Дом на берегу океана - Андрей Величко

Все-таки два островитянина заболели в результате моего чуда с прудом. Но не из-за бактерий, содержавшихся в воде, а банально простудившись. Я ведь их накручивал только про то, что появившуюся воду нельзя будет пить, но не сказал ни слова относительно того, что в нее и заходить тоже весьма не рекомендуется! По крайней мере, тем, кто не морж. Аборигены же просто не могли представить себе, что вода может быть столь холодной! В результате один паренек с разбегу кинулся туда и еле успел выскочить – ноги от холода у него свело уже на берегу. Второй же, хоть и не лез в воду, но долго топтался у нее, не обращая внимания на холод, и потом тоже слег.

Вообще-то я читал, что если бы наш современник попал в прошлое, да еще к развивающемуся в изоляции народу, то этот самый народ мгновенно вымер бы от болезней, к которым у него не могло быть иммунитета. И вроде даже что-то такое случилось, когда население какого-то островка после визита французского корабля поголовно заболело гриппом.

Наверняка в подобных соображениях есть доля правды, подумал я. Но именно что доля, потому как случаев прибытия европейцев на изолированные острова было много, а случаи заболевания туземцев так и остались единичными.

Возьмем, например, моего тезку Миклухо-Маклая. Правда, он не мог быть носителем СПИДа или птичьего гриппа. Однако вполне мог нести вирусы оспы, которая сейчас практически исчезла, да мало ли чего еще! Обычный грипп, кстати, тогда уже вполне был. И что? Аборигены остались живы и здоровы, зато сам Маклай в конце концов заболел от непривычных условий жизни. И вот что он писал на эту тему:

«Но мне не пришлось сказать о теневой стороне появления миссионеров на островах Тихого океана. Эта теневая сторона, по моему мнению, состоит главным образом в том, что за миссионерами следуют непосредственно торговцы и другие эксплуататоры всяческого рода, влияние которых проявляется в распространении болезней, пьянства, огнестрельного оружия и т. д. Эти «благодеяния» едва ли уравновешиваются умением читать, писать и петь псалмы!»

То есть болезни если и возникали, то после появления не миссионеров или исследователей, а торговцев! Кстати, я потом нашел в сети несколько подтверждений этому тезису.

Поэтому от меня требовалось всего лишь соблюдать не очень сложные правила:

– не посещать остров, если чувствую недомогание;

– перед каждым визитом мыть руки;

– не чихать на аборигенов и не есть с ними из одной посуды; и вообще держаться на некоторой дистанции.

Последнее у меня получалось само собой – ведь я все-таки пришелец с неба, а не гость с какой-нибудь Мангаревы.

Заболевшие поправились через неделю, и за это время вода в озере более или менее прогрелась. Правда, ее уровень заметно упал, но в последние дни падение почти прекратилось – видимо, грунт вокруг водоема пропитался водой и перестал так уж свободно пропускать ее. Но вообще пруд стал каким-то полюсом холода, вокруг него даже начали было чахнуть кусты. Однако потом они вроде бы адаптировались, и островитяне тоже скоро привыкнут.

Их, кстати, заинтересовало, что это за белые куски плавали в моем пруду поначалу и куда они делись потом. Я притащил из Москвы пару кусков льда и показал Хане с Тимом, как они тают, а молодые люди, прослушав первый в их жизни урок физики, отправились просвещать своих соплеменников. И теперь островитяне знали, что на небе очень холодно – настолько, что даже вода превращается в камень. В общем, обычному человеку там ни за что не выжить.

Теперь, когда у меня появился запас воды, можно было задуматься о развитии земледелия. Потому как здесь не дача, где мне самому приходилось ковыряться в глине. Сельхозрабочих вполне достаточно, на мою долю останется только общее руководство процессом и дегустация полученного урожая. Вот только земля на Хендерсоне была такая, по сравнению с которой глина на моем участке вполне сошла бы за чернозем. И как только на этих камнях ухитрялись расти здешние кусты? Правда, горох у резиденции принялся неплохо, только его приходилось регулярно поливать.

В общем, до так называемого сезона дождей оставался месяц местного времени, и за это время следовало подготовить островитян к ведению сельского хозяйства. Почему я назвал сезон дождей так называемым? Да потому что времена года на Хендерсоне выглядели так.

Лето – оно жаркое и сухое.

Осенью могут пройти дожди, но мало. А могут и не пройти.

Зима чуть попрохладнее лета, но тоже сухая.

Весна полностью аналогична осени.

В данный момент на острове был конец лета. В Москве – середина февраля.

В один из дней на работе меня пригласил к себе шеф. Поинтересовался, где это я так загорел, и мне пришлось сказать чистую правду – дома, где я делаю блок питания для мощной ультрафиолетовой лампы. Ведь я действительно недавно подрядился за шестьдесят тысяч создать именно его, а что тот дом стоит в тропиках на берегу океана – так шеф меня про это и не спрашивал.

Впрочем, это было вступление. А за ним пошли начальственные претензии.

– Я тебя очень ценю и позволяю многое, – капал мне на мозг шеф, – поэтому ожидаю хотя бы понимания! А ты? Что ты сказал позавчера заму директора?

Смысл тут был в том, что не так давно по институту прокатилась волна смены аппаратуры. Вышел приказ, согласно которому с первого февраля сотрудникам запрещалось работать на несертифицированном и непроверенном оборудовании. Перед этим мы составляли заявки и, что меня несколько удивило, получили все требуемое, причем быстро. Я тоже, мысленно подивившись, какие заковыристые формы иногда принимает распил бюджета, потому как никакого другого смысла в акции усмотреть не мог, написал заявку и через неделю получил все требуемое. Но мой старый «Тектроникс» так и остался стоять на столе, и лабораторные источники питания еще с советских времен тоже. Что сильно не понравилось как-то раз зашедшему в лабораторию заму.

– Ладно, могу убрать, – утешил я начальника, – но не на помойку, мне это пригодится. Пока суну под стол, а в воскресенье на вахте будет дежурить мой знакомый, тогда и вынесу.

Шеф начал было вякать, что в случае чего он меня покрывать не будет, но, увидев полное отсутствие беспокойства с моей стороны, в свою очередь, перестал волноваться. Действительно, чего мандражить-то? Я не собирался напрягать своего знакомого с проходной – открыть переход прямо с рабочего места будет нетрудно. Заодно и вынесу кондиционер на основе элементов Пельтье, который я собрал из имеющейся у нас некондиции неделю назад. Потому как уже довелось убедиться, что иногда на Хендерсоне бывает довольно жарко.

А вообще-то я собирался на работу в выходные не только затем, чтобы без помех переправить на Хендерсон барахло. Мне надо было еще поработать на фрезерном станке, потому как в мастерской на острове пока стоял только токарный. Что там, со слов Маклая, тащили несчастным дикарям торговцы, кроме болезней и водки? Огнестрел. И тут я был не совсем согласен с великим русским путешественником – если оружие дать в хорошие руки да потом за этими руками присматривать, то никакого вреда от него не будет.