Замок лорда Валентина - Роберт Силверберг

Еще раз, и еще, и еще… Пятнадцать минут все трое перекидывали мячи из одной руки в другую. Они заставляли Валентина посылать мяч по почти неизменной дуге перед лицом и не позволяли ни поднимать, ни поворачивать голову, чтобы следить за мячом. Руки ждут, мяч летает. Через какое-то время Валентин стал делать это автоматически.

Из стойл вышел Шанамир и ошеломленно уставился на целеустремленные полеты мячей, а затем поплелся прочь.

Валентин не останавливался. Пусть это перебрасывание одного мяча мало походило на жонглирование, но сейчас для него и это было событием, которое поглотило его целиком.

Потом он заметил, что Слит и Карабелла остановились, что он продолжает один и действует как машина.

– Лови! – крикнул Слит и бросил ему только что сорванную ягоду токки.

Валентин поймал ее в промежутке между бросками мяча и держал, как бы в раздумье, не следует ли жонглировать и ею, но Слит жестом пояснил, что ягоду нужно съесть – это его награда, премия.

Карабелла бросила ему второй мяч в левую руку, а следом третий – в правую.

– У тебя большие руки, – сказала она, – тебе будет легко. Следи за мной и делай, как я.

Она стала перебрасывать мяч из руки в руку, ловя его в корзинку, составленную из трех пальцев, и держа по мячу в центре каждой ладони. Валентин стал подражать ей. Хватать мяч занятой ладонью было труднее, чем пустой, но ненамного, и скоро он перестал ошибаться.

– Теперь, – продолжил обучение Слит, – начнется само искусство. Мы делаем обмен. Так.

Один мяч пролетел по дуге на уровне лица из правой руки Слита в левую. Пока мяч летел, Слит приготовил ему место в левой руке, перебросив мяч, который был в ней, по более низкой дуге под летящим мячом в правую руку. Маневр казался довольно простым – быстрый взаимный переброс, но когда Валентин попытался это сделать, мячи столкнулись и разлетелись в стороны. Карабелла с улыбкой поймала их и вернула Валентину.

Он попытался еще раз, но с тем же результатом, и Карабелла показала ему, как бросить первый мяч, чтобы он упал на дальнюю сторону левой ладони, в то время как другой мяч пойдет внутри траектории первого, когда его бросают вправо. Валентин сделал несколько попыток. Он несколько раз промахнулся, хватая мяч, а глаза его при этом разбегались. Слит тем временем выполнял обмен за обменом, а Карабелла натаскивала Валентина в двойном броске. Казалось, это длилось часами, а может, так оно и было.

Когда Валентин наконец усвоил урок, он сначала почувствовал усталость, но ей на смену пришло состояние полной гармонии и сознание, что мог бы бросать мячи целый месяц подряд, не утомляясь и не роняя ни одного.

Вдруг он заметил, что Слит жонглирует всеми тремя мячами сразу.

– Давай и ты, – предложила Карабелла. – Это только кажется невозможным.

Легкость, с которой Валентин выполнил трюк, удивила не только его самого, но и Слита с Карабеллой; она захлопала в ладоши, а Слит, не нарушая ритма, одобрительно хмыкнул.

Валентин интуитивно бросил третий мяч, пока второй летел из левой руки в правую. Он схватил второй и снова бросил, а дальше так и пошло: бросок, захват, бросок, захват. Один мяч все время поднимался по дуге, другой опускался в готовую принять его руку, а третий ожидал броска.

Валентин сделал три, четыре, пять чередований, прежде чем осознал сложность того, что делал. Как только это произошло, ритм его движений тут же нарушился, мячи столкнулись и покатились по земле.

– У тебя талант, – пробормотал Слит, – явный талант.

Валентин был смущен из-за ошибки, но падение мячей не имело никакого значения по сравнению с тем, что он сумел с первой попытки жонглировать сразу тремя предметами. Он подобрал их и начал снова. Стоявший напротив Слит, не прерываясь, продолжал серию бросков.

Подражая стойке и движениям Слита, Валентин начал бросать, сразу же уронил два мяча, поднял, бормоча извинения, начал снова и на этот раз уже не останавливался.

Пять, шесть, семь чередований, десять… Вскоре он сбился со счета, ибо то, что он делал, было уже не чередованием, а бесконечным процессом. Его сознание словно раздвоилось: одна половина следила за точностью и аккуратностью бросков и захватов, а другая управляла взлетом и падением мячей и быстро рассчитывала скорость, угол и темп спуска. Оценивающая часть его мозга тут же передавала информацию другой части, управлявшей бросками и захватами. Время, казалось, делилось на бесконечно малые отрезки, однако же, как ни парадоксально, он не чувствовал их последовательности. Три мяча как бы замерли на своих местах: один все время в воздухе, два других – в руках, и хотя каждый миг эти положения занимали разные мячи, это уже было неважно.

Каждый мяч был всеми сразу, время как бы исчезло. Валентин не двигался, не бросал, не ловил, он только наблюдал за потоком, застывшим вне времени и пространства. Теперь Валентин понял секрет искусства. Своим расщепленным сознанием он вступил в бесконечность и объединил ее. Он шел к внутренней природе движения и понял, что движение – иллюзия, а последовательность – ошибка восприятия. Руки его действовали в настоящем, глаза изучали будущее, и в то же время не существовало ничего, кроме настоящего момента.

Дух Валентина устремился к высотам экзальтации, и едва заметная вспышка в раздвоенном сознании позволила ему почувствовать, что он более не стоит на месте, а каким-то образом движется вперед, что вращающиеся по орбите мячи чуть отдалились от него и магически притягивают к себе. С каждой серией бросков они отступали все дальше через двор, и он теперь снова ощущал, что это серийность, а не бесконечный, безостановочный процесс. Ему приходилось двигаться все быстрее, чтобы не упустить их, и в конце концов, пошатываясь и кренясь, он буквально бежал вокруг двора. Слит и Карабелла отскочили в стороны. Наконец мячи совершенно вышли из повиновения и, несмотря на сделанный им последний отчаянный рывок, запрыгали в разные стороны.

Валентин, задохнувшись, упал на колени. Он услышал смех своих инструкторов и тоже засмеялся:

– Что случилось? Я начал так хорошо, а затем… Затем…

– Мелкие ошибки накапливаются, – объяснила Карабелла. – Ты увлекся и бросил мяч чуть-чуть неправильно, потянулся вперед, чтобы поймать его, и в результате следующий бросок был еще более неправильным, и так шло до тех пор, пока мячи не отошли от тебя. Ты стал охотиться за ними, но в конце концов преследование стало невозможным. Такое случается поначалу со всеми. Не переживай.

– Подними мячи, – сказал Слит. – Через четыре дня ты будешь жонглировать перед короналем.

Он тренировался часами, работая всего с тремя мячами, но делал это до тех пор, пока раз десять не проник в бесконечность, переходя от скуки к экстазу и обратно к скуке, так что сама скука стала экстазом. Одежда его промокла от пота и прилипла к телу. Даже когда пошел обычный для Пидруида недолгий и слабый дождь, Валентин не прекратил перекидывать мячи. Дождь кончился, а вместе с ним кончился и день. Вечернее солнце закрыл легкий туман. А Валентин все продолжал жонглировать. Безумный ритм заворожил его. Краем глаза он смутно видел, что по двору постоянно двигаются какие-то фигуры: Слит, Карабелла, скандары, Шанамир, приходившие и уходившие незнакомцы, – но не обращал на них внимания.