Курячий бог - Наталья Нусинова

У Тёмы просто коленки задрожали.

— Что ж теперь делать? — спросил он.

— Пушка искать! — закричала Кира. — Ты чего кота не ищешь? Одна я, что ли, его звать должна?

— Кис-кис-кис, — послушно пролепетал Тёма.

— Молодец! — похвалила Кира. — А насчет Несси — тут думать надо. Мы должны ее обезвредить!

— Да, — согласился Тёма. — А как?

— По-разному можно, — пожала плечами Акира. — Есть всякие проверенные методы, ЧИСТО ЖЕНСКИЕ. Действовать надо осторожно и как бы ласково. Надо отвлечь ее внимание! А потом, в самый неожиданный момент — вырвать у нее ядовитые зубы!

Тёма представил себе смеющуюся во весь рот Несси и нерешительно возразил:

— А может, не надо?

— Чего это «не надо»? — удивилась Кира.

— Ну, зубы ей рвать! — сказал Тёма. — Ведь это больно. И потом, как же она без зубов? Пусть уж жует своих осьминогов.

— Еще чего! — Кира просто остолбенела. — Нет! Какие ж мужчины все предатели! Тебе кто дороже — твоя мама или какая-то там Несси?

Тёма возмутился:

— Конечно, мама. Но мама всегда говорит, ничего не надо делать специально. Все образуется само собой.

— Да? Образуется? — Акира просто клокотала от гнева. — Вспомнишь меня! Только поздно будет. Наплачетесь! Потому у вас и денег нет, что вы все сидите и не рыпаетесь! Вот посмотри на мою маму! Она говорит: в жизни надо занимать активную позицию!

Тёма кивнул.

— Ну хорошо. Давай. А как?

Акира моментально успокоилась и перешла к плану действий.

— Прежде всего надо разоблачить Нессины КОЗНИ! А потом вывести ее на чистую воду!

И вдруг осеклась, вглядываясь в сумерки.

— Ой, смотри! — прошептала Акира. — Видишь?

С другой стороны пустыря к дому приблизилась тень. Вначале даже непонятно было, кто это — взрослый или ребенок. Скорее, какое-то СУЩЕСТВО, одетое в балахон серого цвета. Существо присело на корточки. В руке оно держало миску с едой:

— Кис-кис-кис!

Затем существо повернулось в сторону детей, и затаивший дыхание Тёма увидел большие круглые глаза, крючковатый нос, низко надвинутую на лоб вязаную шапку с ушами.

Кира толкнула Тёму в бок:

— Сова! На охоту вышла! Щас наловит себе котят на ужин!

Тёма схватил с земли палку.

— Подожди! — прошептала Акира. — Спугнешь! Давай мы ее лучше сфотографируем! Для СЛЕДСТВИЯ пригодится!

Акира осторожно достала из кармана телефон, медленно навела его на Сову. Но та, увидев, что ее снимают, молниеносно поднялась и быстро исчезла за углом дома, оставив на земле свою миску.

Кира подошла и подняла миску с земли. В ней лежала еда — на вид что-то вроде серой каши-размазни с розовым мясным фаршем. Вид у месива был крайне неаппетитный. Кира поморщилась и хотела было уже бросить миску, но Тёма перехватил ее руку.

— Давай закопаем! — сказал Тёма. — Вдруг это отравленное! А кошки съедят!

Кира насупилась и промолчала. Ей было обидно, что не она первая догадалась. Но идея была интересная, и она решила согласиться, но все же не просто так, а по-своему, по-Акириному:

— Ты думаешь? Ну не знаю! Вообще-то, немного похоже на яд кураре! Для кошек он довольно опасен! Ладно! Давай закапывай! Но миску надо спрятать — как ВЕЩЕСТВЕННОЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВО!

Тёма попробовал расковырять палкой землю, но она была еще мерзлая и не поддавалась. Тогда они зарыли Совиную приманку в кучу посеревшего снега, а миску засунули под камень возле дома.

— Пошли теперь, — сказала Кира. — А то Соня нас заждалась со своим обедом. Ей уже уходить пора.

Тёма с облегчением кивнул головой. Голода он больше не чувствовал, но оставаться на пустыре ему совсем не хотелось.

Тёма никогда еще не лежал в больнице. И никого там не навещал. Вообще он в больнице никогда не был. До сих пор он видел больницу только в кино. Вернее, не больницу, а военный госпиталь. Один раненый солдат там все время просил воды. А другой раненый просил, чтобы кто-нибудь написал письмо к нему домой. А третий солдат ни о чем не просил — потому что бредил. Вокруг ходили усталые пожилые врачи в белых халатах, бегали молодые медсестры, и старенькие нянечки в косынках с красным крестом поправляли подушки под головами у солдат и говорили, что скоро они поправятся и все будет хорошо.

Но в утешения как-то не верилось. Поэтому всю дорогу до маминой больницы Тёма очень боялся — а вдруг маме тоже так плохо? Вдруг ей больно и она плачет? Или лежит без сознания? Или ей хочется пить? И вообще, когда она уже наконец вернется домой? Неужели она по нему совсем не соскучилась? От этих мыслей Тёме стало так страшно, что у него похолодели руки и он чуть не выронил букетик подснежников, который они с папой купили для мамы около метро. Тетенька вынимала пучки смятых нежных бело-зеленых цветочков из хозяйственной сумки, почему-то испуганно озиралась по сторонам и обещала, если они купят три букетика, ХОРОШО УСТУПИТЬ. Но они купили один. Тёма сам его выбрал — он был красивый. И теперь Тёма нес этот самый красивый букетик для мамы, крепко сжимая его в кулаке, — и все-таки чуть не выронил! Но сразу поймал! Очень ловко у него получилось. И от этого букетик понравился ему еще больше.

Они довольно долго брели от метро по улице, занесенной мокрым, подтаявшим снегом, Тёма уже устал и промочил ноги, но не жаловался и терпел, пока наконец папа не сказал: «Ну вот мы и пришли. Сейчас ты маму увидишь! Только, чур, не хныкать! А то я тебя больше с собой не возьму! Маме нельзя волноваться!» Тёма кивнул, и папа открыл большую тяжелую дверь старинного здания.

В круглом холле стояли кожаные кресла. В некоторых из них сидели посетители, а рядом с ними — больные, женщины в домашних халатах или в свободных костюмах из мягкой ткани. У многих женщин были очень большие животы. «Вот слонихи! — подумал Тёма, со страхом озираясь по сторонам. — У них из этих животов потом дети вылупляются! Неужели и мама такая же?» И вдруг он увидел маму. Она тоже сидела в кресле и, наверное, их ждала, а теперь медленно поднималась им навстречу. Никакая она была не слониха, а очень красивая, как всегда, только немножечко располнела.

Тёма кинулся к ней.

— Мама!

Обнимая Тёму, мама одновременно поцеловала папу. А папа обнял маму.

И так они все трое стояли, обнявшись, а потом папа сказал:

— Ну и зачем ты, Ида, сюда вышла? Тебе же нельзя вставать!

А мама погладила Тёму по голове, провела рукой у него над ухом, как будто проверяя, насколько отросли волосы, и сказала: