Дети природы. Возрождение - Юлия Мишина

Ясмина дрожала среди веток. В просвет между листьями видела, как сражаются мужчины. В ее сердце закипала злость на ненасытных, гнусных разбойников, горячо разливаясь по венам и громко пульсируя в висках. Ясмина чувствовала, как щиплет ее глаза, как разрывается от боли голова, а вся кожа горит, будто в лихорадке. Сложив руки лодочкой, она неистово молилась Соленому Богу Воды. Если бы его праведная сила невидимой рукой сокрушила злодеев! Если бы он мог прийти на помощь! Подняв глаза, она вновь посмотрела на поляну. Рыбаки отчаянно отбивались от разбойников. Если бы Гризэус мог сорваться с привязи и на всех порах сбить обидчиков!

Тем временем Артемис, навалившись всем телом, придавил чужака к дереву и крепко стиснул его ладонь, мертвой хваткой сжавшую нож. Он снова и снова бил ею о грубую кору дерева, раздирающую кожу в кровь. Противник стонал и ругался, стараясь оттолкнуть рыбака.

Демидий отражал удары меча, но ему не хватало длины лезвия и проворства, чтобы нанести урон противнику, который уже дважды добрался до рыбака, резанув его плечо и пройдясь самым кончиком клинка по груди.

В трех метрах от сражающихся мужчин заволновались лошади. Круче всех фырчал и бил копытом Гризэус. С округлившимися глазами и навостренными ушами, он уже несколько раз вставал на дыбы. Приземлившись на копыта, дергал головой и брыкался.

Гратий отбивался, как мог. Резко присев, он увернулся от очередного удара, запрыгнул на толстяка и свалил с ног. Старик тут же уцепился за рубашку рыбака, стараясь оттащить его в сторону. Ворот впился в шею, передавив горло, но Гратий продолжал бить противника быстрыми крепкими кулаками. Толстяк неуклюже махал руками, не в силах подняться. Спустя минуту он завопил от боли:

— Всего лишь рыбаки, простые рыбаки! Оружие только для вида! Драться они не умеют!

— рыдая, причитал толстяк.

В этот момент Г ратий услышал дикое ржание и треск обломавшейся ветки. Краем глаза уловил, как Гризэус во весь опор мчится прямиком на поляну. За долю секунды рыбак поднялся на ноги, стряхнув с себя старика. Тот отлетел в сторону и угодил под самые копыта разъяренного жеребца. Раздался хруст переломанных костей, из разорвавшейся плоти хлынула кровь. Толстяк перешел на визг. Остальные чужаки на секунду оцепенели. Артемис, наконец, выбил нож из ладони противника и в следующее мгновение перерезал ему глотку. Гратий схватил лук, накинул колчан на плечо и бросился к Гризэусу, который продолжал метаться по поляне, вставать на дыбы и бить копытом.

Ясмина, увидев, что рыбаки справляются, стала выбираться из укрытия. Она горячо благодарила Соленого Бога Воды: он услышал ее молитвы! Странные ощущения отступили, только крупная дрожь продолжала сотрясать ее тело. Приближаясь к поляне, видела, как Гратий успокоил Гризэуса, Артемис расправился с толстяком и пронзительные крики смолкли. Только черноволосому чужаку в латах удалось рассечь Демидию ногу и броситься прочь.

Артемис подбежал к рыбаку, быстро осмотрел рану и ринулся в погоню. Латы и меч мешали разбойнику быстро передвигаться, и Артемис догонял его. Беглец постоянно оглядывался, отмахиваясь от преследователя рукой. Запыхавшись, он остановился и крикнул сиплым, дрожащим голосом:

— Оставь меня!

Тогда рыбак замер и резко метнул в противника нож. Тонкое, легкое лезвие, несколько раз перевернувшись в воздухе, ударило бродягу в лоб. Кровь покрыла его лицо, раненый верещал и, закрыв голову руками, припал к земле. Рыбак развернулся и направился обратно к поляне.

