Адвокат шайтана - Максим Кисловский

— Знаешь, когда я работала медсестрой, моего младшего брата с товарищем привлекли за участие в изнасиловании.

Срок им грозил от восьми лет. Мама наняла через знакомых адвоката, который запросил такую страшную сумму, что нам пришлось не только отдать ему все свои сбережения, но и надолго залезть в большие долги. Тогда я была удивлена дороговизной адвокатских услуг.

— А оказалось, что адвокат брал эти деньги не только для себя, а ещё для следователя с прокурором? — предугадал я и протянул Насте салфетку, указав ей на необходимость избавиться от козявки, торчавшей из её левой ноздри.

— Ну да, дело быстро замяли, — ответила Настя, сморкаясь.

Настя была ещё только начинающим адвокатом (со стажем чуть более года) и в отличие от меня, привлечённого в это сообщество голливудскими сказками про суды присяжных, она была из тех, кто при выборе этой профессии уже знал, что наша адвокатура давно превратилась в беззубую шлюху коррумпированной судебной бюрократии, а размах государственного беспредела и безумства достиг апогея — вступили в силу законы об обожествлении судей, ментам фактически были предоставлены чрезвычайные полномочия, прокурорам даровались абсолютно неограниченные возможности вмешиваться в жизнь любого человека или фирмы, а наскоро придуманным судебным приставам была отведена роль попрошаек и бездельников, по закону лишённых реальной возможности приводить в исполнение судебные акты. Пока престарелые лицедеи и самовлюблённые павлины, занимавшиеся адвокатской практикой на российском телевидении, восторженно разевали рты, восхваляя наперебой эти пьяные выходки законодательной власти (я исхожу из того, что проекты законов в девяностые писались в бане «под пивом», во время весёлых попоек на охоте либо с похмелья. Иначе как можно объяснить такое количество «противоречий и пробелов» в наших законах?), рядовые адвокаты во всеобщем коррупционном угаре так стремились играть главную роль в одной и той же пьесе «Дай взятку и спи спокойно», что их в другой роли уже перестали рассматривать. Вопросы клиентов адвокату свелись до минимума: «А у вас на этого прокурора выход есть? А на судью? Нету?.. Извините, до свидания». За это адвокатуру не только перестали бояться, ценить и уважать, но и отшвырнули на периферию правовой системы, а если быть точнее, её вышвырнули за ненадобностью (ничто же не мешает следователю, прокурору или судье взять взятку напрямую). Поэтому недаром из всех законов, принятых во время так называемой судебной реформы (её истинная цель заключалась в том, чтобы никакой реформации правосудия не допустить), закон об адвокатуре в России был принят самым последним. Потому что адвокатура сама определила место собственной значимости.

Прекрасно зная обо всём этом, как же Настя видела себя в этой профессии? Как и большинство адвокатов — заниматься «разводкой клиентов»?

Косвенный ответ на этот не озвученный мною вопрос прозвучал в сиамском ресторане (мне пришлось свозить Настю в Таиланд, поскольку все её подружки там уже побывали, а она, бедная, нет). В тот момент, когда я боролся с рвотной реакцией на сладкие креветки и салат из жареного солёного ананаса с луком, заиграла трель мобильного телефона Насти, и на несколько минут она забыла о моём присутствии. Из её разговора с телефонным собеседником я понял, что звонил её бывший бойфренд, Саша Клыков. Она прожила с ним около восьми лет ничем не примечательной жизни. Расстаться с ним ей помогло неожиданное вмешательство психопата, который во время своего очередного припадка бешенства развлекался стрельбой из охотничьего карабина наобум из окна своего дома по троллейбусам. Пострадавшим оказался Клыков — он был ранен в руку, при этом была раздроблена кость. Настя тоже была в том троллейбусе, рядом с Клыковым, т. е. пуля-дура могла попасть и в неё. Какое-то время Настя добросовестно ухаживала за больным, но потом перестала и выставила его вещи за дверь.

— Зачем мне нужен был этот инвалид? — объяснила она мне свой поступок, искренне порадовав меня своим цинизмом, благодаря которому теперь у неё был я.

Клыков не остался в долгу: их сожительство закончилось заявлением Насти в суд о привлечении его к уголовной ответственности за нанесение ей побоев. Позже Настя отказалась от идеи его засудить, и их отношения чуть наладились, застыв на околоприятельском уровне, — иногда они созванивались.

Из обрывков услышанных фраз я понял, что Настя обсуждала с Сашей его очередную проделку: у своей теперешней сожительницы он забрал деньги, а поскольку он до этого уже крепко поссорился с ней, она заявила на него в милицию. При этом Лена — так звали сожительницу Саши — была подругой Насти.

— Да, Саш, Лена уже звонила мне и рассказала, что ты её обворовал. Просила быть её адвокатом в этом деле… Что? Ты хочешь, чтобы я стала твоим адвокатом? Ну, это будет зависеть от того, кто мне из вас больше заплатит. Мы, адвокаты, народ продажный…

Вот и ответ. Как говорится, спасибо за откровенность. Закончив беседу по телефону, Настя, не обращая на меня внимания, замурлыкала над дымящимся лобстером на подносе.

Кстати. Кто побывал в Таиланде, согласятся с тем, что там европейских туристов поджидают, в том числе, экзотические варианты надувательства. Кого миновала участь сия, тому повезло. Мне с Настей не повезло. Счёт за лобстера оказался сложенным из стоимостей за каждые сто грамм его веса, хотя цена в меню была указана просто за блюдо из него. Весил этот морской рак больше двух килограмм… Чтобы расплатиться с хитрыми тайцами — цунами их побери! — мне пришлось съездить в отель за недостающими деньгами.

— Странно, почему так дорого? — по дороге из ресторана вопрошала обескураженная Настя.

«Ну прям как в наших судах, — мысленно сравнил я, — только на минутку расслабился, только доверился…». Ведь стоило мне однажды прийти к судье без гранаты, как мне тут же подсунули нечто похожее на «блюдо тайской кухни». Правда, без подобострастных поклонов и резиновых улыбок.

К сожалению, с Настей этими рассуждениями я поделиться не мог. Думаю, если бы она узнала о моих «радикальных методах», отнеслась бы к ним неодобрительно (очень мягко говоря). К тому же, её профессиональные устремления, как я невольно услышал, были направлены совсем на иные цели, нежели мои. Впрочем, меня это не сильно волновало. Развитие нашего романа уже дошло до той стадии, когда душевное беспокойство во мне вызывали другие, более серьёзные, обстоятельства, а здравый смысл подсказывал, что мне пора уже определяться.

К своим тридцати трём годам, успев переспать с кем-то по пьяни, с кем-то по любви, я так и не изменил своим изначальным эстетическим воззрениям, ни за что не желая расставаться с девушкой своей мечты — юной блондинкой с водевильными ногами. По себе знаю, что у тех, кто не женился до моего возраста, в далёкой юности осталась красивая и недостижимая Любовь-Мечта. В белом, розовом или голубом Она шла к тебе сквозь твои сны. Пролетали дни и ночи, но тебе их не было жаль — ведь они были без Неё. В поисках и ожидании Её проходит молодость. Мелькают в памяти глаза и улыбки. Она? Нет, не она. Лица девушек проносятся в потоке времени. Где Она? Может, только что проехала мимо тебя в дорогой иномарке? Кстати, об этой иномарке ты тоже давно мечтал. Ладно, встречу завтра. Чем дольше ожидание, тем сильнее разочарование. Наконец, приходит понимание: никогда! Оглядываешься на вчера. Да, столько было возможностей начать простую и обычную семейную жизнь…