Ночь Огня - Пенелопа Дуглас

за несколько тысяч лет здесь до сих пор не придумали проверенного метода воспитания детей. – И что дальше? Откуда, черт возьми, мне знать, что делает и чего не делает хороший родитель?!

Я такой же невежественный, какой была Кристиана, когда родила меня. Кай прав. Детям надо прислушиваться к более мудрым людям. Я все делал неправильно.

Уинтер крепко обняла меня, коснулась губами виска, а ее грудки прижались к моему торсу.

– Хороший родитель тот, у кого счастливые дети, – прошептала она мне на ухо. – А наши дети очень счастливы. – Она поцеловала меня в щеку, а затем в губы, нежно и неторопливо.

Я закрыл глаза, наслаждаясь шумом воды и прикосновениями Уинтер.

– Они очень счастливы, – повторила она. – И любят тебя.

В моей груди что-то дрогнуло, и я слегка улыбнулся, не в силах сдержаться.

Мои ребята действительно любят меня, правда?

– И я тоже счастлива, – добавила Уинтер.

Я отстранился, глядя на нее, и ощутил, как в голове стало проясняться. Такое случалось нечасто, но было трудно не сравнивать себя с другими. Дети Кая обладали прекрасными манерами и оказались довольно послушными. Атос – умна, честолюбива и решительна. Отпрыски Уилла никогда ни в чем ему не перечили. Они выполняли все просьбы отца с первого раза.

Но мои…

Я оборвал эту мысль на середине, вспомнив, как Ивар сегодня утром помогал своей маме готовить блины.

Вообще-то, ребятишки могли быть милыми…

Гуннар старательно следил, чтобы его мама не поскользнулась, если где-то что-то пролили. Фейн помог ей выбрать в магазине книги для Дага и Октавии, описывая картинки и примерный сюжет.

Они – замечательные дети. Я сделал глубокий вдох и выдохнул, временно избавляясь от тревоги. Мы проделали хорошую работу.

– Уже лучше? – промурлыкала Уинтер, целуя меня в подбородок и поглаживая мне шею.

Мои веки затрепетали, закрылись, и я кивнул.

– Не останавливайся.

Она прильнула ко мне, и я начал твердеть. Но стоило положить руку ей на грудь, как над нашими головами послышался пронзительный звук, и мы оба замерли, глядя вверх.

– Кто-то кричал? – спросила Уинтер.

Я застонал. Ну что еще стряслось?

Уилл

Я поцеловал ее в мягкие и теплые красные губы, лаская пальцами холодные щеки. Отстранившись, взглянул ей в лицо, скрытое замысловатой маской из серебристого металла, закрывающей лоб. Ее глаза смотрели на меня сквозь прорези.

Наклонившись, она выдохнула мне в губы и быстро скользнула рукой по моей ширинке, обхватив ладошкой член.

– Как вы думаете, ваша жена что-нибудь подозревает? – поддразнила она.

Я ахнул, когда она сжала член в кулаке: в этот момент я мечтал лишь о том, чтобы увидеть ее раздетой догола, за исключением соблазнительной маски.

Я усмехнулся, покусывая ее нижнюю губу.

– Кого это волнует? – насмешливо спросил я. – Меня никто от тебя не оторвет.

Эмми улыбнулась, впилась в мои губы поцелуем и выпустила из руки член, чтобы обнять меня за шею.

– Я так сильно тебя люблю, – сказала моя жена. – Ты ведь в курсе, верно?

Я кивнул.

– Но ты все равно можешь постараться кое-что мне доказать.

– Обязательно. – Она снова поцеловала меня. – Но сначала давай завершим танец.

Мы закружились, музыка едва долетала до балкона второго этажа, где мы танцевали, на нас падал снег, холод пробирал до костей, но Эмми широко улыбалась, и я готов был провести здесь сколько угодно времени, если ей того хотелось.

Она положила голову на мою грудь, прильнув ко мне.

Вот что мне действительно нравилось. Раньше я думал, что Эмми во мне не нуждается, но теперь знал – это не так.

Она не просто обнимала меня. Она прижималась ко мне.

Мы смотрели на лес, где сквозь облетевшие ветви деревьев виднелся фонарь Часовой башни.

– Где ее могила? – спросила Эмми.

Мне не требовалось уточнять, о ком идет речь: огонь в честь Ревери Кросс мерцал на Часовой башне.

Мне показалось странным, что Эмми долго ждала, прежде чем задать вопрос, но на ее месте таким образом, наверное, поступил бы каждый.

