Скажи нам правду - Дана Рейнхардт

Во второй раз все прошло не так радужно.

Мы были на пляже. Пенни опять куда-то уехала. Когда я рассказал, что курил на вечеринке марихуану, она это не одобрила. Пенни была строгих правил, и я говорю это не только потому, что у нас никогда не было секса, просто она была осторожной. Она очень взвешенно принимала решения — мне не нравилось думать об этом в контексте того, что она меня бросила, — и ненавидела ситуации, которые не могла контролировать.

Эрика, сестра Люка, приехала из колледжа на зимние каникулы с большой заначкой, которую Люк быстро стянул вместе с бумагой для самокруток. Никто из нас не знал, как скрутить косяк, к тому же дул сильный ветер, так что сцена была довольно комичной, но мы справились. Пляж был пуст, мы забрались на спасательную вышку и сели, свесив ноги и передавая друг другу самокрутку. Кажется, я тогда подумал, что если выкурю больше, то буду больше смеяться и, возможно, испытаю еще один прилив любви и благодарности.

Как бы не так!

Мир будто сместился, как фильм, в котором звук не совпадает с изображением и время перестало иметь значение. Помню, я смотрел на часы и думал: «Сколько времени прошло, сколько времени прошло?» Только, судя по всему, я произносил это вслух, снова и снова, пока Мэгги не плеснула мне в лицо холодной водой, что только ухудшило ситуацию, поскольку я начал думать: «Зачем она вылила на меня воду? Мы же друзья».

Я не рассказывал об этом Пенни и с тех пор больше не курил.

— Мне не нравилось, что она со мной делала, — услышал я свои слова.

— М-м-м… — Эверетт закрыл глаза и кивнул.

— И… и… такое впечатление, что я действовал как бы вне самого себя, не совпадая с окружающим миром. Поэтому я сказал себе «стоп».

— И все? — спросил Кристофер. — Ты просто бросил? Никаких проблем?

— О, проблема была.

Зависимые не сдаются без борьбы. Если бы они могли, то не были бы зависимыми. Об этом я знал благодаря школьным собраниям «Скажи наркотикам „нет“». Поэтому я представил себе такую сильную зависимость, с которой не в силах был совладать.

Я представил Пенни.

— Я не смог остановиться, — продолжил я. — Это стало самым важным в моей жизни. То, о чем я думал, просыпаясь утром. То, о чем я думал весь день. Когда я смогу покурить? Моя жизнь стала вертеться вокруг одного: когда я снова испытаю кайф? Я перестал общаться с друзьями. А потом… меня бросила девушка.

Я перевел дух. Лгать было легко, а вот сказать правду — меня бросила девушка — оказалось трудно.

— За все нужно платить, верно? — Мейсон смотрел на меня, и весь его вид говорил не о том, что «я связываю твои слова с истиной внутри себя», а о том, что «я могу навесить тебе люлей, даже не вспотев».

— Честно говоря, без нее… я чувствую себя потерянным, — вздохнул я. — И не знаю, как выкинуть ее из головы.

— Тебе так это нравится? Без девушки в голове? — Мейсон согнулся пополам от смеха, хлопая себя по плечу, поскольку рядом не было никого, кому он мог бы дать «пять».

— Мейсон, — сказал Эверетт.

— Что? — Мейсон не перестал смеяться.

— По-моему, ты не слушаешь. Или не принимаешь Ривера всерьез.

— О, я слушаю. Я очень внимательно слушаю. Но принимать Ривера всерьез довольно сложно. Вы только посмотрите на него.

Разумеется, все так и сделали. Мое лицо покрылось скандинавским румянцем.

Эверетт внимательно взглянул на меня:

— Он борется, Мейсон. Как и ты. Как и все мы.

— Значит, — Дафна поймала мой взгляд, — травка просто заполняла пустоту, которая окружала тебя. Это твое «почему?». Ты сделал ее всем, и тебе уже не надо было обращать внимание на то, чего тебе не хватало.

— Может быть.

Почему я сделал Пенни своим «всем»? Чего мне не хватало? У меня был высокий шанс поступить в хороший колледж. Была семья, которая меня любила. Друзья, которые мирились со мной, даже когда я надолго пропадал. Да, меня бросил отец, но я пытался не слишком на этом зацикливаться. Я — симпатичный белый парень из Вестсайда в Лос-Анджелесе. Можно сказать, мне повезло.

— Или, — сказал я, — дело совсем не в этом. Возможно, я просто слабак.

— Извини, я вел себя как придурок, — сказал Мейсон, когда мы вышли на улицу. — Иногда со мной такое бывает, даже не знаю почему. Как будто во мне две личности. Хороший Мейсон и плохой Мейсон. Никогда не знаю, кто у руля… — Он протянул руку: — Принимаешь извинения?

— Конечно.

— И мне жаль, что твоя девушка разбила тебе сердце.

— Да, — вставила Дафна. — Это больно.

— Приятель, — улыбнулся Кристофер, — радуйся свободе. Девчонки — сплошные неприятности.

— Ух ты! — сказала Дафна. — И почему это у тебя нет девушки? Ты же мастер романтических комплиментов.

— Имеешь в виду, что хочешь быть моей подружкой?

— Нет уж, Кристофер, спасибо. У тебя слишком много проблем.

— Ха!

Дафна махнула рукой перед его лицом:

— И у меня нет на это времени.

— У тебя нет времени на парня? — спросил я.

Это казалось мне полной чепухой. Примерно как фразы «Проблема не в тебе, а во мне», «Думаю, нам лучше остаться друзьями» или «Ты ни о чем не думаешь».

— Слушай, я всю неделю забочусь о братьях и сестрах. Утром и вечером. А по субботам хожу сюда, потому что так надо. Когда мне найти время для отношений с каким-нибудь парнем?

Кристофер докурил сигарету и сунул руку в карман за ключами от автомобиля:

— Ладно, народ, все было классно, но мне пора.

Мейсон проверил свой телефон:

— О… вот блин.

— Что? — спросил Кристофер.

— Меня должен был забрать приятель, но обломал, — хмыкнул Мейсон. — Не подбросишь меня?

— Зависит от того, где ты живешь.

— Калвер-Сити.

Калвер-Сити был недалеко от моего дома. Я быстро взвесил минусы смущения от отказа и пятимильный поход в темноте и одиночестве.

— Я живу в Ранчо-Парк, — сказал я. — И тоже бы не отказался.

Кристофер всплеснул руками:

— Кто-нибудь еще? Видимо, я сегодня за такси. Дафна? Тебя подбросить?

— Нет. Я поеду на автобусе.

— На автобусе? — удивился я. — Никто в Лос-Анджелесе не ездит на автобусе.

— Белые не ездят, — усмехнулась Дафна. — А мексиканцы ездят.

Я почувствовал, как румянец снова заливает мои щеки. Почему я такой идиот?

— Я имел в виду… в смысле… что…

— Ты имел в виду, что ты и твои друзья не ездят на автобусе, потому что у вас есть автомобили.