Объект 217 - Николай Иванов

– Извините, здравствуйте, – не спуская с ножа глаз, прошептала врачиха. Зачем-то принялась оправдываться: – Я в бригаду Прохоровой… Не подскажете, как пройти?

– Я вас прово… – подался под ее защиту Семка.

Да только где развернуться на узкой лесной тропинке трем человекам? Кручиня клешней загреб парня к себе, подставил нож к спине. Даже надавил слегка, чтобы беглец почувствовал острие через тонкую рубашку.

– Он бы рад вас проводить, но ему надо на пост, – улыбнулся невольному свидетелю Иван Павлович, покалывая ножом свидетеля явного. – А вам идти вон туда, – указал подбородком дорогу к бригаде.

– Но вы ничего не…

– Да вы что! – картинно возмутился Кручиня сомнениям врача. Даже вывел из укрытия и продемонстрировал руку с ножом: видите, ничего не прячем, все на виду. Правда, Семку при этом не отпустил, удерживая пальцем за ремень. – Это нам товарищ из СМЕРШа только что порекомендовал в свободное время изучать приемы самообороны. А вы, если поторопитесь, сможете догнать бригадира. Она только что с товарищем лейтенантом пошла в том же направлении.

Врач на всякий случай несколько раз обернулась, прежде чем скрылась за деревьями. «Ничего, все в порядке», – кивал и улыбался ей всякий раз Кручиня. А оставшись без посторонних, развернул к себе парня и наставил нож уже в грудь.

Семка, затравленно глядя в налившиеся кровью глаза зэка, принялся выдергивать зацепившийся за пояс наган.

– Осторожнее, – успокоил его белогвардеец. – А то отстрелишь себе что-нибудь в штанах, потом хоть сто раз бегай смотреть на девок на речке, а толку не будет…

Обретя, наконец, оружие, отпустил парня. Тот, почувствовав свободу, отбежал. Видя, что односельчанин не собирается в него стрелять, что снова прячет оружие в противогаз, в недоумении прошептал:

– Но он же ваш. Именной. От самого Деникина!

Столько дней и ночей провести рядом с врагом и не распознать его… Конечно, он знал, что Иван Павлович сидел по политической статье, все в селе об этом ведали. А как ждали его возвращения, всем хотелось посмотреть на того, кого увели молодым, а вернулся практически стариком. Бабки охали, старики цокали языками, для ребят он казался человеком с луны. Родители его померли, не дождавшись возвращения единственного сына, хорошо, что хатенка пусть и покосившаяся, но приютила белогвардейца. Но что не исправился, что затаил злобу и оружие, которое готов повернуть против советской власти…

– А ты не знал, что чужая тайна – это яд? – зачем-то подмигнул белогвардеец. Только ему, Семену Чернухину, не надо подмигивать. Он все равно не допустит, чтобы на секретной стройке разгуливали с оружием враги мировой революции. Он ведь, Кручиня, хоть и тихим был, но ни на одно собрание не пришел, ни на одном митинге не выступил, ни разу в школьную комсомольскую ячейку не заглянул. Только и сделал, что в библиотеку записался и книги больше всех заказывал. И вот в тихом омуте чертом и проявился. – Живешь до тех пор, пока молчишь! И это уже кроме шуток.

Лицо зэка вновь на глазах, в одну секунду застыло в жесткую непроницаемую маску, и парень согласно закивал. Выручая, в небе начал зарождаться гул самолета, послышались скороспелые разрывы зениток, завыла далекая сирена.

– Разведчик, – определил на слух тип самолета Кручиня. – Бегом на пост!

Семка сам понимал, что отсутствие на посту во время налета грозит если не трибуналом, то позорным отлучением от стройки точно. Опережая старшего, рванулся к наблюдательному посту, сквозь просветы листьев видя, как с неба посыпались листовки. Кручиня отстал и, понимая, что иного момента доложить о нем смершевцу может не представиться, рванул в лес.

– Семка, Семка, не глупи! – раздалось вслед, но он уже несся сквозь кустарник, не обращая внимания на преграды из паутины, цепляющиеся за одежду ветки, бросающиеся под ноги рвы. Он доложит, он предотвратит, он обязан стоять на страже социалистического государства!

Глава 6

Формировочная горка отличается от обычного железнодорожного пути только тем, что имеет уклон. Паровоз затаскивает на нее вагоны, нужные отцепляются, и они самостоятельно, под собственной тяжестью, катятся по стрелке к тому составу, который формируется на данный момент.

Нужна ли была горка в условиях жесточайшего лимита времени, проектировщики спорили недолго. Нужна и горка, и отстойники. Только с марта и до начала стройки немецкая авиация совершила более пяти с половиной тысяч налетов, сбросив на близлежащие районы порядка одиннадцати тысяч бомб. И хотя над строящейся веткой военные сумели выставить практически непробиваемый заслон противовоздушной обороны, гарантировать неприкосновенность полотна и бесперебойность движения по нему железнодорожных составов никто не мог. И ставить под угрозу эшелоны с боеприпасами и живой силой из-за одного какого-нибудь разбитого или опрокинувшегося на рельсы вагона было слишком недальновидно. Поэтому минимальное количество пристроек и приспособлений вдоль «железки» возводилось параллельно с основной ниткой.

Рядом со своими участками строители возводили и жилищные времянки, навесы, оборудовали полевые кухни, летние душевые кабинки. Все должно было быть рядом, под рукой. Никто никуда не отлучается. Лимит времени и впрямь определялся как жесточайший.

Груня и Варя, подсовывая колья под бревно, перекатывали его к ручью, через который возводился мосток. До цели оставалось каких-то пять-семь метров, и за ними их ждала долгожданная тень от навеса. Но силы иссякли, и когда в очередной раз кол заскользил по бревну, Варя не удержалась и упала. Встать сил не нашлось.

Присела рядом и Груня.

– Вот и узнали, как устают две собаки сразу, – облизывая сухие губы, проговорила она. – Передохнем.

Подула на мозоли, остужая их черные от запекшейся крови подушечки. Показалась Стеша, несущая в подоле чумазой тельняшки камни. Она нашла силы донести их до берега, наклонилась высыпать, да так и застыла, схватившись за поясницу. В таком положении подняла одну из листовок, выброшенных из самолета. И хотя существовал на стройке негласный запрет на их сбор и чтение, принялась декламировать:

Девочки-мадамочки, Не ройте ваши ямочки. Приедут наши таночки – Объедут ваши ямочки.

Ознакомившись с немецкой поэзией, уже согласно инструкции особистов смяла листок, хлопнула себя по заду:

– А вы сначала доедьте. А то ишь – шустрые.

Удар словно помог разогнуть натруженную спину, и Стеша блаженно потянулась:

– О, русскую бабу, наверное, и впрямь можно выпрямить, лишь похлопав по заду. А кто это там едет в гости в коробчонке?

По уложенному пути толкала дрезину баба Лялюшка. На ней, скорчившись, лежала Зоря. Не успели женщины подхватиться на помощь, из леса, оглядываясь, выскочил Семка. Подскочил к дрезине, принялся толкать ее вместе с бабулей.

– Ты откуда появился весь такой бесплатный? – удивилась та, оглядевшись: может, еще кто на подходе?