Когда я не ответил, она продолжила:

– Твой дедушка любил ее?

Я крепче обнял Эмми.

– Я никогда не спрашивал его.

Меня всегда это интересовало, но я не решался пускаться в обсуждения с дедом. Возможно, боялся разочароваться, если ответ будет более скучным, чем плоды моего воображения.

Или страшился, что ответ изменит мою родственную привязанность к деду.

– Он убил ее? – прошептала Эмми.

– Я не буду у него уточнять.

Никогда.

– Пожалуй, он – единственный, кто может рассказать, что произошло тогда ночью, – настаивала она.

Понимаю. И тайну он унесет на тот свет.

– Значит, никому неизвестно, где ее могила? – вопрошала Эмми.

– Она не возле Эдварда, – ответил я. – Вот и все. – Я поцеловал жену, желая с максимальной пользой провести время, оставшееся у нас до возвращения детей из театра.

Дискуссия, связанная с Ревери Кросс, не входила в мои планы.

– Итак, ты любишь меня? – поддразнил я.

– Я почти уверена, что говорила тебе о своей любви тридцать девять секунд назад.

Я усмехнулся. Мне нравилось слышать это как можно чаще.

И она знала это.

Эмми засмеялась, прижимаясь губами к моему рту.

– Я люблю тебя.

Чувствуя, что почти отморозил зад, я ответил ей поцелуем, возбуждаясь при мысли о тепле тела Эмми.

– Давай пойдем куда-нибудь, – предложил я.

В катакомбы, в кладовку, в гостевую спальню… куда угодно.

– Хочу еще немного потанцевать, – захныкала Эмми.

– Как насчет того, чтобы потанцевать для меня? – Я приподнял бровь.

Вот ради чего я мог бы потерпеть.

С озорной улыбкой Эмми прикусила нижнюю губу.

– Сначала догони. – И прежде чем я успел ответить, она отстранилась, подхватила платье и бросилась наутек.

Я невольно рассмеялся, наблюдая, как Эмми убегает в дом на своих высоких каблуках, а затем кинулся за женой вдогонку.

Промчавшись через гостиную, Эмми завизжала, увидев, что я преследую ее, и мы оба выскочили в коридор – в сторону гостевых комнат.

Но внезапно она остановилась и закричала, ее спина напряглась.

– Уилл! – воскликнула она.

Моя улыбка погасла, я метнулся к ней и приобнял за плечи.

– Что?.. – Я опустил взгляд, увидел кровавую лужу на деревянном полу и… тело, лежащее в коридоре.

Я втянул в себя воздух и оттащил жену подальше.

– Какого хрена?!

– О боже! – Она прикрыла рот ладонью.

– Что происходит? – раздался снизу голос Кая, и я, перегнувшись через перила, увидел, что он стоит в фойе.

– Скорее сюда! – Я позвал его взмахом руки.

Опустившись на колени, я попытался разглядеть в темноте лицо парня, но тот лежал ничком, и я не сумел ничего толком различить.

Кто?.. Что, черт возьми, случилось?

– Детка, включи свет, – попросил я Эмми и прижал пальцы к шее незнакомца, чтобы проверить пульс, но не смог его нащупать.

В коридоре наконец-то вспыхнул свет, на лестнице послышались шаги, к нам подбежали люди.

– Какого черта?! – выругался Кай, остановившись рядом с телом. – Кто это?

Откуда мне знать?

– Он мертв? – Я услышал голос Майкла.

Без понятия. Я уставился на незнакомца – молодого блондина в верхней одежде, у которого из головы сочилась кровь. Странно… он был одет явно не для вечеринки.

– Кто это? – спросила Рика.

Я лишь пожал плечами.

Кто-то промчался мимо нас, пока я обыскивал карманы незнакомца в поисках документов, но когда я сунул руку ему под куртку, то почувствовал какой-то предмет.

Я помедлил, ощущая, как пульсирует жилка на моей шее.

Черт!

Я перевернул парня, порылся у него под мышкой и вытащил пистолет из кобуры. Я держал пушку на ладони, и тут, похоже, каждого из нас осенило. Единственными, у кого имелось оружие, были Лев и Давид. Истекающий кровью парень – не из их числа.

– Дети пропали! – раздался крик женщины.

Что?! Я вскочил на ноги, а остальные резко обернулись и посмотрели на миссис Катберт.

– Какие дети? – рявкнул я. – Они в театре. – Я бросил Эмми телефон и кивнул ей. – Позвони мисс Энглстат. Она их туда повела. Пусть пересчитает всех по головам.