Бомбы сброшены! - Гай Пенроуз Гибсон

Центр тяжести боев смещался все дальше на север. Поэтому в сентябре 1941 года нас послали на аэродром Тирково южнее Луги, который располагался в северном секторе Восточного фронта. Мы ежедневно совершали вылеты в район Ленинграда, где армия начала наступление с запада и с юга. Ленинград располагался между Финским заливом и Ладожским озером, поэтому уже сама география давала значительные преимущества обороняющимся, так как ограничивала выбор направлений, с которых можно было развернуть наступление. Какое-то время наши войска продвигались очень медленно. У нас даже сложилось впечатление, что они просто топчутся на месте.

16 сентября капитан Штеен созвал нас для инструктажа. Он детально описал военную ситуацию и сказал, что дальнейшее наступление нашей армии сильно затрудняют корабли русского флота. Они крейсируют вдоль берега и часто обстреливают наши войска из своих тяжелых орудий. Русский флот базируется в Кронштадте. Этот остров расположен в Финском заливе в 20 километрах от Ленинграда и является крупнейшим военным портом Советского Союза. Кроме него, русские располагают гаванями собственно Ленинграда и находящихся южнее Ораниенбаума и Петергофа. Противник сосредоточил крупные массы войск в этих двух городах и на полоске побережья длиной в 10 километров. Нам приказали особенно точно отмечать цели на своих картах и тщательно следить за линией фронта, чтобы не отбомбиться по своим. Мы начали думать, что нашей целью станет именно это сосредоточение русских войск, но совершенно неожиданно капитан Штеен заговорил о другом. Он вернулся к русскому флоту и объяснил, что его ядро составляют 2 линкора: «Марат» и «Октябрьская Революция». Оба корабля имеют водоизмещение около 23 000 тонн. Кроме того, русские имеют 4 или 5 крейсеров, в том числе «Максим Горький» и «Киров», а также множество эсминцев. Корабли постоянно меняют место стоянки, так как командование русских сухопутных сил требует поддержать войска сокрушительным и метким огнем их тяжелых орудий.

Однако, как правило, линкоры действуют только в глубоководном фарватере между Кронштадтом и Ленинградом. Наша группа получила приказ атаковать русские корабли в Финском заливе. В ходе этой операции нельзя было использовать обычные бомбардировщики и обычные бомбы, особенно потому, что разведка сообщила о большом количестве русских зениток. Штеен сообщил, что ожидается прибытие 2 бомб весом в 1000 килограммов со специальными взрывателями, приспособленными для атаки кораблей. Пи обычном взрывателе бомба безвредно взорвется на бронированной главной палубе, и взрыв только снесет часть легких надстроек, что никак не может привести к потеплению корабля. Мы можем добиться успеха и потопить этих двух левиафанов, только используя бомбы с замедленными взрывателями, которые должны пробить верхние палубы и взорваться глубоко внутри корпуса корабля.

Через несколько дней в исключительно плохую погоду мы получили приказ атаковать линкор «Марат». Наш разведывательный самолет обнаружил линкор, когда тот обстреливал берег. Зона плохой погоды тянулась до самого Красногвардейска. Плотность облачного покрова над Финским заливом составляла 5–7/10, нижняя граница облачности находилась на высоте 730 метров. Это означало, что нам придется лететь в толстом слое туч, которые простирались до 1800 метров. В воздух поднялась вся группа, и самолеты взяли курс на север. В полет отправилось около 30 самолетов, хотя по штатному расписанию группа должна была иметь около 80 самолетов. Однако мы никогда не имели полного состава. К несчастью, 1000-килограммовые бомбы еще не прибыли. Так как наши одномоторные «Штуки» не были приспособлены для слепых полетов, нашему ведущему предстояло продемонстрировать все свое искусство, чтобы удержаться на правильном курсе с помощью немногих инструментов: компаса, авиагоризонта, индикатора вертикальной скорости. Остальные самолеты летели в сомкнутом строю. Интервалы были такими, которые позволяли видеть самолет соседа. Полет в густой черной туче не позволял держать интервал между самолетами больше 3–4 метров. Приходилось выбирать из двух зол: потерять соседа или рисковать врезаться в него. Это придавало полету особую пикантность! В подобных условиях безопасность всего крыла во многом определяется тем, насколько умеет командир летать вслепую по приборам.

До высоты 1800 метров мы находились в слое плотных туч. Сначала отдельные эскадрильи все-таки чуть увеличили интервалы между собой, но теперь они снова сомкнулись. Земли мы не видели. Судя по часам, мы находились где-то над Финским заливом. Здесь слой туч стал немного тоньше. Теперь под нами тянулось огромное синее полотно, то есть вода. Мы приближались к цели, но где точно мы находимся9 Сказать это было невозможно, так как слой туч был просто бесконечным. Однако здесь они были уже не такими густыми, и временами в них возникали отдельные разрывы. Внезапно в одном из таких разрывов я увидел что-то и сразу сообщил об этом по радио Штеену:

«Кёниг-2» — «Кёнигу-1». Пожалуйста, подойдите».

Он немедленно ответил:

«Кениг-1» — «Кенигу-2». Я прямо над вами».

«Вы действительно там? Я вижу большой корабль под нами… Полагаю, это линкор «Марат».

Мы еще разговаривали, когда Штеен круто пошел вниз и нырнул в брешь между тучами. Буквально на полуслове я тоже пошел в пике. Следовавший за мной обер-лейтенант Клаус, который летел на самолете штабного звена, последовал за нами. Теперь я увидел корабль. Это действительно был «Марат». Железным усилием воли я подавил волнение. Чтобы оценить ситуацию, мне достаточно было беглого взгляда. На всё мы имели считанные секунды. Только мы могли атаковать корабль, так как остальные самолеты группы вряд ли прорвутся сквозь тучи. Разрыв в облачности и корабль двигались. Зенитки не были опасны для нас, пока мы не спустились на уровень нижней границы туч, то есть до 700 метров. Пока мы шли над непроницаемыми тучами, зенитные орудия могли стрелять, используя данные шумопеленгаторов, а это слишком ненадежный способ наводки. Все ясно. Спикировать, сбросить бомбы — и обратно в тучи! Бомбы Штеена уже летели вниз. И они взорвались рядом с кораблем. Я надавил кнопку… Точно! Моя бомба попала в кормовую часть корабля. Как жаль, что это всего лишь 500-килограммовка! Я только успел увидеть вспышку взрыва. Я совсем не собирался наблюдать за кораблем, так как сразу загрохотало множество зениток. Но тут сквозь разрыв в тучах начали выскакивать другие самолеты. Советские зенитчики успели сообразить, откуда появляются «проклятые «Лаптежники», и сосредоточили огонь на этой точке. Мы использовали слой туч, чтобы поскорее укрыться в нем. Тем не менее, как выяснилось позднее, лишь немногим самолетам удалось избежать тех или иных повреждений.

Когда мы вернулись домой, немедленно начались гадания: какие повреждения получил корабль в результате прямого попадания? Флотские эксперты полагали, что вообще не следует рассчитывать на успех при попадании бомбы такого малого калибра. Однако имелись оптимисты, которые доказывали, что это возможно. Чтобы проверить результаты, в следующие несколько дней наши разведывательные самолеты старательно пытались найти «Марат». Однако это им не удалось.

В ходе следующей операции от моей бомбы в считанные минуты затонул крейсер.