Священное воинство - Джеймс Рестон

Перед Рождеством 1178 г. Ричард осадил замок Понс, логово опасного мятежника Жоффри Ранкона. Но Понс оказал мощное сопротивление, и осада затянулась на долгие месяцы. Ричард извлек для себя урок об изнурительном характере долгих осад, который позднее пригодился ему в Святой земле. После Пасхи 1179 г. принц снял осаду с Понса и атаковал еще более сильный замок Тайебург. Его товарищи дивились такой глупости, поскольку это была мощная крепость, расположенная на горном отроге над рекой Шарантой и с трех сторон окруженная отвесными скалами. С четвертой стороны крепость защищали три рва и тройные стены. Предшественники Ричарда и не пытались взять Тайебург, поскольку он считался неприступным. Именно поэтому защитников этой твердыни не обеспокоил поход Ричарда против них. Но вместо того чтобы атаковать замок, принц стал опустошать соседние села. По словам хрониста, Ричард «забирал все, что было на фермах, вырубал виноградники, поджигал деревни и опустошил всю землю вокруг. Затем он стал лагерем чуть ли не под стенами замка, что не на шутку встревожило его обитателей, не ожидавших ничего подобного».

Защитники крепости, приведенные в отчаяние тактикой «выжженной земли», которую применил их противник, сделали ошибку, решившись на контратаку. Ричард обошел их с флангов и смог со своими людьми войти в замок через ворота, «на хвосте» его защитников. Через два дня он овладел всей крепостью.

Весть об этой удивительной, почти невероятной победе облетела весь край и дошла до Генриха Английского. Бароны-заговорщики покорялись ему один за другим, и вскоре часть их в качестве наказания отправились воевать в Святую землю. Разрушив замки мятежников в долине Шаранты, Ричард отправился в Англию, где отец принял его «с величайшими почестями».

В марте 1187 года, когда истек священный месяц рамадан, Саладин призвал мусульман к джихаду. Как сказано в Коране: «Как только минут священные месяцы, начинайте сражаться с неверными и уничтожайте их повсюду, где встретите, захватывайте их в плен, осаждайте их укрепления, выслеживайте их и заманивайте в ловушку с помощью всевозможных военных хитростей». На этот призыв отовсюду устремились войска верных мусульман: из Алеппо, из разных мест Месопотамии и, по водному пути, из Египта. Они собирались под Дамаском и направлялись оттуда на юг. Чтобы поразить воображение Черного рыцаря в его «Вороньем замке», Саладин послал в Керак отряд, который должен был продемонстрировать свою мощь перед грозной крепостью. Снова караван сирийских паломников, возвращавшийся домой после хаджа в Мекку, приблизился к Кераку, и опять в его составе были родичи Саладина. Но на сей раз процессию сопровождала усиленная военная охрана, и Шатийон мог лишь наблюдать за всем этим из своей башни.

Хотя султан жаждал захватить негодяя, его ближайшей целью не могла стать неприступная крепость Керак. В Тивериаде, на западном берегу Галилейского моря, правил гораздо более достойный и миролюбивый христианский владетель, граф Раймунд Триполитанский. Он был одним из представителей старой гвардии Латинского королевства. Рожденный на Востоке, этот человек через свою царственную левантийскую родню мог проследить свой род до Раймонда Жиля Старшего, одного из тех, кто возглавлял Первый Крестовый поход, и даже дальше: род графа Раймунда восходил к французской королевской династии Капетингов.

Раймунд производил внушительное впечатление. Это был крепкий жилистый человек среднего роста, черноволосый и смуглый, с большим орлиным носом. Мудрый, великодушный, испытанный в боях, он был верным другом и покровителем госпитальеров, с которыми в прошлом его связывало долголетнее боевое товарищество. Как сирийцы, так и христиане считали графа Раймунда самым талантливым человеком в королевстве, и в начале 1180-х гг. общее мнение склонялось к тому, что именно он скорее, нежели Ги Лузиньян, станет следующим иерусалимским королем. Он, как и Шатийон, несколько лет был в плену у арабов, но в отличие от озлобленного Режинальда Раймунд проникся восхищением к верованиям и обычаям мусульман. Граф хорошо владел арабским и с удовольствием читал арабские книги, но главное — верил в возможность добрососедских отношений с арабами и подтвердил это на деле, приглашая их к тивериадскому двору.

