Не повторяй ошибок - Кей Хупер

— Мы еще не знаем этого точно, — терпеливо втолковывала она ему.

— После трех убийств? Три трупа, и все — подростки. Как это еще назвать?

— Серийные убийцы в протоколах ФБР в ходе расследования обычно именуются «чужие убийцы», так как они редко завязывают предварительные контакты со своими жертвами или заранее собирают о них сведения. Я считаю, что для нашего дела такой термин не подходит. Судя по состоянию найденных нами тел, я предполагаю, что выездная группа классифицирует наш случай как убийства, совершенные в ритуальных целях.

Потрясенный Макбрайд совсем сник. В обычной обстановке он выглядел весьма представительным мужчиной с привлекательной внешностью, но в результате переживаний и нервного напряжения за последние три недели у него появились черные круги под глазами, мэр осунулся и исхудал так, что пиджак болтался на нем.

— Ритуальные убийства?! — воскликнул он. — Ты хочешь сказать, что мы имеем дело с сатанизмом и с прочей оккультной пакостью?

— Не знаю, Джон, — пожала плечами Миранда. — Но если ты вообразил закутанные в черное фигуры, пляшущие у костра в лесу в полнолуние, то это не так. У нас завелся убийца-одиночка, и какие бы ни были у него мотивы для преступления, какой бы безумной манией он ни страдал и какому бы мерзкому божеству ни служил, я убеждена, что он действовал без сообщников.

— От этого мне не легче, черт побери! Он и в одиночку смог наделать столько вреда и окунуть меня в дерьмо с головой. — Макбрайд на какой-то момент погрузился в печальное раздумье и высидел, словно курица цыпленка, спасительное открытие: — Это непременно должен быть чужак. Он, конечно, не проживает в Гладстоуне, а лишь…

— …захаживает к нам поохотиться, — закончила за него фразу Миранда. — Возможно, и так. И теперь, ссылаясь на три совершенных в городе убийства, мы обязаны обратиться в органы полиции соседних графств с просьбой перетрясти их нераскрытые дела на предмет сходных убийств.

— Значит, огласка, — простонал Макбрайд.

Миранда решила сегодня больше не вступать с мэром в спор. Что-то доказывать ему было бессмысленно. Со вздохом она поднялась со стула.

— Давай, Джон, не будем взваливать на себя лишние заботы. Мы сделаем все, что можем, чтобы избежать огласки. К тому же если эти кудесники из ФБР подтвердят свою репутацию, то очень скоро преступление будет раскрыто, а убийца очутится в тюремной камере.

— А если они не так хороши, как о них говорят? — Мэр тоже поднялся с мрачным видом, нахмурив брови. — Мне уже звонили за вечер с дюжину раз. Паника распространяется по городу быстрее, чем лесной пожар.

— Тогда нам надо успокоить горожан, Джон. Порекомендуем населению принять меры предосторожности… в разумных пределах. И убедим людей, что все ресурсы брошены на поимку убийцы.

— И постараемся сделать так, чтобы эти ребята работали у всех на виду, — подхватил мэр.

Миранда знала, что Макбрайд готов публично переложить ответственность за раскрытие преступления на широкие плечи ФБР и, следовательно, в будущем отдать всю славу пришлым экспертам. Это почти не задевало самолюбия Миранды, но будь она проклята, если допустит, чтобы ее люди лишились того, что заслужили своим усердным трудом.

Впрочем, сейчас она решила не заострять на этом внимания и произнесла с некоторой долей иронии:

— Об этом не беспокойся, Джон. Они и сами по себе — заметная публика. К тому же у нас в городе только один мотель, и расположен он на главной улице, постояльцев обычно раз, два и обчелся. И без нашего старания все обратят на них внимание и будут пялить на них глаза.

— Да, пожалуй, — буркнул мэр, соглашаясь с ней. — Но и ты, Рэнди, следи за ними в оба и постоянно держи меня в курсе дела.

— Ежедневно мой рапорт будет лежать на вашем столе.

Мэр предпочел бы ежедневные личные встречи наедине, но остерегся просить об этом, а лишь предложил:

— Позволь подбросить тебя до дому. Ты измоталась, а я припарковался прямо у входа.

— Как и я, — сказала Миранда. — Так что у тебя нет никаких преимуществ и я ничего не выиграю, согласившись на твое предложение. К тому же моя машина мне понадобится с самого утра, и пусть лучше она стоит у дома. Но все равно спасибо, Джон. Ты очень любезен.

— Когда-нибудь, и я надеюсь, скоро, ты все-таки скажешь мне не «нет», а «да», — заявил Макбрайд, впрочем, без особой уверенности в голосе.

— Спокойной ночи, Джон, — сказала Миранда, словно не слыша его последних слов.

«Синяя птичка» свила себе убогое гнездышко. К такому весьма обоснованному мнению пришел Бишоп, обследовав вместе с коллегами свое будущее пристанище.

Никакое «генеральное обновление», которое, по словам владельца и менеджера в одном лице, затевается в ближайшее время, не вознесло бы его жалкий мотель на другой уровень комфорта и уюта. Даже поесть здесь можно было только в ресторане по соседству (который, кстати, закрывался в девять), а желающие что-то перекусить позже должны были довольствоваться допотопным торговым автоматом в холле на первом этаже. Зато, по крайней мере, в номерах было чисто.

Уже перевалило за полночь, и Бишоп заставлял себя уснуть, чтобы быть в форме к раннему старту, но что-то словно заклинило в налаженном механизме. Он встал с кровати, казавшейся ему неудобной, распаковал портативный компьютер и водрузил его на маленький шаткий столик у окна. Соединившись со штаб-квартирой в Куантико, он перекачал на свой компьютер несколько потенциально полезных файлов, что обычно делал загодя, еще до своего выхода на сцену. В этом деле он почему-то пренебрег подготовкой, и вот теперь…

Он отвернулся от экрана и стал пристально всматриваться в невыразительную литографию на стене. Но видел он совсем иное…

За прошедшие восемь лет Миранда изменилась. То, что она по-прежнему осталась чарующе миловидной, не должно было его удивить. Он, конечно, был к этому готов. Он как бы зацементировал свои чувства, отгородился от нее стеной. Или он только думал, что подготовился к встрече, а на самом деле явился на нее безоружным? Девушка, которую он помнил, несшая в себе ослепительный свет, повзрослев, не утратила его, не померкла, а превратилась в женщину удивительной красоты и редких способностей.

И обрела еще защитный панцирь, экранирующий ее излучение.

Ее полные жизни голубые глаза уже не вспыхивали веселым огнем с такой готовностью, как прежде. И в них теперь угадывалась глубина, где прятались ее собственные мысли. Ее красивое лицо выражало лишь то, что она позволяла ему выражать, а ее стройное тело исполнилось плавной грации. Ее манера говорить стала размеренной, взвешенной, неторопливой, и трудно было представить, как этот голос когда-то трепетал от обиды и боли, дрожал в гневе.

«Ты жестокий, бессердечный мерзавец. Ты используешь себе во благо все и всех, а потом бросаешь за ненадобностью, выжав все соки».

Он подумал, что сейчас в ситуации, сходной с той, Миранда запросто пристрелила бы его.