Один из нас – следующий - Карен М. Макманус

– Этот тип однажды уже поведал нам ужасную сплетню, – ухмыляется Чейз и одними губами шепчет: – Мейв Рохас и Нокс Майерс расстались! Вот новость! Все давно знают, и никто не парится. Самое недраматичное расставание от сотворения мира. Попытайтесь еще раз, что ли.

– Все равно я ему не доверяю, – фыркает Люси. – Такой же псих-одиночка, как Саймон.

– Саймон не был… – начинаю я.

Тут позади раздается чей-то грубый голос:

– Фиби, что за дела?

Мы разом оглядываемся. У Нокса вырывается сдавленное «Тьфу!». Шон Мердок сидит, нагло развалившись на стуле и развернувшись всем корпусом в сторону Фиби. Шон – самый тупой из друзей Брэндона Уэбера. С первого дня совместной учебы он, едва завидев меня, вопил: «Мертвая девушка идет!» Наверняка до сих пор даже имени моего не знает.

Фиби не отвечает, и Шон с грохотом отодвигает стул.

– Не думал, что вы с Эммой такие неразлучные! – Он уже орет на весь кафетерий. – Если ищете себе нового общего бойфренда, то я не возражаю. – Дружки хихикают, и Шон снова повышает голос: – Можете обслуживать по очереди. Или обе сразу. Мне по-всякому нравится.

Моника Хилл, одна из девчонок, постоянно зависающая в обществе Шона и Брэндона, громко ахает и хлопает Шона по руке, явно желая скорее подначить, чем остановить. Брэндон, в свою очередь, смеется громче всех за столом.

– Хотеть не вредно, бро, – говорит он, не глядя в сторону Фиби.

– А ты не жадничай, подумаешь, задело его! – отвечает Шон. – Среди нас ходит полно любовников Лоутон. Правда, Фиби? Две сразу, как по заказу. Хочешь любиться, надо делиться! – Он начинает ржать. – Ух ты! Брэндон, а я поэт!

Внезапно в кафетерии становится тихо. Фиби уставилась в пол, побледнев и сжав губы. Я едва не вскакиваю с места – желание что-то сделать непреодолимо, – хотя понятия не имею, что именно делать. А потом Фиби поднимает голову и громко и отчетливо произносит, глядя прямо в глаза Шону:

– Спасибо за предложение. Если мне захочется испытать скуку и разочарование, я лучше посмотрю, как ты играешь в бейсбол.

Затем она берет зеленое яблоко и демонстративно откусывает большущий кусок.

– Черт, детка! – выкрикивает Чейз.

Гул в кафетерии нарастает и переходит в гвалт и свист. Лицо Шона угрожающе багровеет. Но прежде чем он успевает что-то сказать, из кухни выходит один из работников. У Роберта телосложение – как у полузащитника в футболе, а еще он единственный в «Бэйвью-Хай», у кого голос громче, чем у Шона. Роберт приставляет руки ко рту рупором, и я опускаюсь обратно на стул.

– Или все замолкают, или я зову кого-то из учителей!

Громкость моментально уменьшается вдвое, и легко расслышать, как Шон, вернувшись на место, бубнит, выговаривая каждое слово раздельно:

– Это. Сказала. Шлюха. Лоутон.

– Мердок, к директору! – немедленно реагирует Роберт.

– Что? – протестует Шон, раскинув руки. – Она первая начала. Подошла и оскорбила ни с того ни с сего. Это травля! Нарушение правил поведения в школе!

Меня уже трясет от негодования. Почему молчу? Что, черт возьми, мне терять?

– Ложь! – выкрикиваю я, и Нокс от испуга чуть не подпрыгивает. – Ты спровоцировал ее. Все видели!

По кафетерию разносятся одобрительные возгласы. Шон фыркает:

– А тебя не спрашивают, раковая шейка!

От его слов меня чуть не выворачивает, но я закатываю глаза, будто этот выпад меня давно не касается.

– О, так я попала в точку!

Роберт делает несколько шагов вперед, скрестив покрытые татуировками руки. По слухам, он раньше трудился на зоне, в тюремной кухне – весьма неплохая тренировка для работы в школьном кафетерии. Собственно говоря, благодаря этому его и наняли. Директор Гупта все же извлекла урок из прошлогодних событий.

– Мердок, к директору! – рявкает Роберт. – Не пойдешь сам – я помогу. Тебе это не понравится, будь уверен.

Шон встает с места, что-то процедив сквозь зубы – я не слышу, что именно. Проходя мимо Фиби, он волком смотрит на нее, и девушка отвечает тем же. Однако едва он уходит, лицо Фиби тут же теряет твердость.

– Кого-то сегодня оставят после уроков, – нараспев произносит Чейз. – Смотри не умри там, Мердок.

Звенит звонок, и мы собираем вещи. Джулс берет поднос Фиби и что-то шепчет ей на ухо. Фиби кивает, вешает рюкзак на плечо и направляется к выходу, остановившись у нашего стола, чтобы пропустить группку младшеклассниц. Девочки косятся на нее и прыскают от смеха.

Я трогаю Фиби за руку.

– Ты как?

Она оглядывается, но ответить не успевает. С другой стороны подходит Люси.

– Нельзя спускать такое на тормозах! – На миг я почти восхищаюсь ею. Затем на лице Люси вновь появляется самодовольное выражение. – Может, стоит рассказать все директору Гупте? Я начинаю думать, что школе пошел бы на пользу полный отказ от телефонов…

Фиби, сверкнув глазами, резко поворачивается к ней. Люси открывает рот и пятится, очевидно, вообразив себя на сцене. Но Фиби произносит с ледяным спокойствием:

– Даже. Не. Смей.

Четверг, 20 февраля

– Кардинальный, – читаю я слово с очередной карточки.

Оуэн ложится грудью на кухонный стол, морща лоб от усердия.

– А скажи какую-нибудь фразу с этим словом.

– Э-э… – Я затрудняюсь, и он чуть слышно вздыхает.

– Посмотри на обратной стороне.

– Ах да. – Я переворачиваю карточку, которую держу в руке. – «Работы ученого произвели кардинальный переворот в точных науках».

– Кардинальный. – Оуэн повторяет по буквам: – К-О-О-Р-Д-И-Н-А-Л-Ь-Н-Ы-Й. – И улыбается, ожидая, что я в десятый раз подниму большой палец в знак одобрения.

Я недоуменно замираю, не выпуская карточку из рук. После всего случившегося за последние сутки меня мало что может расстроить, разве что ошибка Оуэна при подготовке к состязанию по орфографии. В подобных вещах он обычно на уровне старших классов.

– Неправильно. Ты ошибся.

– Не может быть. – Он поправляет очки. – Что ты мне прочитала, то я и произнес по буквам.

– Нет такого слова – координальный. Правильно будет – кардинальный. К-А-Р-Д-И-Н-А-Л-Ь-Н-Ы-Й. То есть самый важный, существенный.

– Дай посмотрю. – Оуэн протягивает руку за карточкой. Обычно я с учебой ему не помогаю, но сегодня вина за ужасный поступок по отношению к Эмме подвигла меня и на это. Знаю, Оуэну хочется, чтобы мы с Эммой уделяли ему больше внимания, и он ведет себя соответственно. Брат не в меру любопытен от природы, а если к нам приходят друзья, его и вовсе не удержать. Постоянно забегает в комнату, когда Джулс у меня в гостях, порой таскается вместе с Эммой в библиотеку на занятия с отстающими, раздражая этим нас обеих, хотя я понимаю – и сестра тоже, – что Оуэн всего лишь хочет быть частью семьи.