Война за мир - Александр Захаров

курсу — один балл к двум очкам Системы. Его своеобразное извинение за неласковый приём, которым он меня встретил по возвращении из Школы Равновесия. Уж очень «заархивированная база знаний» в моём сознании — дар Наставника Школы — походила на ментальную закладку, — нечто наподобие особенно заковыристого и зловредного проклятия, подчиняющего человека чужой воле.

Я вспомнил бескрайнюю безрадостную равнину с воткнутой в неё башней и мысленно вздрогнул. Не время для воспоминаний. Пока я не окунулся снова в горнило боя надо решить, во что вложить полученные свободные очки параметров. Хотелось бы в силу, или ловкость, или… но всё это тщетная суета и насмешка Падшего над моими желаниями. Реалии кипящего боя не позволят дождаться окончания перестройки организма и исчезновения связанных с этим ощущений. Вновь недрогнувшей рукой вкладываю оба полученных очка в Удачу. Видит Бог, сегодня она мне понадобится.

Удача: 8/10

Магический резерв Глэйса просажен на четверть. Мысленно морщусь, хотя и это тоже ожидаемо. После возвращения из школы Равновесия, когда, наконец, появилось свободное время, я щедро поделился со своим боевым товарищем божественной наградой. Поднял ему уровень до пятого, вложив полученное очко характеристик в выносливость, а ещё попросил и получил в дар от Гавриила магический навык «Неутомимость» (E, 1/1). О его действии не сложно догадаться по названию, как и о том, что он расходует магическую энергию. Не смотря на отсутствие перспектив к развитию этот навык оказался орихалкового ранга редкости и потребовал регистрации в Хранилище Знаний. Причина в его эффективности, но оборотной стороной могущества оказалась прожорливость. Ману он высасывает как голодный младенец грудное молоко. Чтобы она не заканчивалась почти мгновенно, мне пришлось повысить уровень магического дара Глэйса до третьего, но даже так это увеличило время скачки с максимальной скоростью всего лишь на три минуты. Ерунда? В бою эта ерунда может спасти мою жизнь. А вообще-то редкий конь сумеет проскакать на своей максимальной скорости дольше двух-трёх минут, так что навык увеличил это время практически вдвое. В менее утомительных режимах движения конь тратит меньше сил, а значит и расход магической энергии на поддержание действия «неутомимости» существенно снижается. При движении рысью её хватит минут на двадцать. Но навыком управляет инстинкт, а не разум, поэтому Глэйс бездумно и экономно тратит и обычные свои силы, и волшебные. Отсюда и снизившийся на четверть резерв. У прочих коней моего копья такой поддержки нет, да и сами они «пожиже», так что скоро устанут и долго в любом случае не протянут.

Разворачиваюсь к врагам. Прорвавшиеся воины торопливо повторяют мой манёвр, пристраиваясь по бокам. Я ободряюще кивнул каждому. Малодушия не проявил ни один. И дело тут не только в личной храбрости и моём статусе в их глазах как избранника Бога. И даже не в том, что телохранителю, потерявшему в боях за пару дней двух господ, и выжившему самому, лучше повеситься, чем смотреть в глаза людям. Просто тому, кто столкнулся с чудом, намного легче смотреть в глаза смерти. Они верят, что храбрецам, сражавшимся и павшим рядом со мной, попадание в Рай практически гарантировано. И разве я могу подвести эту веру?

Сбоку, в отдалении, из заросшей кустарником рощицы, внезапно начали выезжать новые воины. Много, несколько десятков. Заметив их, мои сарацины в первый момент словно запнулись, а затем, наоборот, приободрились. Я и сам поймал себя на том, что мои губы растягиваются в радостной усмешке.

— В Ра-а-ай! — И наша троица вновь устремляется в атаку.

И словно отвечая мне, со стороны разгоняющих коней всадников грянуло — Босеан!

Глава 4. Магические эксперименты

Перед сшибкой я вновь перехватил щит в левую руку. Всё просто — в затяжной схватке с более многочисленным противником критически важно продержаться как можно дольше в условиях, когда удары будут сыпаться со всех сторон. А мне ведь надо думать не только о своей защите, но и о защите коня.

Первого врага в тяжелом халате с нашитыми поверх него звеньями кольчуги я незатейливо рубанул со спины. Его голова была прикрыта кожаным шлемом, поэтому клинок я нацелил в шею. Разумеется, можно было ударить и выше, но зачем тратить силы, которые ещё понадобятся? Глэйс своей тушей в первый момент легко прокладывал дорогу в толчее боя, позволяя мне раздавать удары направо и налево. Степные лошадки ничего не могли ему противопоставить, тем более что он ещё кусался и лягался. Оба моих уцелевших телохранителя к этому моменту уже потерялись где-то позади, но доспехи на них хорошие, так что шансы у них есть. Главное — продержаться до момента, когда скачущий нам на помощь отряд нанесёт свой удар. Полторы сотни турок против дюжины экипированных опытных воинов и нескольких десятков лёгкой конницы туркополов1 тамплиеров. Чья возьмёт? Я бы не поставил на противника и фальшивого мараведи, но слишком многие турки тоже были в доспехах, а на помощь им от засеки, которую мы не стали штурмовать, сейчас наверняка поспешают другие.

1 — туркополами в Леванте называли наёмную лёгкую конницу из числа местных жителей. Мало у кого из них имелось дорогое оружие и уж тем более доспехи, зато и содержание таких наёмников обходилось недорого. Прекрасно зарекомендовали себя на полях многочисленных сражений в качестве вспомогательных отрядов и конных лучников.

Чаще всего в туркополы шли потомки от смешанных браков греков и турок, но на службу христианам нанимались и сирийцы, и турки, и курды… Поэтому вероисповедание в их среде было разным, встречались даже мусульмане. Служба католикам в любом случае предвещала им крайне незавидную участь в случае плена, о чём все они прекрасно знали.

(примечание автора)

А потом свой удар нанесла пришедшая нам на выручку лёгкая конница. Я это определил по прорвавшемуся даже сквозь угар боя шуму, в котором смешались человеческие крики, ржание раненых коней, звон стали, треск переламываемых копий и столкнувшихся щитов. А потом вокруг стало очень тесно, настолько, что даже Глэйс завяз, и непредсказуемая круговерть боя закрутила нас с новой силой, полностью подчинив своей воле.

Нанося и принимая удары, я не обращал внимания на крики. Всё внимание заняли куда более прозаические вещи. Те из моих противников, кто успевал заметить угрозу в лице меня, редко могли что-то сделать. Впрочем, и мои удары оказывались