Это гиблое место - Александра Кристо

Девушка-призрак в его сознании зааплодировала – как делала всегда, когда Уэсли бывал ужасен. Лейфссон моргнул.

– Да, – согласился он, – это было бы весьма эффективно. – Мужчина вытянул руку в сторону проема, из которого появился. – Сюда, пожалуйста. – И повернулся на каблуках начищенных ботинок, провожая Уэсли к зеркалу.

Юноша взглянул на свое отражение в холодном сером стекле – галстук-бабочка свидетельствовал, что день сегодня нечетный, – и протянул руку. Зеркало под его пальцами расступилось. По поверхности пробежала рябь, смазав отражение лица Уэсли.

К этой части приема юноша так и не смог привыкнуть. Дверь в его кабинет в Кривде была устроена сходным образом – считывая отпечатки ладони, как любая система, сто́ящая своих денег: но эта дверь читала не только отпечатки. Она прочитывала человека, его намерения и, что самое важное, верность. Насколько Уэсли знал, Эшвуд был единственным в мире, кто сумел разработать нечто столь хитроумное.

Уэсли не отводил пальцев от зеркала. Спустя несколько мгновений, нужных зеркалу для того, чтобы магия подтвердила его преданность, стекло разгладилось и застыло.

Уэсли сунул руки в карманы и шагнул в свое отражение.

Коридор по другую сторону был настолько длинным, что казалось, будто к дальнему концу его стены сходятся в одной точке. Эти стены представляли собой сплошной ряд зеркал, отмеченных лишь серебряными ручками, которые торчали под странными углами. Не было видно никаких четких линий, отделявших одну зеркальную дверь от другой. Лейфссон склонил голову вправо и твердо взялся за ручку первой двери.

– После вас, – отозвался мужчина. Перед ними обозначился дверной проем.

Комната была в равной мере красной и черной. Стены ее сделаны из того же самого стекла, сквозь которое только что прошел Уэсли. Ковер цвета полночного рубина. Слабый свет давали угольно-черные свечи на стеклянных цепях и их бесчисленные отражения в зеркальных стенах.

В центре комнаты покоился темный силуэт. Вокруг него перешептывались тени.

Лейфссон, пятясь, вышел из комнаты.

– Уэсли, – произнес Глава. Эхо повторило это имя.

Данте Эшвуд находился здесь – и его здесь не было.

Он был человеком и не являлся им.

Уэсли видел очертания его цилиндра и элегантного сюртука, собранного складками вокруг тела. Но лицо… Уэсли никогда не видел лица Главы. Никто не видел. Вместо кожи и глаз проступали только темнота и дым. Можно было разглядеть лишь намек на губы, да из-под бледной до прозрачности ладони сиял набалдашник черной трости.

Воздух вокруг него мерцал, подобно пламени.

Хотя каждую из четырех стран возглавлял дуайен или дуайенна, мир криминала повсеместно был представлен Главой – с заглавной буквы «Г». В то время как дуайены стран занимались законными делами, Главы заправляли черномагической торговлей. Их смотрящие управляли многими городами, вербуя фокусников для продажи запрещенной магии, а Консорты и Консортессы выступали их представителями и посланниками. Но хотя другие Главы слыли могущественными, злобными и, вероятно, бездушными, они все-таки, несомненно, являлись людьми.

Все, кроме Эшвуда.

«Не человек, но бог», – произнесла тень в голове Уэсли.

Юноша проигнорировал ее слова – как старался делать всегда – и поклонился Главе. Эшвуд рассмеялся над этой формальностью.

– Слишком серьезно, мой мальчик. Налей себе чего-нибудь подороже и садись.

– Я могу и постоять, тек.

– Уэсли. – Глава постучал по набалдашнику своей трости. От прикосновения его длинных белых пальцев шар мигнул. – Налей себе выпивки.

Уэсли кашлянул и направился к бару.

Воздух был густым от множества слоев защиты, которыми оказались окутаны оба собеседника. В Крейдже нельзя доверять даже себе самому, не говоря уже о ком-то другом. Хотя Уэсли не обманывал себя: если Глава захочет подавить его магию, так и произойдет. Эшвуд просто хотел преподнести Уэсли иллюзию силы, в действительности никогда не давая ему полной власти над чем бы то ни было, в том числе и над собственной жизнью.

Уэсли взял бутылку «Клеверье», который предпочитал всем остальным напиткам в Крейдже, и наполнил свой бокал.

– Мы не так уж часто видимся, – произнес Эшвуд. – Ты слишком занят превращением Крейдже в свое королевство. Миновали те дни, когда ты полагался на мое руководство.

Уэсли сделал глоток из бокала, все еще стоя спиной к Главе. В голосе Эшвуда прозвучала ностальгия. Уэсли решил пропустить ее мимо ушей.

Можно было подумать, что Глава некогда взял Уэсли в ученики, и тот стал ему родным. Нет, все было совсем не так.

Он встретил Уэсли, когда юноша в канун своего седьмого дня рождения бродил по переулкам, обчищая карманы прохожих. В те времена Эшвуд был такой же тенью, как и сейчас – с затянутыми в перчатки руками и лицом, состоящим из дыма. Он, конечно же, решил, что Уэсли сирота, у которого нет семьи и дома, – и разве такой сирота не ухватится за возможность заполучить и то, и другое?

Но на самом деле у Уэсли была семья и дом. Вот только мальчик желал, чтобы всего этого у него не было.

Уэсли знал, что означает принять руку Главы. Однако парень хотел вернуться на улицы только тогда, когда станет большим и сильным. Когда сможет показать себя достойным в глазах своей семьи, которая вообще не желала его появления на свет. Но потом месяцы сложились в годы. Магия стала его жизнью. К тому времени, как Уэсли действительно смог бы что-то кому-то показать, оказалось уже слишком поздно. Разразилась магическая эпидемия. Самую страшную жатву она собрала на маленькой окраинной улице Крейдже, где он вырос.

Его родные, вероятно, уже мертвы – а если нет, мертв был тот маленький мальчик, который хотел что-то доказать им.

Уэсли передумал.

К этому времени он открыл для себя Крейдже: узнал тайны города, научился получать наслаждение от его изящных изгибов и острых граней. Сияние огней, звезд и магии… Уэсли попал под очарование этого города и хотел лишь охранять его безопасность. Защищать город так, как не мог защищать никто другой – Уэсли знал это.

– Как мои прочие смотрящие? – спросил Эшвуд.

Уэсли глотнул еще «Клеверье» и направился к дивану, стоящему параллельно ложу Главы.

– Все еще необходимы, – ответил он. – Пока что.

Эшвуд засмеялся:

– А мой эликсир?

Уэсли помолчал, не зная в точности, что на это ответить.

– Ты выглядишь обеспокоенным, – заметил Эшвуд. Уэсли взглянул на него сквозь зеркальные очки. Они отражали магию Главы обратно в призрачное лицо – потому что Данте Эшвуд был способен заглядывать сквозь глаза людей прямо к ним в душу и рыться в их секретах. Уэсли же предпочитал держать свои секреты при себе.

И кроме того, у юноши в голове и так ютилось достаточно народа.