Женившись на вдове графа Тивериадского, Раймунд получил наиболее беспокойную и уязвимую часть наследия крестоносцев. Его владение являлось воротами в Латинское королевство. Тивериада находилась всего в 60 милях от Дамаска (их разделяли Голанские высоты), и это расстояние войско могло пройти за три дня. При любом вторжении в пределы королевства это графство стало бы первой добычей врага. Управляемая Раймундом область была холмистой и включала в себя священную гору Табор, где Господь обратился к ученикам из облака, повергнув их в страх и смятение, и даже самый Назарет, откуда был родом Иисус. Не раз за эти годы Раймунд воевал и заключал мир с Саладином, хотя сам он предпочитал мир.

Всего три года назад, в 1184 г., будучи регентом королевства. Раймунд заключил добрый мир с соседом. В тот год весь Левант поразила ужасная засуха, и это бедствие способствовало замирению. Раймунд хорошо понимал, что в таких тяжелых обстоятельствах не сможет защитить свое крохотное графство от мусульманского войска. Хотя это противоречило его высшим интересам, Саладин ответил согласием на просьбу графа о перемирии, и они заключили мир на четыре года. Более того, Саладин, полный великодушия по отношению к противнику, сам доставил воду и продовольствие в окруженную его войсками Тивериаду.

Конечно, подобное миролюбие по отношению к противнику поставило графа в трудное положение в Иерусалимском королевстве. «Ястребы» королевства во главе с Шатийоном и магистром рыцарей Храма Жераром де Ридфором увидели в его действиях измену и даже обвинили в том, что он-де принял ислам и предался врагу. Пошли безумные разговоры о военном походе на Тивериаду и о том, чтобы привести Раймунда к повиновению. Но представители старой гвардии советовали этого не делать. Один из них, великий воин Балиан Ибелинский, сказал королю: «В Тивериаде находится огромное войско, состоящее как из христиан, так и из арабов, а у вас слишком мало людей, чтобы организовать осаду. Вам следует помнить к тому же, что в случае такого похода никто из воинов не спасется, потому что, как только вы начнете осаду, Саладин придет им на помощь с большой армией». Он добавил к сказанному, что ненависть — вообще плохой советчик, и сам предложил себя в посланники, чтобы уладить эти противоречия.

Однако набег Шатийона на караван изменил ситуацию. Мир был уже нарушен, и теперь Саладин вынужден был объявить джихад. Но Раймунд для него все еще оставался другом, исключением из правил, и притом другом, попавшим в странное и очень трудное положение. Если бы христианские собратья графа действительно напали на Тивериаду, Саладин пришел бы ему на помощь. Латинское королевство уже оказалось на грани гражданской войны, а султану только этого было и надо. Пусть захватчики ссорятся и дерутся между собой, он при этом всегда только выиграет.

Саладин решил замутить воду. С видом невинной овечки он обратился к Раймунду с ужасным предложением. Он попросил у графа разрешения пропустить через его территорию большое мусульманское войско, чтобы совершить карательный рейд в глубь христианских земель, в отместку за нападение Шатийона на караван. Эта просьба поставила Раймунда в невыносимое положение. Отказаться — значило навлечь ярость Саладина на Тивериаду, а согласиться — означало предать братьев-христиан. И потому, будучи умелым политиком и дипломатом, он сумел все же найти хоть какое-то компромиссное решение. Он заявил Саладину, что его войско может пройти через графство беспрепятственно, если вступит туда на закате дня, а покинет графство на рассвете. В то же время Раймунд предупредил союзников, сообщив о готовящемся походе султана магистрам храмовников и госпитальеров, а также архиепископу Тирскому. Жители, по его словам, должны были бы, как если бы их испугало вторжение, запереться в своих домах и позволить неприятельскому войску беспрепятственно пройти через их край.