Руки, полные бури - Мэй

говорю, уж поверь, – рассказывал тогда Анубис, рассматривая звёзды. – Главное, наслаждаться жизнью. И не стать таким занудным, как мой отец.

Анубис не хотел походить на Осириса. Амон его хорошо понимал, он и сам слишком любил жизнь и этот мир, искрящиеся, яркие, иногда чуть горчащие на губах.

Амон хорошо ощущал чужое настроение, и сейчас растерянность богов в зале постепенно уступала место злости. Осязаемой, плотной, от которой продолжала кружиться голова. А может, вовсе и не от неё, это удар о стену оказался слишком чувствительным.

Амона отчаянно мутило, и он опустился прямо на пол. Перед глазами всё раскачивалось.

– Амон? – Анубис оказался рядом. – Что с тобой?

Коснувшись затылка, Амон поморщился и с искренним удивлением увидел на пальцах кровь.

– Зажить уже должно.

– Миропорядок рассыпается из-за Кроноса. Может, поэтому раны заживают дольше. Или потому, что они от чудовищ.

Амон и Анубис переглянулись, одновременно подумав об одном и том же: как там раненый Гадес и успеет ли вернуться Сет или тоже займет больше времени. Анубис побледнел, его взгляд расфокусировался, и Амон испугался, он опять погрузится в себя.

– Инпу!

Тот рассеянно скользнул взглядом, и Амон невольно запаниковал, отчего голова разболелась сильнее, и его повело в сторону. Амон почти потерял сознание, когда почувствовал, что Анубис его подхватил.

– Эй-эй, Амон! Только не ты! Ты должен сиять, а не истекать кровью. Пожалуйста…

Последнее слово Анубис почти прошептал, и оно кольнуло Амона, заставило собраться и несколько раз глубоко вдохнуть. Затылок болел.

– Не рассыплюсь, – проворчал Амон. – Перенеси меня домой.

– Нет, Амон, я не уверен, что мне сейчас стоит.

– Прекрати. Ты уже делал это, много раз. Я тебе доверяю. Давай.

Анубис вздохнул, но всё-таки крепко сжал руку Амона, и тот зажмурился, позволяя тёмному вихрю подхватить и нести. На самом деле он терпеть не мог, как это происходило: Анубис использовал чужие смерти, скользил по ним до точки назначения, растворяясь между последними вздохами.

Мёртвые птицы на проезжей части, старик в одной из квартир, больница.

От скачков Амона тошнило, а чужие смерти оседали густой пеленой на волосах. Он ненавидел этот способ перемещения, но, по крайней мере, Анубис ушёл из клуба и не стремился возвращаться, поддерживая в туалете Амона, пока его выворачивало.

– Не уходи, – попросил Амон после. – Ты нужен здесь.

Анубис серьёзно кивнул. А прохладные пальцы Нефтиды занялись затылком Амона, пока она вполголоса ругалась на «неумелую Сехмет».

Некоторые полагали, Амон-Ра создал мир. Амон знал, что это чушь собачья.

Он понятия не имел, как появился мир, но сам точно не приложил к этому никаких усилий. Хотя был древним божеством, очень древним, но избежал участи многих старых богов, которые не умерли, но предпочли уснуть, превратиться в идолы и каменные изваяния, которых не разбудит даже Кронос. Просто однажды, вместе с концом мира, они рассыплются в прах и пыль.

Амон видел смены многих эпох и сделал выбор очень давно: он не хотел быть мудрым богом, совсем не жаждал быть грозным. Ему нравилось сиять и согревать, удивляться каждому новому дню, наблюдать, как меняются быстротечный мир и люди. Может, поэтому ему нравились Сет с Гадесом, с их похожей жаждой нового.

У них, правда, не было того желания, которое заставляло Амона двигаться, подолгу не оставаться на одном месте и даже не знать, где он окажется завтра. Одни и те же пейзажи быстро начинали угнетать, разливать тоску и ощущение бессмысленности жизни.

Поэтому они легко сошлись с Анубисом. Амон искал цельности, Анубис пытался сложить собственные кусочки воедино. И дороги легко расстилались перед ними.

Амон был одним из немногих, если не единственным, кто знал, что Анубис очень расстраивался из-за отношений с Гором. Братья по отцу, они почти не общались, принадлежащие разным мирам.

Амон радовался, что стал для кого-то таким братом.

В это утро он встал не с рассветом, а гораздо позже. Поднялся, с трудом понимая, что он в гостиной, а не в своей комнате.

– Проснулся? Ты как?

