Ритуал возмездия - Александр Тамоников

— Ага! Из соседней высотки!

— Я серьезно!

— Неужели непонятно, что глупость спрашиваешь? Местные в университеты ходят. Это мы, из провинции, на панели! Хотя городские блядуют похлеще нашего, только у них это нормальный секс, а у нас, видишь ли, проституция! Суки ваши городские, понял? – в голосе Ирины явно проступали ноты обиды и ненависти.

Дмитрию стало жаль девушку.

Он допил бутылку, которая только слегка ударила в голову. Не пробило спиртное броню внутреннего напряжения, лишь немного смягчив ее.

— Идем! – предложил Дмитрий.

— Куда? В номер?

— На улицу. Воздухом подышим, душно здесь.

— Ага, а Вальтер мне за эти прогулки потом голову оторвет?

— Вальтер твой сутенер?

— И не только мой! Все девочки в округе под ним пашут.

— Идем, не бойся, ничего тебе не сделает этот Вальтер.

— Нет! – с сожалением отказалась Ирина. – И хотела бы, но не могу! Улица не моя территория. Ты уйдешь спокойно, а мне здесь еще работать.

Горелов увидел в ее глазах глубокую тоску.

— Ну тогда на, возьми! – он положил перед ней двести долларов.

— За что? – удивилась Ирина. – Ведь я же ничего для тебя не сделала.

— А так просто человек не может помочь другому человеку? Без ответной услуги?

— Никто раньше так, как ты, не поступал!

— Пусть буду первым! Я бы мог сделать для тебя большее, вырвать из лап сутенера и помочь вернуться домой. Но ты сама не согласишься. Или согласишься?

— Ты что, крутой?

— Круче некуда! Так вытащить тебя из этого болота, пока у меня есть время? И никто тебя пальцем не тронет. Ни сейчас, ни позже и нигде!

— А что взамен? Ты возьмешь меня к себе? Я бы пошла… честное слово!

— Нет, с собой я тебя не возьму, отправлю домой.

— Из одного болота в другое? Ты думаешь, мне в деревне лучше будет?

— Ну что ж! Насильно мил не будешь! Я предложил, ты отказалась. Дело твое.

Дмитрий посмотрел на часы:

— Мне пора.

— Ты еще придешь сюда?

Майор усмехнулся – знать бы самому, вернется он сюда или нет, – но ответил:

— Не знаю! Возможно, когда-нибудь и приду.

— Приходи! И спасибо! А может, возьмешь все же к себе? Я верной буду! Все, что захочешь, сделаю!

— Нет! И это зависит не только от меня. Все, Ирина, удачи тебе! Прощай!

Дмитрий встал, подошел к стойке, расплатился, вышел из кафе на освещенную улицу. Он шел домой и чувствовал на себе взгляд, провожающий его из кафе. Горелов почему-то подумал, что они с этой Ириной еще встретятся. Тогда он даже предположить не мог, какую роль в его судьбе сыграет эта девочка спустя некоторое время.

Чтобы как-то подготовить мать к своему неожиданному визиту, Дмитрий перед домом позвонил ей:

— Здравствуй, мама!

— Дима! Здравствуй, дорогой! Ты из Чечни звонишь?

— Нет, от дома. Готова встретить своего заблудшего сына?

— Господи! Рядом с домом! И он еще спрашивает какую-то глупость? Поднимайся быстрее!

Горелов легко преодолел лестничные пролеты до пятого этажа, где на площадке у раскрытой двери его ждала мать.

Она повисла у сына на шее, как всегда расплакавшись:

— Живой, Дима!

— Живой, мама, не плачь! Все нормально!

Мать отпустила сына, вытерла платком глаза:

— Сколько раз ты уезжаешь, возвращаешься, вновь уезжаешь, а я все привыкнуть не могу. И понимаю, что ничего изменить нельзя, а не могу!

— Пойдем в квартиру. Чего в подъезде стоять?

— Ой, господи, конечно, проходи!

Прошли в прихожую, Дима бросил сумку, достал свой «ПМ», положил его в тумбочку трюмо. Пистолеты бандитов – «ТТ» и два «магнума» – он еще до кафе незаметно выкинул в Москву-реку. Его немного покачивало. Странно, голова была ясная, а ноги слушались плохо. Это заметила мать.

— Ты выпил, Дима?

— Заметно?

— Да.

— Выпил, мама, бутылку водки. Не взяла, как ожидал.

— После встречи с Галиной?

— Да! Только прошу, не спрашивай, как она прошла. Не хочу вспоминать.

— Представляю и понимаю. Тебе помыться надо, а я пока стол накрою.

— Я не хочу есть, мам. Постели лучше, лягу пораньше, завтра рано улетать. Я ведь лишь на сутки в Москву.

— Как на сутки?

— Командировка. Вот в отпуск приеду…

— Об этом можешь не говорить. Сколько ты уже не отдыхал? Года два?

— Что-то около этого, но что поделать? Служба!

— Кстати, ты так ни разу не сказал и не написал мне, чем вы там, в Чечне, занимаетесь?

— Потому не говорил, что не о чем и говорить! Вообще-то ты права, мне просто необходимо принять душ.

Он разделся, взял свежую смену нижнего белья, зашел в ванную. Встал под душ. Струи чуть теплой воды приятно освежали тело. Хмель отступал, одновременно возвращая боевого офицера из иллюзорного состояния, в которое он попытался себя загнать, в жесткую реальность.

Закончив водные процедуры, Горелов вышел в прихожую, где заканчивала с кем-то говорить по телефону мать.

Они прошли на кухню. Там он продолжил прерванную тему:

— Пустяками занимаемся, мама. Охраняем участок нефтепровода в долине. Вот и все дела! Поэтому и в отпуск не отпускают, остальным приходится воевать, а нас заменить некем.

Пожилая женщина недоверчиво и с укором смотрела на сына, как смотрела на него, еще ребенка, уличив в мелкой лжи.

— И давно за охрану нефтепроводов стали звания Героя России присваивать?

— Это, мам, не я решаю. Ты, ради бога, не волнуйся. ТАМ у меня все в порядке! Ты-то как тут? Как тетя Зина? Костик? Ольга?

— Я давно в Хапово не была. Знаю по последней встрече, что Ольга развелась со своим парикмахером, в деревне дома начали скупать или менять на квартиры в райцентре. Какое-то строительство на месте деревни удумали. Костя все такой же замкнутый, режет свои фигурки да песни афганские слушает.

Дима закурил:

— Эх, надо бы заехать, проведать старого друга!

— Да, тебе он был бы рад! Вы, считай, до армии каждое лето неразлучны были. Вот только не повезло Косте. Война проклятая всю жизнь парню исковеркала!

— Что же теперь сделать? Война счастливыми людей не делает, сколько таких изуродованных пацанов по госпиталям да домам инвалидов обретается! Я, как вернусь в часть, обязательно напишу Косте. А ты увидишь тетю Зину, передай, пусть держится старшина, это ему майор приказывает! А Ольга? Не сложилась и у нее жизнь, выходит? Я когда-то, помню, любил ее. Хотя «любил» для того возраста сильно сказано, но ревновал точно, это я помню хорошо!