Краткая история Европы - Джон Херст

Наш современный интерес и уважение к культуре родились как раз в это время, когда интеллектуалы вдруг обратились к творческой жизни народа. Ответом на невнятную болтовню надменных французов о разуме стал призыв надеть сапоги и отправиться в дорогу – к немецкому народу, к крестьянам, записывать их песни и сказания. Вот настоящее просвещение! Главной идеей романтизма стало представление о том, что цивилизация искусственна, что она ограничивает, сковывает человека. Только в недрах народной культуры можно прожить жизнь по-настоящему.

С тех пор эти идеи стали очень популярны на Западе. Их бурный всплеск пришелся на 1960-е гг., когда они приняли форму лозунгов борьбы за раскрепощение: к черту любые правила, давайте жить простой, непосредственной жизнью, выращивать еду и шить одежду своими руками, носить длинные волосы, селиться коммунами, быть искренними в своих чувствах и в отношениях с окружающими! И давайте будем ориентироваться на «простых» людей – крестьян и рабочих, на этих «благородных дикарей».

Романтизм также послужил идейной основой национализма. Эта идеология остается очень влиятельной силой в современном мире. Национализм утверждает, что люди, говорящие на одном языке и принадлежащие к одной культуре, должны жить вместе и иметь собственное государство. Недостаточно просто в теории придумать, как должно быть устроено хорошее государство; если это государство не национальное, хорошим оно не может быть в принципе. Сербы должны жить вместе в сербском государстве, хорваты – в хорватском. Сосуществование сербов и хорватов в рамках одной страны приведет к тому, что ни те, ни другие не смогут реализовать себя в полной мере. Сербская натура может расцвести только в сербском государстве. Так работает идеология национализма.

Романтизм верил в эмоции, народную культуру, национализм и раскрепощение. Еще одна стрелка уводит нас за пределы страницы, но в направлении, противоположном разуму, науке и прогрессу.

Наш график приобрел окончательный вид. На нем наглядно показаны изменения, происходившие в Европе с 1400 г. В центре – в том месте, которое некогда занимала церковь, являвшаяся сердцем средневековой цивилизации, – теперь пустота. Возрождение, Реформация, Научная революция, Просвещение, Романтизм – все эти движения, каждое по-своему, привели к падению ее авторитета.

Католическая церковь, впрочем, и сегодня обладает определенным влиянием. Если вы – просвещенный человек, то, возможно, по-прежнему считаете, что нужно бороться с папой. Разумеется, любой просвещенный человек считает, что контрацепция – это хорошая вещь, однако папа осуждает ее использование, поскольку она противоречит божественному учению, и никакие практические соображения не могут ее оправдать. И хотя большинство католиков на Западе не считаются с мнением папы по этому вопросу, он остается непреклонным. Однако в целом процесс секуляризации продолжает идти полным ходом.

Две противоположные силы – с одной стороны, прогресс и наука, с другой, эмоции и раскрепощение – по-прежнему очень влиятельны. Иногда они выступают как союзники, иногда противостоят друг другу. Посмотрим, как они по-прежнему раздваивают нас. Для начала возьмем отрывок из Библии, повествующий о сотворении человека.

Как бы вы отреагировали, если бы я предложил преподавать в школах библейский рассказ вместо биологии и теории эволюции? «Ни в коем случае! – сказали бы вы, если вы современный, прогрессивный человек. – Мы говорим об образовании! Если каким-то родителям хочется учить детей по Библии, они могут это делать сами, на дому». А что, если мы сохраним биологию и эволюцию, но вместе с ними будем рассказывать и библейскую версию? «Ни в коем случае! Наука доказала, что мы произошли от животных, этому и нужно учить детей. Вокруг полно сумасшедших креационистов. Мы не можем позволить им проникнуть в школу!»

Теперь прочитайте другую историю – на этот раз из среды австралийских аборигенов.

Традиционные общества живут в заколдованном мире. Каждая частичка земли аборигенов имеет свою историю и связывает их современную жизнь с жизнью предков. Как вам кажется, стоит ли сохранять такие истории? «Конечно!» – скажете вы. Стоит ли учить по ним детей аборигенов? «Да, конечно». Стоит ли преподавать их в школах? «Да». И их действительно преподают.

Играя роль просветителя, я бы мог сказать вам: «Если детям интересно происхождение родников и водоемов в скалах, они должны учить геологию». Смутившись, вы ответите: «Не в этом дело…»

Продолжая упорствовать в этой роли, я мог бы сказать: «Аборигены жили в страхе перед тьмой и колдовством». Но вы не будете слушать. Вы очарованы. Вам кажется, что аборигены живут более полной, здоровой, естественной жизнью. Вы уступили своему романтическому чувству.

Кажется, вы раздваиваетесь. Своим детям вы хотите давать только научное знание. И в то же время вы немного завидуете этим людям, не знающим, что такое наука, сохраняющим свои традиционные верования.

И это наша судьба: раздваиваться, разрываться, путаться. Другие цивилизации покоятся на одной традиции, а не на такой вот странной «троице». Они не так склонны к неразберихе, постоянным переворотам, путанице, которая преследует нас в нравственной и интеллектуальной сферах.

У нас очень запутанная родословная, и потому для нас нет места, которое мы могли бы назвать домом.