Мечта каждой девушки - Робин Грейди

Вдоль мощенной булыжником дорожки растут дикие розовые и фиолетовые цветы, увядающие с окончанием лета. Лужайка перед домом, как обычно, кочковатая. Из-за отсутствия поблизости заводов и автомагистралей воздух настолько чист, что кружится голова. Витающие в нем легкие запахи эвкалипта, сосны и влажной земли вызывают множество воспоминаний.

Пейс достал из багажника корзину с едой и ящик с инструментами, за которым они заезжали в «Броудрикс». Когда Фиби отперла дверь, Хэнни влетел в дом и устроился на своем любимом месте — под плакатом Джимми Хендрикса, висящим на стене у камина.

Поставив свою ношу на пол, Пейс прошел в центр комнаты и огляделся по сторонам. В одном углу находится пирамидальная конструкция для медитации, над дверьми висят нити с кристаллами, у одной из стен стоит старая полированная радиола, а рядом с ней на полу возвышаются стопки грампластинок.

— Это… — произнес он с непроницаемым выражением лица. — Это довольно необычно.

Фиби весело рассмеялась. Радуясь, что она его поняла, он расслабился и улыбнулся.

— У меня такое ощущение, будто я перенесся на машине времени в прошлое, — сказал он.

Психоделический эстамп на дальней стене, должно быть, подействовал на него, так как, посмотрев на него, он начал тереть глаза.

— Добро пожаловать в шестидесятые, — сказала Фиби, театрально взмахнув рукой.

— Старые добрые «секс, наркотики и рок-н-ролл»?

— Мег всегда предпочитала «мир, любовь и рок-н-ролл». — Фиби указала ему на стопки грампластинок: — Много рок-н-ролла.

Подойдя к серванту, Пейс провел пальцем по рамке фотографии, которой тетя Фиби всегда очень гордилась. Этот снимок был сделан в Вудстоке во время одного из антивоенных выступлений хиппи. Мег лежала на траве внутри пацифика, сделанного из цветов, вместе с Дженис Джоплин.

Его первоначальный скептицизм улетучился, когда он взял фото и лучше его рассмотрел.

— Твоя тетя яркая личность.

— Она умеет притягивать к себе людей. Трудно предположить, кого она в очередной раз приведет к себе в дом.

Пейс снова огляделся по сторонам:

— Должно быть, в школьные годы тебе нравилось проводить здесь каникулы.

Подойдя к креслу-качалке, Фиби сняла с него старую простыню, защищавшую его от пыли.

— Я не приезжала сюда на каникулы, — спокойно сказала она. — Я здесь выросла. — Заметив, что черные брови Пейса поползли вверх, она добавила: — После смерти моей матери Мег забрала меня к себе. Мне тогда было четыре года.

— О, Фиби. Прости, я не знал, — пробормотал он, ставя фотографию на место. — У тебя нет ни братьев, ни сестер?

Фиби покачала головой. Это определенно омрачало ее детство. Она жалела, что у нее нет младшей сестренки или кузины, которую она могла бы баловать и защищать. С которой могла бы делиться секретами и нарядами. Она завидовала тем, У кого все это было.

— А как насчет твоего отца?

Складывая простыню, Фиби взялась за середину края зубами. Это дало ей возможность помедлить с ответом. Она не любила говорить о своем отце.

— У меня его нет, — наконец сказала она.

Несколько секунд Пейс молча на нее смотрел.

— То есть ты его не знаешь? — мягко спросил он.

Подойдя к окну, Фиби отодвинула занавеску, чтобы открыть его.

— Какая разница? В детстве для меня это было одно и то же.

Когда Фиби ходила в гости к своим друзьям и видела их родителей вместе, она часто думала, каково это — иметь отца. Она чувствовала себя не такой, как все. Посторонней. Ей казалось, что от других ее отделяет невидимый барьер. Уже в начальной школе она осознала, что многие люди тоже видят ее в подобном свете. Рождение вне брака в этом маленьком провинциальном городке всегда считалось пороком. По мере того как она взрослела, эта ситуация становилась все более невыносимой.

Она не хотела портить себе настроение, предаваясь болезненным воспоминаниям, поэтому заставила себя сосредоточиться на настоящем.

Повернувшись, она увидела в глазах Пейса сочувствие и, не желая продолжать этот разговор, подошла к двери, ведущей в подвал, открыла ее и весело произнесла:

— Котел находится здесь. Как думаешь, сколько времени тебе понадобится?

Взяв ящик с инструментами, Пейс прошел мимо нее. При этом его рука случайно задела ее руку. Этого оказалось достаточно, чтобы по ее телу пробежала приятная дрожь. Проигнорировав ее, она нажала кнопку выключателя, и две висящие на шнурах лампочки осветили лестницу.

Пейс начал по ней спускаться:

— Кто знает? Может, пять минут, а может, я проковыряюсь до утра. Я дам тебе знать, когда закончу.

Полчаса спустя Пейс туго затянул ключом последнюю гайку и отошел в сторону, чтобы полюбоваться своей работой. Неисправность устранена, так что теперь тетушке Фиби холода будут не страшны.

Убрав ключ в свой ящик, он огляделся в подвале. Похоже, это помещение используется как склад. На полках стеллажей лежат стопки пыльных книг, разнообразные коробки и многочисленные рулоны — судя по всему, обои. Поняв, что за человек тетя Фиби, он нисколько не удивился, увидев в углу две огромные статуэтки жирафов и улыбающегося Будду с него ростом. У каждой вещи здесь свое место.

Поднимаясь по скрипящим ступенькам, Пейс думал о том, что они с Мег похожи. Он тоже любит, когда все вещи лежат на своих местах. У него в мастерской всегда был идеальный порядок. В университете все его чертежи отличались большой точностью.

Ник так же скрупулезен, когда дело касается финансовых расчетов.

Да, они с братом похожи и в то же время так отличаются друг от друга.

Выйдя из подвала, он выключил свет и закрыл дверь. Когда некоторое время назад Фиби спустилась к нему и предложила подкрепиться, он отказался, чтобы не отвлекаться от работы. На самом деле он умирал с голоду, поскольку ничего не ел с самого утра.

Заглянув на кухню с деревянной мебелью, старой плитой и рядами многочисленных баночек, он не обнаружил там Фиби.

Он уже собирался уходить, когда его взгляд упал на фотографии на подоконнике. Два снимка четыре на шесть вставлены в двойную посеребренную рамку. На одном изображена красивая молодая женщина с младенцем на руках. Его поразило ее сходство с Фиби. Те же густые светлые волосы, та же улыбка. На другой фотографии он увидел девочку с хорошеньким личиком в форме сердечка. Несомненно, это Фиби. Ей здесь лет девять-десять. Она сидит на качелях, сделанных из автомобильной покрышки. В руке у нее что-то блестит. Перочинный нож? Она так широко улыбается, что глаз почти не видно.

При мысли о том, что эта девочка росла без родителей, его сердце сжалось. Конечно, у нее была тетя Мег, но все же… Он провел пальцем по покрытому пылью стеклу, и улыбка Фиби стала еще ярче.