Тень и кость - Ли Бардуго

– Вы должны выслушать меня, – воскликнула я, пытаясь поспеть за его широкими шагами. – Я не гриш. Я картограф. И то не очень хороший.

Иван проигнорировал мою реплику. Я оглянулась через плечо, осматривая толпу. Мал спорил с капитаном скифа. Будто почувствовав, что я смотрю на него, он поднял голову и встретился со мной взглядом. Я видела, как мои паника и недоумение отразились на его бледном лице. Мне хотелось закричать, броситься к нему, но в следующее мгновение он исчез, поглощенный толпой.

Слезы разочарования навернулись у меня на глазах, пока Иван тащил меня через шатер на выход, к дневному свету. Мы спустились с пологого холма к дороге, где уже ждал черный экипаж Дарклинга, окруженный кольцом эфиреалов на конях и прикрытый по бокам вооруженной кавалерией. Двое стражей в сером ждали у дверцы кареты вместе с женщиной и седовласым мужчиной, которые носили красные кафтаны корпориалов.

– Залезай, – приказал Иван. Затем, вспомнив указания своего господина, добавил: – Будьте так любезны.

– Нет.

– Что? – казалось, он искренне удивлен. Другие корпориалы выглядели шокированными.

– Нет! – повторила я. – Я никуда не поеду. Произошла какая-то ошибка. Я…

Иван прервал меня, крепко схватив за руку.

– Дарклинг не ошибается, – процедил он сквозь зубы. – Садись в карету.

– Я не хочу…

Иван опустил голову так, что его нос оказался в паре дюймов от моего, и практически сплюнул:

– Думаешь, меня заботит, чего ты хочешь? Через пару часов каждый фьерданский шпион и шуханский ассасин будет знать, что случилось в Каньоне, и они придут за тобой. Наш единственный шанс – доставить тебя в Ос Альту и спрятать за стены дворца до того, как все поймут, кто ты такая. А теперь – садись в карету.

Он втолкнул меня в экипаж и сам последовал за мной и сел на противоположное сиденье, демонстрируя отвращение. Остальные корпориалы присоединились к нему, а опричники устроились с двух сторон от меня.

– Так я – пленница Дарклинга?

– Ты под его защитой.

– В чем разница?

Выражение лица Ивана было невозможно прочитать.

– Молись, чтобы никогда не узнать.

Я нахмурилась и откинулась на мягком сиденье, тут же зашипев от боли – я совсем забыла о своих ранах.

– Осмотри ее, – сказал Иван женщине-корпориалке. Серая вышивка на ее манжетах свидетельствовала о ее принадлежности к целителям. Она поменялась местами с опричником и села рядом со мной. В дверцу сунул голову солдат.

– Мы готовы.

– Отлично, – ответил Иван. – Будьте начеку и не останавливайтесь.

– Мы остановимся лишь раз, чтобы сменить лошадей. Если это случится раньше, вы поймете, что что-то не так.

Солдат исчез, закрыв за собой дверь. Возница не мешкал. С окриком и взмахом хлыста экипаж двинулся вперед. Меня охватила паника. Что со мной происходило? Я подумывала просто распахнуть дверцу и сбежать. Но куда? Карета была окружена вооруженными мужчинами и находилась посреди военного лагеря. И даже если бы все было иначе, куда я могла пойти?

– Пожалуйста, сними свое пальто, – попросила женщина.

– Что?

– Мне нужно осмотреть раны.

Я думала отказаться, но какой смысл? Неловко поводя плечами, я сняла пальто и позволила целительнице спустить рубашку. Корпориалы были Орденом живых и мертвых. Я пыталась сосредоточиться на части про «живых», но меня никогда раньше не лечил гриш, и все мышцы в теле напряглись от страха. Она вытащила что-то из небольшой сумки, и резкий химический запах заполнил карету.

Я дернулась при промывке раны и впилась пальцами в колени. Когда женщина закончила, я почувствовала теплое покалывание между плечами и сильно прикусила губу: желание почесать спину было почти невыносимым. Наконец целительница остановилась и натянула рубашку на место. Я осторожно подвигала плечами. Боль исчезла.

– Теперь руку, – сказала она.

Я почти забыла о порезе от ножа Дарклинга, но мое запястье и рука были липкими от крови. Целительница промыла порез, а затем подняла мою руку к свету.

– Постарайся не шевелиться, – сказала она, – или останется шрам.

Я пыталась изо всех сил, но качка кареты мешала. Женщина медленно провела рукой по ране. Я почувствовала, как моя кожа пульсирует от тепла. Рука дико зачесалась, пока я пораженно наблюдала, как две части пореза с мерцанием соединяются и заживают.

Зуд прекратился, и целительница отодвинулась. Я коснулась руки – на месте пореза остался небольшой шрам, но и только.

– Спасибо, – восхищенно вымолвила я.

Целительница кивнула.

– Дай ей свой кафтан, – сказал ей Иван.

Женщина нахмурилась, но колебалась лишь мгновение, прежде чем снять свой красный кафтан и передать его мне.

– Зачем? – спросила я.

– Просто возьми, – прорычал Иван.

Я повиновалась. Лицо целительницы ничего не выражало, но я видела, что ей больно расставаться с мантией. Прежде чем я смогла решить, предлагать ли ей свое заляпанное кровью пальто, Иван постучал по потолку кареты и экипаж начал замедляться.

Целительница даже не подождала, пока тот остановится, открыла дверь и выпрыгнула наружу. Иван закрыл дверцу обратно. Опричники вновь сели по бокам от меня, и мы снова двинулись в путь.

– Куда она ушла? – спросила я.

– Обратно в Крибирск, – ответил Иван. – Мы будем ехать быстрее без лишней тяжести.

– Ты выглядишь тяжелее нее, – пробурчала я.

– Надень кафтан.

– Зачем?

– Он сделан из ткани субстанциалов и может выдержать удар пули.

Я уставилась на него. Это вообще возможно? Были сказки о том, как гриши выдерживали прямые выстрелы и выживали, хотя раны должны были быть фатальными. Я никогда не воспринимала это всерьез, но, возможно, работа фабрикаторов была правдой, скрытой за крестьянскими рассказами.

– Вы все их носите? – спросила я, надевая кафтан.

– Когда находимся на поле битвы, – ответил опричник. Я чуть не подпрыгнула. Стражи впервые заговорили.

– Просто не заработай себе пулю в голову, – добавил Иван со снисходительной усмешкой. Я проигнорировала его реплику. Кафтан был слишком большой. Он казался мягким и непривычным, меховая оторочка льнула к коже. Я закусила губу. Несправедливо, что опричники и гриши носили одежду из пуленепробиваемой ткани, пока обычные солдаты должны были обходиться без нее. Неужели наши офицеры тоже ее носили?

Экипаж набрал скорость. За то время, пока целительница делала свою работу, снаружи начали сгущаться сумерки, и мы оставили Крибирск позади. Я наклонилась вперед, пытаясь выглянуть в окно, но мир вне кареты растворился во мгле.