Когда он вернулся, Г ратий уже привязал коня, Ясмина прижимала рану на ноге Демидия.

— Не стал добивать, истечет кровью без нашей помощи, — хмуро отчитался Артемис.

— Вот тебе и путешественники! Пускают на остров всякое отребье! — ворчал Демидий.

— Надо заняться раной, — сказал Г ратий, — глубокая?

— Нет, — скривившись, ответил рыбак, — но прижечь придется.

— И повязку с пеплом надо приложить, — добавила Ясмина, — мама так учила.

— Давайте быстрее сделаем и уберемся отсюда, — заключил Артемис.

В середине дня лес сменился зелеными лугами, а за ними потянулись бесконечные усеянные пшеницей, кукурузой и рожью поля. Они расстилались так далеко, куда только мог достать человеческий взгляд. Тысячи высоких колосьев, сливаясь воедино, плавно покачивались на ветру, будто бескрайнее золотое море. До общины пахарей остался час пути. Артемис управлял повозкой, Гратий ехал верхом. Демидию расчистили место в кузове, чтобы тот мог удобно улечься. Нога рыбака выглядела неплохо, но сам он был слабым и бледным. Ясмина заняла место на задке телеги, часто оглядывалась на больного, поила водой и проверяла, нет ли жара от его тела. Время от времени доставала прибереженные ягоды и заставляла Демидия съесть хотя бы одну.

Дорога ушла на пригорок, и вдалеке показались очертания домов. Гратий всматривался вперед, прикрыв глаза от солнца ладонью.

— Там что-то не так, — задумчиво промолвил он.

Артемис, сонный от плавного хода телеги по хорошо утоптанной тропе, встрепенулся. Вскинув свободную от поводьев руку ко лбу, прищурил глаза.

— Ты прав, мальчишка, — хмуро согласился рыбак. — Поля сожжены.

Через полчаса пути они добрались до земли, черной от бушевавшего пожара. Три огромных поля выгорели дотла. Языки пламени сожрали бы все колосья в округе, а затем занялись домами общины, если бы не перекопанная по периметру земля, местами щедро засыпанная песком. Путники угрюмо осмотрелись, и повозка продолжила движение.

В высоких деревянных воротах общины их встретили трое мужчин. Одеты они были в белые рубашки и бежевые штаны, головы покрывали соломенные шляпы.

— Добро пожаловать, рыбаки, — улыбаясь, сказал один из них, — глава обедает.

Пахари остались на воротах, а путники проследовали во внутренний двор. Ясмина с интересом рассматривала общину. Дома здесь тоже были белые, невысокие, только с кровлей, устеленной из длинных стеблей ржаной соломы, и тонкими, деревянными рамами на окнах, выкрашенными в яркие синие, оранжевые, зеленые цвета. По дорожкам бегали босоногие, в удлиненных легких рубашках малыши. За ними приглядывали женщины, одетые в белые платья и перевязанные широкими мягкими янтарными поясами. Под окнами и на земле между домами, там, где в рыбацкой общине росли деревья, кустарники и цветы, почва была занята огородами. С зеленых кустов свисали крупные перцы, по туго натянутым веревкам вились томаты, был тесно усажен пышный высокий горох. Если же по пути встречалось дерево, то оно было плодовым: яблоня, груша, абрикос, айва или слива.

Рыбаки проследовали через всю общину и остановились у тропы, ведущей к богатому, раскидистому саду. В самом его начале возвышалась просторная беседка из темного дерева, внутри которой стояли накрытые белыми скатертями длинные столы и занятые людьми узкие лавки. Артемис нашел глазами главу пахарей, тот тоже заметил гостей, отставил тяжелую кружку и направился к ним. Ранас был среднего роста, широкоплечий, его голову покрывали густые золотистые волосы, а руки и ноги, мускулистые, натруженные, выдавали работящего хозяина. Он носил широкие усы, плавными линиями уходящие к подбородку.