Император Всероссийский Николай II Александрович - Наталья Черникова

Командующий Маньчжурской армией, главнокомандующий вооруженными силами на Дальнем Востоке генерал от инфантерии А. Н. Куропаткин.

Чтобы добиться своего, императору нужно было прежде всего получать информацию о положении дел из иных источников, чем министерские доклады. Таким источником стали донесения «квантунцев» – так в обществе называли единомышленников императора – наместника на Дальнем Востоке адмирала Е. И. Алексеева, управляющего делами «Особого комитета по Дальнему Востоку» контр-адмирала А. М. Абазу, статс-секретаря А. М. Безобразова. Они были, писал Куропаткин в воспоминаниях, «государевым оком», «орудием, которым государь колол нас», «горчичником», не дававшим министрам уснуть. И тем не менее к концу 1903 г. преодолеть отставание от Японии на Дальнем Востоке России не удалось. По мнению Николая II, России требовалось еще два-три года, чтобы Япония перестала представлять для нее угрозу. Правда, эти годы предстояло еще пережить, а все более милитаризующаяся Япония не собиралась давать России такого шанса. Уже в январе 1903 г. русский посланник в Токио барон Р. Р. Розен отмечал возросший риск военного столкновения, а концу года русской разведке стала известна даже примерная дата начала войны.

Наступил 1904 год. Русско-японские переговоры становились все более бесперспективными. Наконец 24 января переговоры были прерваны Японией, а еще два дня спустя, 27 января, японские корабли атаковали русскую эскадру на внешнем рейде Порт-Артура и крейсер «Варяг» и канонерскую лодку «Кореец» в корейском порту Чемульпо. Но только на следующий день – 28 января – Япония официально объявила войну России.

Русско-японская война продолжалась полтора года и складывалась неблагоприятно для России. Первые месяцы войны основные события происходили на море, но русский флот недолго мог сдерживать превосходящие силы противника. В мае 1904 г. японцы без боя захватили неукрепленный Дальний, который стал удобной базой для высадки японской армии, и отрезали Порт-Артур от сообщения с Россией.

Сухопутные сражения начались в апреле и также первоначально проходили с большим численным перевесом японской стороны. Только к лету 1904 г. русской армии удалось добиться численного паритета. В больших сражениях этой войны – при Ляояне (11–22 августа), на реке Шахэ (22 сентября) и трехнедельное сражение при Мукдене в феврале 1905 г. – численное превосходство, хотя и незначительное, принадлежало уже русской стороне. Однако все эти сражения так и не были доведены до конца: командующий русской армией генерал Куропаткин отводил войска, так что итог битвы оставался неопределенным. Русские отступали в полном порядке, но недовольство командованием и разочарование в войсках росло. Военные планы Куропаткина предполагали отступление до Харбина. Но так далеко русские отойти не успели. После Мукденского сражения Николай II отстранил Куропаткина от командования.

Война к этому времени уже приняла позиционный характер, Япония контролировала Корею и Южную Манчжурию, Россия – Центральную и Северную Манчжурию. Русские накапливали силы, укрепляя свои позиции и готовясь к летнему наступлению. К этому времени Транссибирская магистраль была полностью закончена, ее пропускная способность по сравнению со временем начала войны возросла в три раза. Из центральной России в Манчжурию перебрасывались свежие корпуса, пулеметные роты, артиллерия, инженерные части. К лету численность русской армии достигла 500 тысяч человек. В гораздо более сложном положении была Япония, фактически исчерпавшая свои людские и финансовые ресурсы. Тактика «просчитанного отступления» Куропаткина, рассчитывавшего задержать противника под Порт-Артуром и обессилить его в Манчжурии ценой минимальных потерь с русской стороны, оправдывалась.

Николай II был уверен, что теперь военное счастье окажется на стороне русских. Эту уверенность не смогли поколебать даже два последних крупных события войны. В морском Цусимском сражении (27–28 мая) Япония, в очередной раз воспользовавшись превосходством в дальнобойности своих орудий, почти полностью уничтожила русскую эскадру, переброшенную на Дальний Восток с Балтики. В июле довольно легко, одной дивизией, был захвачен Сахалин – 14 тысяч японцев против 6 тысяч русских, значительную часть которых составляли ссыльные и каторжане. Но Николай II считал, что ни эти успехи, ни господство японцев на море не могут помешать конечной победе России. Пораженческие настроения, захватившие русское общество, оставались ему чужды и непонятны. Зная положение дел на фронте, ситуацию с внутренними резервами в Японии и в России, император был уверен, что для победы России нужно лишь немного выждать.

«Буду продолжать войну до конца, – писал Николай II императору Вильгельму в октябре 1904 г., – до дня, когда последний японец будет изгнан из Маньчжурии». Он последовательно отвергал все предложения о мире, исходным положением которых было признание России проигравшей стороной. Первое предложение такого рода поступило еще летом 1904 г., когда выяснилось, что ни военное превосходство Японии, ни внезапность нападения не привели к быстрому разгрому русской армии, и война затягивается. Второй раз Николай II отказался от ведения переговоров о мире после Мукдена. В третий раз вопрос был возбужден после разгрома русского флота в Цусимском проливе. Собранный в связи с этим предложением Николаем II совет подавляющим большинством высказался за переговоры: сановников беспокоила не военная мощь Японии, в победе над которой никто не сомневался, а общественные настроения и разгоравшаяся в стране революция. В конце концов император согласился с большинством. Но при этом он определил ту исходную точку, на основании которой Россия соглашалась на переговоры: в войне, заявил он, нет ни победителей, ни проигравших, но существует обоюдная заинтересованность воюющих сторон в прекращении кровопролития.

Главой русской делегации был назначен С. Ю. Витте. Это назначение выглядело несколько странным, если учитывать, что Витте, и до войны бывший сторонником мирного решения вопроса, теперь вполне разделял пораженческие настроения, царившие в русском обществе. По пути на переговоры он даже говорил своим друзьям в Германии, что лично он считает возможным ради заключения мира не только передачу японцам Сахалина, но и уплату значительной контрибуции. Однако в Портсмуте Витте представлял позицию императора, которая далеко расходилась с его собственной. Николай II был категорическим противником прекращения военных действия как раз в тот момент, когда должно было проявиться превосходство России над противником. В те дни он писал императору Вильгельму: «Ты знаешь, как я ненавижу кровопролитие, но все же оно более приемлемо, нежели позорный мир, когда вера в себя, в свое Отечество была бы окончательно разбита… Я готов нести всю ответственность сам, потому что совесть моя чиста и я знаю, что большинство народа меня поддержит. Я вполне сознаю всю громадную важность переживаемого мною момента, но не могу действовать иначе».

Николай II вообще не считал, что переговоры могут закончиться успехом. Все получаемые им сведения говорили о критическом положении японских финансов, о жизненной необходимости для Японии получить с России контрибуцию. Отправившаяся в Портсмут русская делегация даже не везла с собой предварительных условий соглашения. Витте получил только одно указание – не соглашаться ни на какие формы выплаты контрибуции, которую Россия никогда не платила, и не уступать «ни пяди русской земли». Требования Японии – полный уход России из Кореи и Манчжурии, уступка Ляодунского полуострова с Порт-Артуром, передача Японии южной ветки КВЖД (от Харбина до Порт-Артура), выдача русских судов, укрывшихся в нейтральных портах, и ограничение права России держать флот на Дальнем Востоке, выплата контрибуции и согласие на аннексию Сахалина и прилегающих островов – были для русского императора абсолютно неприемлемы.