Ничего личного - Сандра Мэй

Он еще немного посидел, а потом решительно встал и пошел одеваться.

Совершенно невозможно подключать к этой ерунде еще кого-то. Его секретарша Холли в такую рань крепко спит, к тому же она в положении, а Хью только и ждет, когда его Большой Босс опростоволосится подобным образом. Значит, придется самому поехать за этой Карр и уговорить ее лететь.

Платья нет вечернего! Ведь знает же, змея, что он в безвыходном положении и потому купит ей все, что угодно!

Через четверть часа Белинда Карр оторопело слушала гудки в трубке. Мистер Карлайл к телефону не подходил.

Мистер Карлайл физически не мог этого сделать, ибо в эти минуты на огромной скорости мчался прямо к ее дому.

Вещи у него были собраны заранее, адрес Белинды Карр он узнал тем же манером, по телефонному справочнику. Далековато, зато прямо от нее можно отправиться в аэропорт.

По дороге он, с одной стороны, расстроился, а с другой — разозлился. Прошел, наконец липкий ужас, перестало колоть сердце — но неведомая Белинда Карр теперь внушала ему отнюдь не теплые чувства.

Шантажировать босса отсутствием платьев! Это, уже ни в какие ворота! Что о себе возомнили цыпочки Хью — а в том, что Карр одна из них, Мэтью Карлайл не сомневался. Равно как и в том, что Хью все это подстроил заранее.

Рассвет наступил стремительно и активно. Солнце в эти минуты всегда бывает по-настоящему золотым, Мэтью с детства любил этот короткий период суток… Жаль, что сейчас не до красот.

Замелькали маленькие домики с крохотными лужайками перед ними, аккуратные заборчики и любовно ухоженные садики. Америка Средних Американцев еще спала, но уже совсем скоро забелеют на крылечках бутылки с молоком, промчится по улочкам мальчишка на велосипеде, ловко разбрасывая газеты прямо по лужайкам перед домами… Мэтью Карлайл сбросил скорость, стал искать глазами нужный дом.

Абсолютно все дома на этой самой обычной в мире улице были практически одинаковыми. Маленькие, беленькие, лужайки обнесены условным низеньким заборчиком. И только этот дом выбивался из общего ряда, как кукушонок выделяется среди птенцов малиновки.

Домик был тоже невелик, но у него имелся второй этаж. Скорее всего, там находился обычный чердак, но неизвестный мастер так ловко вырезал и украсил рамы, так заострил крышу, что создавалось полное впечатление наличия жилого второго этажа.

Крыша была выложена красной черепицей. Нет, не штампованной дешевкой, а настоящей, похожей на малиновые леденцы черепицей! Телевизионная антенна, благодаря наклону крыши, торчала несколько криво, но это даже придавало дому определенный шарм.

Кроме того, он не был, привычно белым. Он был настоящего «деревянного» цвета, золотисто-желтый, теплый и лучистый, особенно в эти утренние часы, когда и само солнце напоминает блюдо с расплавленным золотом.

Перед домом бушевали цветы, иначе не скажешь. Разумеется, англичане в жизни не назвали бы ЭТО — садом, и все же по сравнению с чахлыми палисадниками соседей здесь царило буйство красок. Мальвы и ирисы, шиповник и левкои, цинии и резеда — живописные островки сливались в пеструю и благоуханную ленту, которая несколько залихватски заключала золотистый дом в объятия и кружила вокруг него непрерывным хороводом.

И не было никакого идиотского белого заборчика, был самый настоящий плетень. Да-да, плетень из ивовых сучьев, заросший плющом и диким виноградом, обветренный и промытый дождями, потемневший от времени и красиво поседевший в некоторых местах серым лишайником и зеленовато-голубым мхом. На вертикальных кольях плетня висели декоративные — а может, и настоящие, Бог их разберет! — глиняные кувшины. Совершенно европейская пасторальная картинка, стильная, в меру запущенная и начисто лишенная американской стерильности.

Дорожка была выложена почерневшими от времени спилами больших бревен — это тоже Карлайлу понравилось. В целом дом производил изумительное впечатление.

Мэтью Карлайл аккуратно запер машину, постоял немного возле плетня, собираясь с духом, а потом решительно двинулся к двери. Хозяйка не спит, это понятно, а даже если и заснула — долг платежом красен.

В темном стекле двери, как в зеркале, отразился он сам — идеальный пробор, темно-серый костюм, чуть распущенный узел элегантного галстука — даже в этот ранний час Мэтью Карлайл так и просился на обложку журнала «Бизнесмен Года». Мелькнула мысль — не слишком ли официально он вырядился для путешествия на лоно природы? Впрочем, Карлайл тут же отогнал ее. Еще не хватало поддаться общему идиотизму и нацепить гетры и грубые солдатские ботинки, чтобы строить из себя бывалого рейнджера или первопроходца.

Мэтью Карлайл решительно надавил на кнопку звонка.

Вначале за дверью было тихо, потом послышались легкие приглушенные шаги, за темным стеклом мелькнуло бледное пятно — лицо хозяйки — и дверь отворилась. Мэтью Карлайл решительно шагнул внутрь, забыв дождаться приглашения. Он был зол — хотя об этом вряд ли можно было догадаться по его бесстрастному лицу.

Он ожидал увидеть очередную блондинку из числа тех, кого Хью пестовал под своим крылом. В крайнем случае — эффектную брюнетку постарше, с хищным ртом и взглядом оценщика антикварной лавки. Ожидал притворного раскаяния, лживых ахов и вздохов, жеманных извинений — словом, он ожидал того, чего и стоило ожидать в этой щекотливой ситуации. Но он никак не ожидал увидеть ТАКУЮ женщину…

Посреди прихожей замерла, прижав руки к груди, высокая статная шатенка. Пушистые волосы крупными кольцами вились по плечам, лицо было румяным и заспанным, очень испуганным и каким-то по-детски беззащитным. На этом лице горели огромные серые глазищи, и Мэтью вдруг понял, что не может отвести от них взгляд. Он все же сделал над собой усилие — и оглядел Белинду Карр с ног до головы.

Бесформенный махровый халат, как ни странно, очень ей шел. Может, дело было в его цвете — глубоком изумрудном, напоминающем траву на заливных лугах. Белинда Карр была высокой и довольно крупной, но тяжелые складки махровой ткани ее отнюдь не полнили, а мягко драпировали, окутывали уютным и теплым даже на глаз облаком. А на ногах у нее были шерстяные толстые носки — ослепительно-белые и пушистые. Ошеломленный Мэтью, вдруг кожей вспомнил, как в таких носках тепло зимой, когда снег и буран за окном, а смолистые сучья горят в огромном каменном камине, собственноручно сложенном отцом, и сам отец сидит в кресле и читает им с сестренками на ночь «Волшебника страны Оз». Тепло от ног поднимается по всему телу, и слипаются глаза, а из пляшущих языков пламени появляются лица Дороти и Железного Дровосека, Жующих Человечков, Страшилы…

Он вздрогнул, отгоняя наваждение, и строго сдвинул брови.

— Доброе утро, мисс Карр. Я решил, что лучше все выяснить лично, нежели по телефону.

Она прижала руку ко рту. У нее были тонкие, длинные пальцы, красивые и сильные, с коротко подстриженными, как у всех машинисток, ногтями. Ни колец, ни маникюра. Чуть набухшие голубые вены. Рабочие руки.