Дикий - Каролайн Пекхам
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Дочь, — приветствовал меня отец, заметив мое появление, и я склонила голову в знак уважения к нему и матери, сидевшим на противоположных концах длинного стола.
— Для меня большая честь получить приглашение отобедать с вами обоими, — сказала я, позволяя слуге усадить меня в кресло в центре стола.
Здесь больше никого не было, но это мало что значило. Наши родители часто просили одного или всех нас присутствовать за трапезой — одним из немногих моментов в те дни, которые были установлены и не всегда включали в себя политику двора, в отличие от остального времени. Возможно, один или все мои братья и сестры еще будут вызваны, время покажет, и они, конечно, не станут тратить светскую беседу на то, чтобы сообщить мне о своем приходе.
— Сегодня у нас в замке несколько… неожиданных гостей, — сказал мой отец, приглаживая рукой свою ухоженную бороду от подбородка до золотой жемчужины, которая прижимала ее у основания. Я уже давно догадалась, что это означает, что он волнуется. Это движение заставило меня выпрямиться.
— Скорее всего, они не желают нам зла, — добавила мама, привлекая мой взгляд к себе и мягко улыбаясь. Она была красива, ее темно-каштановые волосы были усеяны седыми прядями, а рот был усыпан бесчисленными улыбками, но ни одна из них никогда не была такой искренней, какой казалась. Я любила своих родителей, но, честно говоря, они любили свое королевство гораздо больше, чем своих детей, а мои собственные няни и воспитатели по мере моего взросления становились для меня все больше похожими на родителей. Я не обижалась на это. Я была принцессой Вольдракии и прекрасно понимала, что могла бы жить гораздо хуже, но я всегда надеялась на что-то… большее.
— Мы хотим, чтобы ты узнала о них побольше, — добавил отец, и от меня не ускользнуло, что мне не дали ничего поесть, в то время как их тарелки стояли перед ними полностью наполненными.
Я кивнула в знак согласия, поднимаясь. — Где они остановились?
— В восточном крыле. В покоях звездочетов, — комнаты, предназначенные только для самых важных гостей.
Темные глаза, жестокий смех, прикосновение зубов к моей шее, огонь, крики, бойня.
Я втянула воздух, когда обрывки видения нахлынули на меня, и моя мать наклонила голову.
— Что показали тебе звезды? — спросила она.
Именно по ее линии у меня были этот дар, хотя у нее самой были лишь самые слабые проявления Зрения, больше похожие на хорошие инстинкты, чем на пророчества. Но ее бабушка была одной из величайших провидиц в истории нашей империи, и именно ей принадлежит заслуга в росте благосостояния нашей семьи. Она всегда могла сказать, когда я что-то видела, независимо от того, насколько кратковременными были видения.
— Ничего ясного, — призналась я, зная, что мой отец не терпит загадок звезд. — Но опасность есть.
— Тем лучше для тебя посмотреть, что еще ты сможешь обнаружить, — сказал отец, вздернув подбородок в знак того, что пора откланяться. — Вернись к нам сегодня вечером с тем, что ты узнала в результате своих расследований.
Я согласно кивнула головой, слегка поклонившись в знак уважения, после чего повернулась и вышла из комнаты. Я знала, почему они решили послать меня. С моим даром я часто видела гораздо больше, чем могли понять глаза или уши, а близость к людям иногда давала мне возможность понять их намерения.
Я зашагала прочь, направляясь к восточному крылу, пока меня не подтолкнул урчащий желудок и, возможно, звезды. Если бы я появилась в таком виде, то привлекла бы больше внимания, мне пришлось бы сразу же объявить о себе и о том, кто я такая, прежде чем у меня появился бы шанс хоть что-то выведать у людей, которых я должна была проверить. Но если я приду с едой, они, скорее всего, примут меня за слугу, по крайней мере, на минуту или две, что ослабит их бдительность и позволит легче прочесть их намерения. Будущее может измениться от одного броска монетки, и что-то простое, как визит одного из членов королевской семьи, может изменить их планы, поэтому, если я хотела выяснить их текущие намерения, мне нужно было дать себе время, чтобы понять их.
Никто не обращал на меня внимания, пока я направлялась от замка, предпочитая использовать собственные ноги, а не карету, поскольку рынок находился в непосредственной близости от внешних стен.
Пока я шла, меня обдавало жаром постоянно восходящего солнца, и моя кожа гудела от приятного ощущения его поцелуев, хотя я знала, что к полудню, скорее всего, буду проклинать его интенсивность.
На рынке уже было многолюдно, торговцы зазывали людей к своим товарам под тенью широких белых навесов, возведенных над их деревянными тележками и прилавками.
На булыжниках, как это часто бывает, скопилось немного песка — очевидно, скоро должны были появиться воздушные владельцы, которые чистили улицы.
Я выбирала фрукты и выпечку, не обращая особого внимания на это занятие и следя за тем, чтобы все было свежим и заманчивым, пока я пыталась обратить Зрение на тех, кого я могу найти в этих покоях. Но все, что я получила в ответ на свои усилия, — это ощущение призрачных губ на моей коже, учащение пульса и пульсирующую боль, которую я желала утолить сверх всякой меры здравомыслия.
Мне пришлось отвлечься от этих мыслей, чтобы сохранить голову ясной, но когда я повернула обратно к замку с купленной едой, в моей голове раздался незнакомый голос, от которого, несмотря на жар солнца, по моей плоти побежали мурашки.
— Ты думаешь, что сможешь приручить такое существо, как я?
Насмешка была злой и греховной, вызов и обещание, от которого у меня пересохло во рту, а предвкушение зашевелилось во мне. И этот голос. Он был похож на грубую царапину удовольствия на моей коже и предупреждением бежать одновременно.
Видения начали мелькать в моей голове, когда я вернулась в замок, едва обратив внимание на окружающую обстановку, чтобы разложить купленную еду на блюде в кухне, прежде чем направиться в восточное крыло.
Эти глаза, буравящие меня. Мужчины, кричащие о пощаде. Грубая рука на моем горле. Запах гари в воздухе. Рот, движущийся по моему телу, разрывающий меня на части. Многоголовое чудовище, подобного которому я никогда не знала, наводящее ужас на весь мир вокруг нас. Слова, шепчущие мне на ухо, обещания поклонения, пыток и мира за пределами моих знаний. Кровь проливается на улицах, где я выросла. А
