Вопль археоптерикса - Андрей Загородний

– Экипаж, слушай мою команду, – сказал я в спины уставившихся на порванный бензопровод Кости и Алексея.

Они повернулись, Галюченко высунулся из-под крыла. Проша обнаружился поблизости, с зажатой под мышкой жестянкой. Лица кислые, оно и понятно.

– В связи с ремонтом приказываю разбить лагерь. Это задача первоочередная. Науке и штурману – определиться с местонахождением… и временем пребывания. Похоже, время пребывания – вопрос тоже актуальный. Галюченко – устройство на ночлег и кухня. НЗ раздавать буду, только если никого не поймаем. На разносолы силы не тратить, бросать в котел что под руку подвернется. Радист и я займемся латанием дыр в буквальном и переносном смысле. Галюченко, песни в неразведанной местности не распевать.

– Есть не распевать, – ответил очень по-деловому Петр Иваныч.

…Но что с него взять – пехота. Их полк сильно потрепало, отправили на переформирование, а он давай в летчики проситься. В небо, говорит, хочу. А с писарями, настойчиво так поясняет, контакт налажен, договорюсь, чтоб оформили, если возьмете. Наши долго тогда смеялись, но взяли. В стрелки. Стрелок – он что, лишь бы стрелял метко да не испугался, когда мессеры снизу заходят. Место в экипаже было… было место… Перед этим мы нашего Цыгана потеряли – Ваньку Цыганенко. Одна-единственная пробоина в фюзеляже, и как раз на уровне его кабины…

Принялись растаскивать завалы вокруг «ланкастера», но работа подвигалась медленно. Все отвлекало, было чужим и непонятным. Доносившиеся из леса вопли, трубные, будто вылетающие из огромной луженой глотки, заставляли экипаж чертыхаться и хвататься за оружие. А Петр Иваныч напряженно следил глазами за роем больших насекомых.

– То ж разве ж комары, то ж… – бортстрелок поискал слово, – колибри какие-то.

Над нами вилась целая стая перепончатых. С длинными голыми шеями, противные и почти лысые – будто змееныши с крыльями. Все небо над нами, казалось, кишело ими. Они визжали, кувыркались, снижались, с криком пикировали на нас. Особенно они раздражали штурмана, но и остальные постоянно бросали взгляды вверх.

– Я даже не припомню, кровожадные или нет эти твари? Из истории Древнего мира? В тропиках? – сказал штурман, глядя на прыгающего над ним перепончатого. Обычно непроницаемая физиономия его раздраженно прищурилась.

– Они разные, наверное, бывали, – рассудительно ответил Проша. – Не стоит, Алексей.

Алешка вдруг выставил указательный палец, направив его в змееныша, плясавшего у него над головой. Тот мигом сориентировался, разинул серо-зеленую глотку и ринулся на палец.

– Отставить! – рявкнул я. – Отставить совать пальцы! Ну не придурок ли, а!

– Точно кровожадная тварь, – буркнул Алексей, отходя от нас, и начал полоскать руку в какой-то луже. Появилась кровь. – Значит, кровожадная, так и запишем. Вот кого будем жарить на завтрак. Только кто же такого есть захочет, крыса с клювом и крыльями, зеленая и… ворсистая. Тьфу ты.

– Жалко, – улыбнулся Проша, – никто их не видел вживую, а мы видим. Можно сказать, исторический момент. Рану надо бы обработать, всякое может быть.

– Про исторический момент хотелось бы подробнее, – сказал я и приказал Алексею: – Возвращайся на борт, там аптечка. Еще не хватало… тут нам, – закончил я невразумительно и разозлился: – А в этом историческом моменте есть нам все равно придется! Ну, Петр Ива-аныч…

Галюченко тоже поднял указательный палец. Тварь ринулась на него. Петр Иваныч свободной рукой перехватил змееныша за шею, одно движение, и зеленому конец. Мы и рты разинуть не успели, а тушка величиной с голубя, в кургузых перышках, сквозь которые просвечивала кожистая перепонка, уже не трепыхалась.

– Завтрак. – Круглое лицо бортстрелка расплылось в довольной улыбке, он подмигнул Климову и строго уточнил: – На одного тебя, Костя. А вот если из пулемета моего пальнуть…

– Я это есть не буду, – буркнул Костя, разглядывая тварь в руке бортстрелка. – Надо поймать… зверя… на завтрак.

– Отставить «не буду»! Действовать придется по ситуации, а пока в наличии только этот… зверь. На поиски другого провианта времени нет, первоочередная задача – выбраться отсюда, – сказал я не очень внушительно. Вид возможной еды и у меня не вызывал аппетита, прозрачные перепонки у существа обвисли, бугристая кожа да кости.

– Есть действовать по ситуации, – кисло отрапортовал радист.

Но даже думать не хотелось, что здесь придется завтракать. И ночевать?! Под ногами бегали двуногие ящерицы, попискивали, деловито что-то тащили. Растительность буйная, душная напирала со всех сторон. Парило. Пахло влажностью, болотцем, маревом травяным, но не как пахнет в хорошем лесу средней полосы, чистым духом, которым не надышаться. Здесь все было не так.

Я видел, как Проша с безумными глазами скакал по бурелому, произведенному «ланкастером». Галюченко застыл в позе Зверобоя, опершись на сук, время от времени он принимался отмахиваться от кружащих над нами визгливых тварей. Климов почему-то смотрел почти неотрывно под ноги. А Алексей пытался перевязаться. Придавил локтем отмотанный конец бинта и накручивал его на палец, как на бобину. Я подошел к штурману, видя, что палец уже в профиль и анфас похож на осиный улей, оторвал бинт и завязал.

– Жаль, все запасы перевязочного материала смотать не успел, – пробормотал я, но голова была занята другим.

Думать серьезно о ремонте самолета не получалось. Мысль все время возвращалась к этому простому слову «прошлое». И становилось не по себе. Необходимо было для начала определиться, где мы.

Пока бороздили, падая, над этим местом, прошли скалы, значит, естественные высоты остались в стороне. Я поискал глазами дерево повыше и уставился на одно, которое стояло на самом краю образовавшейся посадочной полосы и чудом оказалось не задето. Дерево походило на развесистую елку, возле него кружил сейчас физик, разглядывая то ли гигантского клопа, то ли блоху, как он оповестил всех минуту назад. Тут Проша вернулся на землю и крикнул с совершенно счастливым видом:

– Надо забраться на самое высокое дерево! Все нормальные люди так делают, оказавшись на необитаемом острове, чтобы определиться, как все обстоит вокруг.

Галюченко кивнул:

– Добре.

– Тут не поспоришь, это, наверное, единственное, что сейчас можно предпринять. – Алексей сидел на ступеньке трапа, мрачно глядел на всех, держа перевязанный палец вверх. – Может, через пару километров, например, стоит себе автобусная остановка. Или городок какой завалящий. А мы тут бивуаком встанем, как те папуасы.

Да, экипаж растерялся. Раньше бы Алешка доложил, разложил все по полочкам, а теперь: может… наверное… папуасы эти. Полная растерянность. Мы только несколько часов в этом месте. А как взлетать будем?

– Как следует из четкого рапорта штурмана, – сказал я строго, – для разрешения вопроса о местонахождении надо забраться на дерево. Разведчиком-верхолазом назначим сержанта Климова. Задача, Климов, набросать план местности. Определить, есть ли населенные пункты поблизости, реки, озера. Как сумеешь, ну, на географии все в школе рисовали. А мы уже тут сверимся по нашим картам.