Призрак Сейди - Кэт Эллис

И у меня срабатывает инстинкт защитника, замешанный на праве собственности – пускай уже отторгнутой от Тёрнов, но в душе все еще полагаемой своей. Точно так же я реагирую на любое упоминание о самой усадьбе. Мне хочется защитить Мертвоглазую Сейди. Не дать ее в обиду. Но ведь в действительности она мертва. И не важно, во что верят люди. Не важно, что мама тоже верила в эту легенду.

– Матео прислал мне фотку, сделанную на месте его отцом, – говорит Форд. – Какая-то белая девушка с длинными светлыми волосами. Я ее не знаю. Хочешь глянуть?

– Нет! Фу! Ни за что! А почему это Матео шлет тебе фотки? – набрасываюсь я на Форда.

Насколько мне известно, они с Матео никогда не были друзьями. Форд пожимает плечами – как будто это в порядке вещей.

– Скорее всего, глаза выскочили из глазниц трупа при ударе о воду… если это вообще правда, – вмешивается Карла, как всегда она старается найти логическое объяснение. – Возможно, Матео просто придумал это, чтобы заработать себе очки на Сейди.

– И все же… – бормочет Дафна, и наши взгляды встречаются.

– Легенда о Сейди – всего лишь выдуманная история, – мотаю головой я.

– А может быть, глаза этой девушке выклевала какая-то птица или выцарапал какой-нибудь зверь, – не сдается Карла. – Помните, что случилось с ягнятами мистера Хейса?

Я помню. Это было просто отвратно. Было время ягнения, и у мистера Хейса – ближайшего к нам фермера-овцевода – уже народилось с дюжину новых ягнят. Но однажды утром он пошел проверить отару и обнаружил у всех ягнят выклеванные глаза. Их атаковали вороны. Увиденное настолько потрясло старого фермера, что у него случился сердечный приступ. Он упал и умер прямо посреди своего поля.

– Тогда тоже весь наш городок шептался о Сейди, – многозначительно договаривает Карла.

– Да, – подтверждаю я, хотя одна из моих половинок сомневается в том, что нынешний случай из того же разряда.

Та самая половинка, которая помнит, как мама рассказывала о некоторых Тёрнах из нашего рода, незадолго до своей смерти видевших Сейди, а папа покачивал головой над газетой, которую не читал. Потом мама переводила взгляд с него на меня и говорила: «Мы тоже увидим». Только эти три слова. И я не знаю, кого она подразумевала под «нами» – себя и папу, себя и меня или всех.

– Безглазое тело всплыло возле усадьбы Тёрнов. Разве ты не усматриваешь в этом поразительного совпадения? Я хочу сказать, это ведь рядом с тем местом, где якобы… ну, не живет, а… бродит Сейди, – вставляет Дафна.

– Продолжай, – побуждаю я Карлу, замечая, что ее терпение уже на нуле.

– Глаза – это первое, чего лишается умерший человек. Их либо выклевывают птицы, либо они сгнивают, либо – как в этом случае – их выбивает из черепа при ударе о каменистое дно водного бассейна. Шутка ли – упасть с высоты в шестьдесят футов!

– Жуть, – бормочет Дафна, и она права.

Меня к этому моменту уже мутит.

– Но, – добавляет Карла, – если Мертвоглазая Сейди действительно появляется у водопада, убивает людей и крадет их глаза, то почему она не пришла за тобой? Ты ведь столько лет прожила в усадьбе! И… давай смотреть правде в глаза: бегаешь ты не больно быстро.

– Верно подмечено, Кар. Для призрака-убийцы я бы стала легкой добычей, – стараюсь я сохранить невозмутимость.

И все-таки подскакиваю, когда на меня налетает один из второкурсников, обходящих нашу компанию, чтобы подобраться поближе к Матео – тот все еще отвечает на расспросы в центре толпы.

– А как вы думаете, кто эта девушка? – спрашивает Дафна.

Я собираюсь передать ей слова Форда о том, что девушка ему не знакома, как вдруг встревает Карла:

– Ну конечно, это Клэр Палмер.

Мне требуется секунда, чтобы вспомнить прозвучавшее имя. А затем я вспоминаю ее фотографию в местных новостных репортажах – улыбающаяся девушка с длинными белокурыми волосами и брекетами на зубах.

– Та, что пропала на прошлой неделе в Киннертоне?

Клэр Палмер тогда все репортеры уделили внимание. Целую минуту! А потом выяснилось, что у этой девушки была интрижка с местным сенатором, и о ней мгновенно перестали говорить.

– Она не просто пропала. – Тон Карлы сделался деловито-рассудительным. – Клэр Палмер пошла к реке выгулять собаку, но домой так и не вернулась. Должно быть, упала в реку, и ее унесло вниз по течению. Думаю, там и свидетель был, который видел, как она пыталась вытащить из воды свою собачонку.

– Но это случилось больше недели назад, – говорю я. – Не могло же ее выбросить на берег только сейчас?

Карла пожимает плечами:

– Может, ее так и крутило у подножия водопада все это время, откуда нам знать? Временной разрыв как раз подтверждает мою версию о том, почему она лишилась глаз, если все это правда.

Дафна закашливается, и я, вскинув глаза, вижу, как к толпе, собравшейся вокруг Матео и Каспера, подходят близнецы Миллеры. Фрейя, как всегда, впереди. С решительным видом распихивает ребят, чтобы подступить к Матео, за ней шлейфом колышутся ее длинные пламенно-рыжие волосы.

Меня Фрейя игнорирует – она замечает меня лишь тогда, когда хочет выпендриться, набить себе цену. Взяв Матео за руки и наклонившись, Фрейя шепчет что-то парню на ухо. А у меня в голове мелькает вопрос: уж не с ним ли она вчера вечером щебетала по телефону? Да, я считала Матео геем, но, может, он бисексуал?

Как бы там ни было, не мое это дело. Я снова поворачиваюсь к Форду, когда мой взгляд падает на Доминика Миллера, маячащего за толпой. Бледное серьезное лицо и черные, тщательно причесанные волосы. Воротник пошитого на заказ шерстяного пальто поднят – наверное, потому, что холодно. Но поднят он так, что выгодно демонстрирует и подчеркивает линию подбородка Доминика. Острую как бритва. Проведи я по ней пальцем, думаю, моя рука окрасилась бы кровью. Немало девчонок в школе хотели бы дотронуться до Доминика Миллера. Но только не я! Возможно, близнецы Миллеры и выглядят привлекательно, но правда в том, что милый вид имеют многие ядовитые существа.

Не буду лукавить: когда они переехали в Бурден-Фоллз и я впервые встретилась глазами с Домиником, я почувствовала влечение. Но только легкое-прелегкое! А чуть позже в тот же день я увидела, как они с сестрой разглядывали картину, вывешенную перед художественной студией, и мисс Шеннон сказала им, что эта работа моя.

– Типичная Тёрн, попирающая мою территорию, – пробормотала Фрейя, едва удалилась учительница. – Ты также считаешь, что ее картины лучше моих?

– Вот еще! Скажешь тоже! – ухмыльнулся в ответ Доминик.

И мне захотелось, чтобы он прямо на месте умер тяжелой, мучительной смертью. С тех пор Фрейя при любой возможности пыталась меня подколоть – и, конечно, на глазах у своих восторженных поклонников. А после аварии, унесшей жизни моих родителей, стало еще хуже. Доминик по большей части просто игнорировал меня. Самовлюбленный, много о себе возомнивший придурок! Я решила: раз им захотелось продолжать родовую вражду между нашими семьями, тем лучше для меня. Меня это устраивает.