Роковой соблазн - Шэрон Кендрик

Эти слова, произнесенные вслух, были куда хуже — Кира, точно оглушенная, поднялась.

— Я… я пойду домой, — прошептала она. — Прошу вас, забудьте обо всем, что я рассказала. И спасибо за бренди.

Каким-то чудом она добралась до дому целой и невредимой. В крохотной холодной квартирке не было и намека на приближающийся праздник — Кира была так занята, что даже елку не купила. Однако сейчас это волновало ее меньше всего. Вспомнив, что не проверяла сообщения с того момента, как уехала из гостиницы, она заглянула в телефон и нашла множество посланий от тетки — та интересовалась, когда племянница придет к ним отмечать Рождество, и напоминала ей купить пудинг. Пудинг! Только не очередной поход по магазинам. Закрыв глаза, Кира представила себе мрачное Рождество. Как сумеет она продержаться весь день и не рассказать о своем секрете?

Тут зазвонил телефон — на экранчике высветился незнакомый номер. Наверное, очередной продавец. Может, хотя бы он сможет ее отвлечь от грустных мыслей? Кира ответила на звонок — в трубке помолчали, а затем мужской голос произнес:

— Кира?

Этот итальянский акцент она отныне запомнит до конца жизни, как и проникновенный низкий голос, ласкающий слух. Маттео! Кира поймала себя на том, что, забыв и про деньги, и про записку, и даже про то, что он уехал не попрощавшись, она снова надеется на что-то.

— Маттео?

Вновь последовала пауза — и в молчании Кире почудилась некая угроза.

— Так сколько она тебе заплатила? — спросил он.

— Заплатила? О чем ты?

— Мне только что звонила журналистка, — язвительно ответил Маттео. — Спросила, плачу ли я обычно женщинам за секс.

— Я не… — начала Кира, но тут она все поняла, и румянец окрасил ее щеки. — Ее звали Эстер?

— Так ты с ней и вправду говорила? — Маттео вздохнул. — Назначила, значит, быстренько интервью, чтобы посмотреть, сколько из меня можно выжать?

— Я не планировала этой встречи — она была случайной.

— Неужели?

— Да. Я рассердилась на тебя за то, что ты оставил мне деньги.

— Почему? Неужели мало оставил?! — воскликнул Маттео. — А ты решила, что сможешь получить побольше?

Кира упала в кресло.

— Ах ты, негодяй, — прошептала она.

— Твоя ярость мне абсолютно безразлична, — холодно ответил Маттео. — Как и ты сама. Я, видимо, плохо соображал. Мне не следовало заниматься с тобой сексом, потому что не в моих правилах заводить кратковременные интрижки. Но раз уж это произошло, мне некого винить, кроме самого себя. — Помолчав, Маттео продолжил, и слова его звучали еще более угрожающе: — Я сказал твоей подружке, что, если она напечатает хотя бы одно слово обо мне, я ее найду, разрушу ее карьеру, а заодно и редакцию. Потому что меня нельзя шантажировать — я лишь раз позволил эмоциям взять верх и запомню урок навсегда. Прощай, Кира. — Маттео усмехнулся. — Желаю всего хорошего.

Десять месяцев спустя

— Надеюсь, этот ребенок не будет рыдать на протяжении всего обеда, Кира. Было бы неплохо хотя бы раз поесть в тишине.

Укачивая маленького Сантино, Кира кивнула, встретив полный укора взгляд тетки. Она бы отправилась с сыном погулять, но стоял конец октября, и на улице было сыро и холодно. Будь он не таким крохой, можно было бы прокатиться на автобусе — может, там он бы заснул. А так она была заперта в четырех стенах с женщиной, которая винила ее решительно во всем. О, как же она устала — усталость, казалось, наполнила все ее тело изнутри.

— Я попробую его уложить, и мы сможем пообедать, — полным надежды голосом сказала она.

Губы тетки искривились в недовольной гримаске.

— Неужели? Если так, то это будет первый спокойный вечер за все время. Бедная Шелли совсем не спит по ночам. Ясное дело, ребенок какой-то нервный. Может, ты наконец одумаешься и поразмыслишь насчет усыновления.

Кира закусила губу, чувствуя, как при одной мысли об этом начинает кружиться голова. Прижимая к себе сына, она приказала себе не обращать внимания на ехидные замечания и сконцентрироваться на том, что действительно имеет значение. Сейчас не может быть ничего важнее ее малыша. Все, что она делает, она делает для него. Разумеется, не проходило и дня, чтобы Кира не вспоминала пачку денег, оставленную Маттео, но сожалеть о своем опрометчивом поступке было бесполезно. Отдавая деньги бездомным, она не знала, что беременна. Нужно думать о настоящем, а не мечтать о невозможном. Пора смириться с потерей работы и квартиры — как и с необходимостью принять милостыню у тетки, которая не переставала ее осуждать. Они с Сантино бы просто не выжили иначе. Был и другой способ, и о нем Кире не переставала напоминать ее совесть — однако девушка гнала от себя подобные мысли. Она не станет просить Маттео о помощи, когда он обошелся с ней точно со шлюхой и ясно дал понять, что больше не хочет ее видеть.

— Ты уже получила свидетельство о рождении? — спросила тетя.

— Нет, я могу это сделать в течение первых шести недель.

— Тогда тебе лучше поторопиться.

Кира молчала, зная, что это не все. И она не ошиблась — тетка ехидно улыбнулась:

— Я вот тут думала, впишешь ли ты имя таинственного папочки — или, подобно твоей дорогой матушке, не знаешь точно, кто он?

Кира не могла стерпеть этого оскорбления. Боясь, что у нее вырвется какое-нибудь слово, о котором впоследствии придется пожалеть, она повернулась и вышла из гостиной, радуясь тому, что на руках ребенок — иначе бы она схватила одну из уродливых фарфоровых статуэток и швырнула о стену. Критику она еще в состоянии переносить, но не потерпит оскорблений в адрес матери.

Войдя в крохотную, точно спичечный коробок, комнатку, выделенную им с Сантино, она положила малыша в кроватку, укрыла его одеялом и села, глядя на его личико. Его длинные ресницы казались угольно-черными, а кожа была оливкового цвета — но впервые за все время вид невинного крохи не принес матери удовлетворения. Страх, чувство вины, столь долго копившиеся в ее душе, наконец вырвались на поверхность горькой уверенностью: она больше не может так жить. Сантино заслуживает лучшего, чем этот дом и постоянно уставшая мать, вынужденная ходить на цыпочках, чтобы не потревожить тех, кто ее ненавидит. Кира закрыла глаза. Ее ненавидят не только тетка с кузиной — но хотя бы Маттео не станет демонстрировать своего недовольства всякий раз, когда малыш начнет плакать, потому что это и его ребенок тоже. Что ж, настал момент сделать то, о чем она думала каждый день с момента рождения сына — и все девять месяцев беременности. Всякий раз она приказывала себе прекратить это, вспоминая, как бесцеремонно он с ней распрощался. Что ж, даже если Маттео и не будет в восторге от встречи, она состоится.

Листая телефонную книгу, Кира ощущала, как дрожат руки. Найдя нужный номер, она приложила трубку к уху.