Шёпот Вселенной - Eastern Wind
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Так.. ничего мне не надо, – отмахивается он.
– Я должен «поставить» витамины в твой организм!
В ответ доносится смех. Не отходя от хохота, парень говорит:
– Отстань ты от меня со своими витаминами, благодарный ты наш!
– Бунт на корабле не принимается, – вторит он.
Смех становится еще громче.
– Тогда, тогда.. припрусь с цветами.. Например, с ромашками, и заставлю тебя их съесть. Они как раз полезные, безобидные и съедобные..
– Какое-то странное у тебя чувство благодарности, однако, – пытаясь удержать смех, отмечает тот, но все-таки смеется. – И вообще, где ты зимой собрался найти их?
– Ну, знаешь, кто ищет – тот всегда найдет..
По бесшумной улице идут двое, весело гогоча и подшучивая друг над другом. Хлопья снега кружат, огни мерцают. Слова рождаются, перетекая в музыку – поначалу незаметно, бесформенно, слишком чутко. Будто боясь, будто наощупь.
– Были ли у тебя серьезные отношения?
– К чему спрашиваешь? – интересуется он, с любопытством поглядывая на друга.
– Слишком напрягает вопрос?
– Скорее, удивляет. Обычно не поднимаем эту тему, а тут.. Не люблю об этом распространяться. Если только с близкими людьми, друзьями..
– А ты считаешь меня таковым?
Неловкое молчание, задумчивые взоры. Осторожность на стыке противоречий.
– Я.. Нет, ты хороший друг, но.. не близкий. Близкие – те, кто знает меня вдоль и поперек. Понимаешь, меня целиком..
Оборванные нити. Рука, тянущаяся к свету, одернута назад – перелом неизбежен.
– Я понял. Спасибо за исчерпывающий ответ.
– Что с ним не так?
– В нем было слишком много информации для простого друга..
Горечь обиды осадком покрывает неизбежные, первые раны. Предчувствие неприятным комом отзывается гулом, навязчиво преследуя и не находя покоя – своеобразная idée-fix. Взращивая что-то, отдаляя от неизбежности.
– Может, все-таки останешься? – уточняет он у девушки.
– Нет, прости, я не смогу совмещать учебу с репетициями, и ты знаешь об этом..
– Что только ты нашла в этой своей журналистике? – бурчит парень.
– Тоже, что и ты в музыке, – иронично отзывается мужской голос.
– Мальчики, а ну, хватит бузить! Мое решение, и это не обсуждается. И я уже нашла себе замену.
– И кто же? – проскрипел Макс.
– Вася, – кратко отвечают в ответ.
– Не уверен, что мы с ним сработаемся..
– Если быть точнее, то с ней. И тебя можно понять, – слышится позади.
Немое недопонимание, минутное замешательство. Девушка стоит поодаль. Короткие волосы, слегка топорщащиеся в стороны. Вздернутый нос, серьга над бровью, голубые глаза – смотрят живо, с озорством и нескончаемым вызовом. Упрямые губы слегка поджаты, руки скрещены на груди.
– Ты принята! – оживленно отвечает юноша.
– Эй, Даня, придержи-ка коней, – осекает его второй. – Рад знакомству. Макс.
– Ага, – беспечно машет в ответ.
– Можно сказать, вы нашли общий язык, – фыркает Даша.
Макс недовольно цокает, Даня приглушенно продолжает посмеиваться вместе с девушкой.
– Ты раньше играла в группе? – уточняет он.
– Нет.
– Хорошо.. Какую музыку предпочитаешь? В каком направлении хочешь развиваться?
– Ну.. я футурист, – произносит она, насмешливо улыбаясь.
– И что это значит? – спрашивает парень
– Ничего ностальгического. Назад не оглядываюсь, смотрю только вперед.
– Как Depeche Mode или Duran Duran? – спрашивает Даша, заговорчески подмигивая и смеясь.
– Ага, – отвечает она, еще шире улыбаясь.
Даня прыскает от смеху, лихорадочно стараясь не засмеяться сильнее.
