Грешные намерения - Элизабет Хойт

Сайленс остановилась на потертых ступенях и громко постучала в тяжелую деревянную дверь. В приюте раньше был колокольчик, но в прошлое Рождество его украли. Уинтер все еще не удосужился повесить новый, и иногда Сайленс долго стучалась, дожидаясь, пока ее не услышат.

Но сегодня дверь открыли почти сразу.

Сайленс увидела перед собой чисто вымытые розовые щеки, черные, зачесанные назад волосы и проницательные карие глаза.

— Доброе утро, Мэри Уитсон. Мэри присела:

— Доброе утро, миссис Холлингбрук. Сайленс вошла в узкий коридор и сняла шаль.

— Моя сестра здесь?

— Мэм на кухне, — сказала Мэри. Сайленс улыбнулась:

— Я пойду к ней.

Мэри кивнула и с важным видом стала подниматься по лестнице, где ее ожидали прерванные дела.

Сайленс взяла корзину с плоским дном, которую принесла с собой, и направилась в кухню.

— Доброе утро, — поздоровалась она, войдя. Темперанс отвернулась от огромного горшка, в котором что-то кипело.

— Доброе утро, сестра! Какой приятный сюрприз. Я не знала, что ты сегодня зайдешь.

— Я и не собиралась. — Сайленс чувствовала, что смущенно краснеет. Она больше недели не была в приюте. — Но сегодня утром на рынке я купила сушеных ягод и принесла их сюда.

— О, как хорошо ты придумала! Это понравится Мэри Уитсон, — сказала Темперанс. — Она так любит булочки с изюмом.

— Гм. — Сайленс поставила корзинку на старый кухонный стол. — Она, кажется, выросла еще на дюйм с тех пор, как я ее видела последний раз.

— И правда, выросла. — Темперанс вытерла передником пот с висков. — И очень похорошела, хотя об этом я ей не говорю. Не хочу, чтобы она кичилась этим.

Сайленс улыбнулась, открывая корзину:

— Ты как будто гордишься ею.

— Горжусь? — рассеянно переспросила Темперанс. Она снова занялась кипящим горшком.

— Да. — Сайленс, поколебавшись, нерешительно продолжала: — В ее возрасте уже идут в обучение, не так ли?

— Да. Даже немного младше, — вздохнула Темперанс. — Но она так помогает мне в приюте. Я даже не присматривала ей место.

Сайленс молча вынула содержимое корзины. Темперанс знала лучше ее, что слишком сильная привязанность к приютским детям не приведет ни к чему хорошему.

— У тебя здесь не только ягоды, — подойдя к столу, сказала Темперанс.

— Я принесла еще чулки, которые связала. — Сайленс смущенно показала свою работу — три пары маленьких чулочков. Правда, все они были разного размера, но все же одинаковой формы. Более или менее. — Я вязала пару для Уильяма, и осталось немного шерсти.

— О, надо же. Я совсем забыла, что скоро должен вернуться капитан Холлингбрук.

Сайленс ощутила тихую радость при упоминании мужа. Уильям ушел в плавание несколько месяцев назад, капитаном на «Финче», торговом судне, возвращавшимся из Вест-Индии.

Она наклонила голову, отвечая сестре:

— Он должен вернуться со дня на день. Я надеюсь, когда он вернется, вы с Уинтером придете к нам, отпраздновать его возвращение.

Темперанс ответила не сразу, и Сайленс подняла на нее глаза. Ее сестра, задумавшись, смотрела на кучку брюквы на столе.

— Что случилось? — спросила Сайленс.

— А что? — Темперанс бросила на нее быстрый взгляд, и ее лицо просветлело. — Да ничего не случилось, дорогая. Ты же знаешь, что мы с Уинтером с удовольствием поужинаем с тобой и капитаном Холлингбруком. Просто сейчас у нас много дел в приюте… — Она умолкла, оглядывая большую кухню.

— Так, наверное, пора нанять кого-то в помощь? Нелл трудится усердно, но она всего лишь женщина.

Темперанс рассмеялась, но напряженно и коротко.

— Если бы у нас был богатый покровитель, мы бы так и сделали. А мы только сегодня смогли заплатить ренту за этот и прошлый месяцы. Если опять опоздаем с оплатой, мистер Уэдж может нас выгнать.

— Что? — Сайленс опустилась на стул. — У меня остался почти фунт из моих карманных денег. Это не поможет?

Темперанс улыбнулась.

— Нет, дорогая. Помогло бы на очень короткое время, но я не хочу брать деньги у капитана Холлингбрука. Я знаю, как вы стараетесь экономить.

Сайленс слегка покраснела. Уильям был прекрасным мужем, но капитан торгового судна не мог накопить много, особенно если содержал жену, престарелую мать и незамужнюю сестру.

— А что же Конкорд? Темперанс покачала головой:

— Уинтер говорит, что после смерти отца пивоварня приносит убытки. И кроме того, Конкорду надо содержать семью.

Сайленс тоже покачала головой. Она и понятия не имела о финансовых затруднениях Конкорда, но мужчины в их семье не всегда обсуждали свои дела с женщинами. Конкорд и его жена Роза имели пятерых восхитительных детей и ожидали следующего.

Она посмотрела на сестру:

— А Эйса? Темперанс поморщилась.

— Ты же знаешь, что Эйса всегда с пренебрежением относился к приюту. Я думаю, Уинтеру неприятна сама мысль, снова идти к нему с протянутой рукой.

Сайленс вытащила из кучки брюкву и взялась за нож, чтобы отрезать ботву.

— Уинтер совсем не гордый человек, насколько я знаю.

— Да, конечно, но даже самый скромный мужчина не лишен некоторой гордости. Кроме того, если бы даже Уинтер попросил Эйсу, то это не значит, что Эйса нам поможет.

Сайленс хотелось возразить, что Эйса, конечно, поможет, если сможет, но она не была в этом уверена. Эйса всегда держался в стороне от семьи, у него были свои тайны.

— Что же делать? — Сайленс начала резать брюкву на кусочки, совсем не похожие на кубики, она никогда не умела резать овощи.

Темперанс взяла другой нож, но остановилась в нерешительности.

— Что касается нашего положения, у меня уже есть план.

— Да?

— Только ты не должна говорить об этом нашим братьям. Сайленс посмотрела на сестру:

— Какой?

— И Верити тоже не говори, — сказала Темперанс. Верити была самой старшей в семье Мейкпис.

Сайленс удивилась. Какой секрет хотела скрыть Темперанс не только от братьев, но и от сестры?

— Ладно.

Темперанс положила нож и, придвинувшись поближе, прошептала:

— Я познакомилась с одним человеком, который представит меня самым влиятельным и богатым людям в Лондоне. Я собираюсь найти для приюта нового попечителя.

— Кого же? — свела брови Сайленс.

Их семья жила скромно. Отец был пивоваром, а после его смерти Конкорд продолжал семейное дело. Отец глубоко верил в образование и постарался, чтобы все ее братья изучили религию, философию, греческий язык и латынь. Их можно было бы назвать интеллектуалами, но это не освобождало их от обязанности зарабатывать себе на жизнь. Люди, о которых говорила Темперанс, были совсем другого калибра.