Знак с той стороны - Инна Бачинская

Шибаев рассмеялся и отхлебнул кофе. Напиток был крепок и очень сладок. Вообще-то Шибаев пил без сахара. Он взглянул на женщину. Она уже пришла в себя, на скулах появился румянец. Женщина в ответ продолжала рассматривать его; ее взгляд был странно напряженным, она словно боялась упустить что-то важное.

– Спасибо, – сказал Шибаев. – Хороший кофе.

– Правда? – обрадовалась она. – Я не знала, сколько сахара. Нормально?

Озадаченный, он кивнул. Спросил:

– А себе кофе? Или вы только травяные чаи?

Она рассмеялась.

– Нет! Я сегодня уже выпила две чашки, сердце так и колотится. Вот и под машину побежала… Спешила. Холодно! – Она потерла руки. – Все время мерзну.

– Это не вы, это он спешил… дундук! – Шибаев собирался сказать «козел» или даже покрепче, но постеснялся и в последний момент вывернул на «дундука».

– Вы спасли мне жизнь, – заметила она, серьезно глядя на Шибаева. Ему показалось, он стал привыкать к ее пристальному взгляду. Даже в этом было что-то птичье.

– Ну что вы, все не так… плохо. Я думаю, он бы затормозил… – Шибаев так не думал и с удовольствием набил бы этому козлу морду, но ему хотелось успокоить ее. – Погода… да, не радует, скользко, сыро…

– Да нет же! – живо возразила она. – Вы когда-нибудь были в лесу или… или за рекой в такую погоду?

– В лесу? – удивился Шибаев. Он и в хорошую погоду бывал в лесу крайне редко, никогда, можно сказать. Разве что в ранней молодости. – Что ж там хорошего в такую погоду?

– Межвременье чувствуется, переход, понимаете? Ускользание! И ничего нельзя сделать, только надеяться… Стоишь и смотришь: от реки парок поднимается, у берега – тонкий первый лед, мокрый песок, жухлая трава… Черные прутики ракит торчат. Холодно и печально. У меня есть фотографии, я вам покажу. Такая безнадежность, такая тоска, просто за душу берет. И вместе с тем – надежда, понимаете?

– На что? – по-дурацки спросил Шибаев.

– На что? – повторила она, улыбаясь, глядя ему в лицо.

– Юнкер Шмидт, честно́е слово, лето возвратится! – брякнул он, недолго думая. Любимое присловье записного оптимиста Алика из глубоко почитаемого Козьмы Пруткова.

– Да, – она кивнула. – Вы извините, я вас совсем в тоску вогнала. Я оптимистка, честное слово! Сегодня мне сказочно повезло: жива-здорова… Еще кофе?

– Спасибо, Яна. Только без сахара, – сказал Шибаев, глядя ей в глаза.

Она вспыхнула. Легко поднялась и вышла.

– Вы одна тут? – спросил он, когда девушка вернулась с новой чашкой кофе.

– У меня есть тетя Галя, подруга мамы. Она на заказах и еще бухгалтер. И Лесик, фотограф. Это постоянные, а когда много работы, помогают еще двое. Сегодня понедельник, выходной, никого нет. Сейчас работы немного, под Новый год будет больше. Я живу на втором этаже в этом же доме, вход прямо отсюда.

– Удобно, – сказал Шибаев.

– Удобно. После смерти мамы я продала дом в пригороде и купила квартиру. Сначала галерею, а потом квартиру.

«Не замужем, – решил Шибаев. – Все «я»: я сделала, я купила, я, я, я… Прогулки по осенним полям в дождь… Замужние дамы гуляют в других местах. Конечно, одна. Сколько ей может быть? Двадцать три? Двадцать пять? Свой бизнес, в хорошем месте, квартира тоже. А на вид… цапля».

– У вас опасная работа, – вдруг сказала Яна.

– Опасная? – удивился он. Даже в ее манере вдруг перескакивать с темы на тему было что-то птичье. – Не очень… опасная.

– Всякие убийства, преступники… – Она поежилась.

Шибаев рассмеялся.

– Да нет, никаких перестрелок и убийств. Одна проза. Найти человека, должника… Охрана иногда. Любите детективы?

– Читаю иногда. Только без крови, классику. Старых авторов.

– Понятно. Как там дождь? – Он подошел к окну. Сказал, не поворачиваясь: – Яна, вы замужем?

Ответа он не получил…

– И тогда я понял, что она не слышит, – рассказывал Шибаев Алику вечером за ужином, отчитываясь о новом знакомстве.

– Она глухая? – поразился Алик. – Совсем?

– Совсем или не совсем – не знаю! Мне сразу показалось: что-то не так… Понимаешь, она смотрит тебе в лицо, как будто читает. Я сначала не врубился, а потом… Она читает по губам, понимаешь?

– Хорошая девушка?

– Нормальная. – Шибаев пожал плечами. – У нее фотостудия, она фотограф. И квартира наверху.

– Ты был у нее в квартире?

– Нет, я был в студии, то есть в галерее. Наверх она меня не позвала.

– Могла бы позвать, – заметил Алик. – Ты же ей жизнь спас. Такое не каждый день… Повезло!

– Кому?

Алик задумался.

– Ну, ей! И тебе, я думаю: интересная встреча, глухая девушка. Что она снимает?

– Все. Людей, собак, свадьбы, похороны.

– Глухая девушка, надо же! – повторил Алик и хихикнул.

– Не вижу ничего смешного, – одернул его Шибаев.

– А как же в постели? – хотел сказать Алик, но, посмотрев в хмурое лицо приятеля, передумал. – Красивая?

Шибаев отложил вилку, пожал плечами:

– Обыкновенная.

– Обыкновенная? – Алик был разочарован, ему хотелось романтики. – А глаза какого цвета?

– Серые… кажется.

– Тебя Жанна искала, – вспомнил вдруг Алик. – Ты свой мобильник забыл[2].

Шибаев смотрел в тарелку. Молчал. Алик открыл рот, но ничего не сказал, почувствовав «нутром», что это именно тот случай, когда молчание – золото.

– Что сказала? – спросил наконец Шибаев.

– Ничего, спросила, как ты. Вы что… насовсем разбежались?

– Она вернулась к мужу, сам знаешь.

– Она бы не вернулась, если бы ты не…

– Хватит! – рявкнул Шибаев. – Сколько можно?

Алик демонстративно положил себе картошки, громко звякнув вилкой.

– Подумаешь! И не надо! – говорил его вид.

– Она звонила неделю назад, – сказал Шибаев.

– Правда? И вы… что?

Шибаев пожал плечами и промолчал.

– А муж?

– Они, кажется, разбежались.

– Опять?! – не поверил Алик. – И что? Она зовет тебя обратно?

– А что бы ты сделал на моем месте?

– Я? – Алик задумался, посмотрел на потолок, перевел взгляд на Шибаева и спросил: – Может, им нужен дельный адвокат по бракоразводным делам?

– Надо было спросить.