– Эм, ладно, – растерянно отмечает парень. – Тогда, встретимся на репетиции во вторник в 6?
– По рукам! – восклицает она, обворажительно улыбаясь. – Тогда, пока!
Временная пауза, пространство заполняется смехом. Время сдвинулось с места, бодро вышагивая вперед. Минуты в секунды, юношеское волнение.
– И что значит ваше гоготанье? – недовольно переспрашивает он.
– Ваш коллектив теперь преобразиться до неузнаваемости, – подмечает парень.
– И, может, перестанешь быть профаном в кинематографе, – метко подмечает девушка.
– Знаете, вы.. идите.., – смущается он, сначала показывая рукой на нее, затем на него. – Ты на свою журналистику, а ты.. прямиком с блокнотом, что сейчас держишь!
– Значит, предоставляешь мне свободу действий? – оживленно уточняет парень, заражая смехом подругу. – Вот это подарок!
– Оболдуи..
Смех на смех, продолжение творческого безумства с нотками хулиганства и предвкушения от грядущих перемен. Зима близится к завершению, оповещая зевак о скором изменении.
– Новая песня? – интересуется девушка.
– Новая песня на старый мотив, – ухмыляется в ответ.
– Кто этот человек?
– Тот, кто не ведает о моих терзаниях..
– Ты совсем потерялся! Грядет что-то новое?
– А сам-то! Что ты там постоянно пишешь? – возмущаются в ответ.
– Тренирую писательские навыки..
– Только не говори, что это какой-то сопливый роман? – вопрошает он.
– Это так, черновики о всяком.
– Всегда у тебя так..
– А что у тебя? О чем новые песни? – любопытствует Даня.
– О всяком, – передразнивают в ответ.
– Чур, я буду первым слушателем!
– Мечтай, – фыркают в ответ.
За окном капель, но где-то там еще зима. Врывается без конфузов, привнося причудливость узоров. Блеклый свет от светильника, легкий сквозняк. Ненавязчивые тени вечера опускаются на комнату, погружая в другой цвет. Табачный дым еще не развеян, окурки дотлевают на дне самодельной пепельницы. Думы вращаются, – отягощая, замедляя действие.
– Я хотел тебе кое-что сказать. Еще давно, – тихо проносится по комнате.
Выжидательная тишина, трепет сердца. Нервная дрожь по телу, сумбур в голове. Думы вращаются, пытаясь вырваться наружу.
– Ты мне нравишься. Давно, понимаешь, – выпаливает он.
– Знаю, – тихо признаются в ответ.
– Что? – ошеломленно переспрашивает он.
– Я знаю, – чуть громче произносит Даня.
– И.. как?..
– Это.. было заметно.
– Черт, как открытая книга.. Но я хотел, чтобы ты знал. Мы.. же будем дружить, несмотря ни на что?
– Несмотря ни на что.
Откровенность в темноте, неведение о завтрашнем дне. Секунды и минуты замирают в ожидании.
Обрывки приветствий, расходящиеся пути. Слова рождаются в музыке, музыка – в словах, вереницей проносясь меж жизней. Едва уловимые кивки, робость момента, сглаживание углов. Терпение в хаосе. Неодназначность, сумбур первого поцелуя, изумленная растерянность, виноватое «прости», неловкость побега, – от того, кто с самого начала знал о симпатии; чувств, что когда-то окрыляли, но стали только отравой для опаленных легких; от себя.
Отрицание в свойственной манере. Где-то зима, где-то обрываются последние струны.
Минувшего не избежать, чувства сменяются на чувства. Ответов нет, как и вопросов.
– Слушай, любить – не страшно.
– Даже, если не взаимно?
– Тем более, если это не взаимно, – кивает она в ответ. – Это чувство лишь укрепляет узы дружбы. И, знаешь, любовь – это ведь что-то абстрактное, не имеющее никаких определенностей. Но это не значит, что Даня тебя не любит – просто, он выражает свои чувства иначе.
– Но я его..
– И то, что ты когда-то его поцеловал – не страшно, – продолжает Даша, – это нормально, быть искренним. Искренность помогает оставаться тем,