЗВОНИ» и номер телефона.

Он набрал цифры немедленно. Просто чтобы убедиться, что это Она. Что всё это время у него на самом деле был её номер.

— Алло, — ответил женский голос.

И Сава не хотел, но засмеялся, когда услышал звук, который не спутал бы ни с чем: у неё во рту снова была конфета.

— Кис-Кис?

— Вообще-то Эвита, — тут же вспылила она.

Да, детка! Так и приклеилась к его губам улыбка. Я уже тебя люблю. Вот за эту взрывоопасность, дерзость, колючесть. М-м-м…

— А это действительно твоё имя?

— Представь себе, — язвила она. — А если тебе нужен твой сраный бумажник, который ты, растяпа, потерял, выходя из такси, приди и возьми.

— Да, сладкая. Просто скажи где и когда.

Она зарычала. И словно ему на зло громко разгрызла конфету.

— На набережной, у стоянки музыкального парохода. В семь! Но ты его не получишь, если ещё раз назовёшь меня этой кошачьей кличкой! — рявкнула она и бросила трубку.

Спасибо, я кончил, откинулся он к спинке стула и закрыл глаза, блаженно улыбаясь.

Девчонка — огонь! Просто огнище!

Но где злость? Где, сука, злость? Хотя где-то в глубине души Сава никогда и не верил, что она воровка, и сейчас был даже рад, что его бумажник подняла Кис-Кис, а не кто-то другой, но… если и злиться, то сейчас только на себя. Он так давно не чувствовал этой дрожи, что она в нём вызывала, этого чёртова томления за грудиной, вибраций души. Но именно сейчас, когда её встретил, как назло, опять ввязался в какую-то авантюру с бывшей.

И всё же вечером он зашёл в салон аренды автомобилей и положил на стол менеджеру карту Центурион.

Крутобокий белый кабриолет, ведомый его рукой, остановится напротив стоянки музыкального теплохода ровно в семь.

Надеюсь, он не бегает по теплоходу с криками «Кис-Кис!»? — крутилась я на пустой стоянке.

Никого со стороны дороги. Никого на полукруглой каменной лавочке. Никого у парапета — только белая крыша прогулочного катера за ним. Да музыка, что оглушала даже на улице.

Подумаешь, опоздала на двадцать минут, посмотрела я на часы. Это же не повод уезжать. Мы, в конце концов, не на свидании. В городе пробки. И вообще я девушка работающая, занятая. Устал ждать? А позвонить никак?