Не возжелай - Владимир Колычев

Нет, она и сама не собиралась продолжать с ним отношения. И удерживать его не хотела. Более того, она рвалась к себе домой, в свою уютную квартирку… Но все равно обидно. Неужели она такая плохая, что мужчины бросают ее?

С Захаром она провела всего одну ночь, на этом все и закончилось. Патрик женился на ней, но, как только представилась возможность, завел себе любовницу… Теперь вот Олег воротит от нее нос.

— Ты меня бросаешь, — качнула она головой.

И медленно сняла со спинки кресла платье.

— Ты же знала, что так будет, — усмехнулся он.

— Да, ты меня бросаешь, — Жанна протяжно вздохнула.

Она знала, что им придется расстаться. Но почему ей так больно?..

— Или ты думала, что я женюсь на тебе и увезу в Москву?

— Заткнись! — Жанна сказала это резко, но платье на себе оправила плавным движением.

— Что ты сказала? — вскинулся Олег.

Жанна метнула в него молнию-взгляд, но сама же себя и осадила. Она могла бы сломать ему кадык, но, увы, ситуация не та. В милицию она попасть не боялась, но ей не улыбалась дурная слава. Начнутся вопросы, появятся ответы, и весь город узнает, что Жанна провела ночь с мужчиной как гостиничная проститутка.

— Молнию застегни, — смягчаясь, сказала она.

И он остыл. Даже поднялся с постели, застегнул молнию.

— Ты так больше не говори, — сказал он.

— А почему ты не можешь на мне жениться? — Жанна вцепилась в него взглядом.

— Ну, хотя бы потому, что родители будут против.

— Понятно. Папа большой человек. Но мелкий лавочник, — усмехнулась она.

— У кого папа мелкий лавочник? — вскинулся Олег.

— А мама читает светские журналы. И считает себя светской львицей.

— Моя мама заведует благотворительным фондом, светские рауты — это ее среда обитания.

— Да? — Жанна опустилась в кресло, забросила ногу за ногу, приставила палец к щеке.

И вперила в Олега дразнящий взгляд. Пусть доказывает, какой он крутой, а она посмеется.

— И у отца крупный бизнес, — сказал он. — Благотворительный фонд у мамы. А у отца химический комбинат. Здесь. В Горновке.

— Минеральные удобрения?

— Ты знаешь?

— Я знаю, что ты козел, Олежик! — съязвила Жанна.

Конечно же, она знала про этот комбинат. Отец опутал своей паутиной весь город: все финансовые операции только через «Алтанай-Банк». Кто не согласен обслуживаться у него, тому черная метка. Химкомбинат раньше работал с банком «Гармония», от которого сейчас остались одни объедки. Новый собственник переключил предприятие на московский банк, там у них, на комбинате, свой расчетно-кассовый отдел, своя кухня. Отец предложил свои услуги, но получил отказ. Объяснение простое — московский банк инвестирует, кредитует, поэтому связи с ним рвать никак нельзя. Отец не дурак, он все понял и вошел в положение. Более того, он предложил кредит на хороших условиях. Новый хозяин отказался, но на заметку предложение взял… Нет, отец не оставит в покое этот комбинат. Рано или поздно он поставит его в зависимость от себя. Пока он высматривает, поджидает, как паук в паутине. А Жанна, конечно же, в курсе. Она уже добилась того, чтобы первый человек в городе не мог обходиться без нее. Потому и обидно чувствовать себя брошенной лохушкой.

— Я же сказал, следи за словами! — вспылил Олег.

— Твоя фамилия Шустов. И твой отец — основной акционер Горновского химкомбината.

— Ты откуда знаешь? — напрягся он, высматривая в ней подвох.

Действительно, вдруг Жанна подсадная утка или просто приманка для ловли на живца.

— Ну кто ж не знает, как ты поселковую девочку обесчестил? — усмехнулась Жанна.

И эту историю она знала. Как знала и о том, что Шустов прокатил и Захара с его предложением. Захар, конечно же, так просто это дело не оставит, и отец ждет, чем все закончится.

— Ты кто такая? — Олег взбесился, рванул к ней.

И руку вытянул, чтобы схватить ее за горло. Но Жанна встретила его четко поставленным ударом в пах, и парень скорчился от боли.

— Ты и часа не проживешь, если тронешь меня хотя бы пальцем.

Она знала, куда бить, если Олег снова дернется в ее сторону. Поэтому и угроза прозвучала уверенно.

— Ты кто такая? — с трудом разгибаясь, спросил он.

— Мой отец сделал вам предложение, от которого нельзя было отказываться.

— Твой отец?

— Ставцов Геннадий Лукьянович, председатель правления «Алтанай-Банк».

— Хочешь сказать, что мы встретились не случайно? — Шустов хватанул ртом воздух, чтобы восстановить дыхательный ритм.

В ответ Жанна рассмеялась:

— Ты идиот?.. Чтобы я подставлялась из-за какого-то вшивого комбината?!

— Но если ты дочь Ставцова… Я не верю в совпадения…

— Это ты появился в магазине после меня, — сказала она, размышляя вслух.

— Я?! Хочешь сказать, что это я нарочно тебя… с тобой познакомился… А зачем? Какая мне выгода?.. Да и не знал я, что у Ставцова есть взрослая дочь! — мотнул головой Шустов.

— Взрослая и красивая дочь… — жестко глянула на него Жанна. — Ты не сказал, что я красивая… Ты отфутболил меня, как какую-то дешевку… Ты подлец, и ты оскорбил меня…

Жанна взяла сумочку, направилась к выходу.

— Погоди! — Олег попытался взять ее под руку, но нарвался на удар — локтем в «солнышко».

И его накачанный пресс не смог его выручить. Пополам он не сложился, но отскочил о Жанны как ужаленный. И, пытаясь восстановить дыхание, приложил к груди ладони.

Жанна повернулась к нему и глянула, как будто пощечину влепила.

— Если вдруг кто-нибудь узнает, что мы с тобой были, заказывай себе памятник. И надпись: «Он умер молодым».

Жанна снисходительно усмехнулась. Так уж и быть, она пришлет от себя венок на похороны.

* * *

Пришла беда — подставляй ворота. Сначала комбинат дал зубодробительную ответку, затем наехали менты. И все из-за тети Тони. Дорофей подъехал к ней, она передала ему деньги, и тут вдруг раз, и пара стальных браслетов на руках.

— По вымогательству вопросов нет, — со скучающим видом сказал опер, младший лейтенант старшего возраста. — А по гражданке Шляховой есть. Кто-то угрожал изнасиловать ее по второму разу.

— Заявление есть? — угрюмо спросил Дорофей.

— Есть. От гражданки Герасовой. И взяли тебя с поличным. Попал ты, Дорофеев. Как там в песне поется? «Дорога дальняя, казенный дом».

— Может, договоримся? — Дорофей потер собранными в щепотку пальцами.

— Нет. — Опер опустил голову, как будто для того, чтобы не смотреть ему в глаза.