Амон задумался: голова слегка болела, но ничего особенного. Кивнув, Анубис куда-то ушёл.

Вчера Нефтида заявила, что Амон останется в общей гостиной, чтобы они заметили, если его регенерация так и не начнет работать. Но, похоже, он проснулся едва ли не последним: на кухне что-то шумело, слышались голоса.

Тело Сета лежало здесь же, в окружении тёмных псов, которые охраняли или попросту ждали, когда вернётся. Но пока этого не произошло, и Амон старался не смотреть на часы: время уходило.

Откинув тонкое одеяло, он поднялся, разминая мышцы. Затылок отозвался тупой болью, но ничего особенного, рана почти зажила.

Когда Амон впервые увидел огромные панорамные окна в квартире Сета, он пришёл в дикий восторг. Ещё бы! От пола до потолка! Днём в них щедро лился солнечный свет, а вечером они сияли городскими огнями и неоном, который Амону казался тёплым, отзывчивым. Он искренне удивлялся, когда кто-то называл этот свет холодным.

Сет тогда рассмеялся и сказал, что рад, если Амон за тысячи лет не разучился восторгаться. Амон смутился, хотя видел, что и Сету нравятся окна, он тоже любил простор.

Сейчас мёртвое тело Сета лежало за спиной, Амон же подошёл к окну, коснулся его ладонью. Позволил свету заполнять себя, проходить сквозь, запутываться в светлых волосах с рыжеватым оттенком. Погода стояла пасмурная, на стекле виднелось несколько капель, но солнце всё равно было там.

Оно всегда на небе.

Вернувшийся Анубис протянул Амону чашку, чем искренне удивил.

– Ты же говорил, что не умеешь кофе варить, – удивился Амон.

– Мне больше нравится, когда это делаешь ты.

Готовить Амон любил во все времена. Это занятие его успокаивало, да и приятно что-то творить – пусть и не мир, а только аккуратные солнечные блинчики.

Анубис уселся в кресло, обхватил колени и выглядел так, будто не спал всю ночь. Он ждал, когда вернётся Сет.

Нефтида вошла шорохом тканей и ароматом благовоний. С улыбкой, хоть и не очень весёлой, она осторожно коснулась плеча Амона.

– Вижу, тебе лучше.

– Необязательно для этого тыкать в меня пальцами, – проворчал Амон, отпивая кофе.

– Ты напугал вчера.

– Я в норме. Как Гадес?

– Они с Сеф на кухне. Его рана зажила бы гораздо быстрее, если бы он хоть немного поспал. Но они вместе с Инпу… ждали.

Нефтида тоже выглядела усталой, но предупреждающе подняла руку:

– Ничего не говори. Пока я могу оставаться спокойной, но не готова обсуждать.

Кивнув, Амон спрятался за кружкой кофе. Тот отчаянно горчил.

– Не хочешь прогуляться? – Нефтида наклонилась ближе, так что Анубис не мог их услышать. – Уведи его отсюда, хотя бы ненадолго.

Амон кивнул, а Нефтида громко заявила Анубису, чтобы тот прошёлся с Амоном, которому нужна прогулка, «но не стоит одному».

Лондонский воздух вряд ли можно назвать свежим, но он действительно бодрил. Неприятно кольнул промытую накануне, но не до конца зажившую рану на затылке, но это не слишком тревожило Амона. Он потащил Анубиса в парк, по пути буквально впитывая солнечные лучи, проникавшие сквозь облака.

– А где Макария?

– Попросил пока уехать, – ответил Анубис. – Как думаешь… может, мне не стоит возвращаться?

С удивлением Амон посмотрел на него. Фыркнул:

– Не говори глупостей! Если ты волнуешься из-за тех мёртвых богов, то не стоит. Зевс всё уладит. – По крайней мере, Амону хотелось в это верить. А если Зевс не сможет, то вмешается сам Амон, в конце концов, он тоже глава пантеона. – Но меня беспокоит Апоп. Он проснулся. И если змей придет за мной… никто не убьет его, кроме Сета. Пока Сет не вернулся, может, мне самому не стоит подвергать других опасности?

Амон замялся, не зная, как сказать. Он думал об этом, и ему совсем не хотелось, чтобы остальные кинулись его защищать и пострадали.

– Думаешь, мы с ним не справимся? Амон, я тут пару богов случайно убил!

Анубис рассмеялся, но звучало в его смехе что-то нездоровое, лёгкий оттенок безумия. Он мог не говорить этого вслух, но его это мучило. Возможно, больше, чем самих ацтеков.

Анубис