Приключения капитана Коркорана - Альфред Ассолан

— Кто из вас желает быть повешенным, или посаженным на кол, или обезглавленным, или с содранной с живого кожей, или отданным Луизон?.. Никто не отвечает?..

И действительно, ужасный страх овладел всеми. Один вид капитана, точно упавшего с неба, изумлял суеверных индусов. Еще более пугали их когти и зубы Луизон. Да наконец, для чего и ради кого бунтовать, когда Рао находился в руках Голькара.

В силу этого все сипаи поспешили воскликнуть:

— Да здравствует государь Голькар!

— Отлично! — сказал Коркоран. — Я вижу, что вы оставались верными вашему законному государю… Теперь обезоружьте трех полковников, трех подполковников и трех майоров… Прекрасно! Теперь, ребята мои, свяжите им руки и ноги и положите их здесь на мостовую… Превосходно… Итак, ребята мои, можете теперь спокойно возвратиться в свои казармы, и если узнаю, что кто-либо из вас ропщет, отдам его на завтрак моей Луизон… Покойной ночи ребята! А мы, государь Голькар, пойдем ужинать!

Стол был накрыт во внутреннем дворе, около фонтана, освежившего воздух под сводом усеянного звездами неба. Голькар, его дочь с глазами лотоса и капитан Коркоран сидели у стола, сервированного по европейской моде. Двадцать служителей подавали и убирали со стола. Сидевшие за столом ели с безмолвием и торжественной важностью восточных государей.

Около них Луизон, лежавшая между своим господином и прелестной Ситой и получавшая пищу как от одного, так и от другой, ласкающим взором поглядывала то на одного, то на другую.

Сита, благодарная за оказанную услугу и гордившаяся повиновением ей тигрицы, обращалась с Луизон как с любимой борзой собакой, давала ей сахар и ласкала ее. Тигрица слишком была умна, чтобы не понимать добрые намерения Ситы, и выражала ей свою благодарность, тихо шевеля хвостом и с негой вытягивая шею каждый раз, когда молодая девушка клала руку на голову своей новой подруги.

Наконец Голькар подал знак, и все служители ушли, оставив его одного с дочерью и капитаном.

— Капитан! — сказал Голькар, подавая ему руку. — Вы только что спасли мне жизнь и престол. Чем могу я вам выразить свою благодарность?

Коркоран, с изумленным видом подняв голову, отвечал:

— Государь Голькар, услуга, оказанная вам мною, до такой степени незначительна, что, по правде сказать, не стоит нам об этом и говорить. Во всяком случае, больше всего сделала Луизон, выказавшая во всем этом деле такт и деликатность, заслуживающие полной похвалы. Она плохо позавтракала и была голодна, и потому хотя она и тигрица, но находилась в таком же настроении, как злой пес. Вы выстрелили в нее из револьвера… Я в этом вас нисколько не упрекаю, так как это было следствием весьма извинительного заблуждения… Вы промахнулись; и она могла бы мигом вас проглотить, но она сумела совладать с собой: сдержала свой аппетит и подавила в себе грубые страсти. Это очень много и очень трудно, если принять в соображение дурное воспитание, полученное ею в лесах Явы… Тем временем негодяй поднял бунт среди ваших сипаев, что, говоря между нами, представляется далеко не трудным, и вывел их против вас. А между тем вы хотели выйти из дворца и дать себя зарезать как курицу. Но Луизон угадывает ваше намерение: она бросается, схватывает злосчастного Рао сзади около пояса, — увы, я полагаю, ему едва ли возможно будет сидеть, и кладет его у ног ваших… Говоря откровенно, если в этом деле существует благодетель, так это только Луизон. Что касается меня, я только шел по намеченному ею пути.

— Господин Коркоран! — сказала красавица Сита. — Я обязана вам жизнью и честью и никогда этого не забуду.

При этом она протянула капитану руку, которую он почтительно поцеловал.

— Я знаю, капитан, — продолжал Голькар, — что вы принадлежите к великодушной нации и не допускаете оплаты оказываемых вами услуг, но все же не могу ли я, в свою очередь, чем-либо быть вам полезным?

— Полезным, дорогой государь! — воскликнул Коркоран. — Не только полезным, но вы мне крайне необходимы… Знаете ли вы, что я приехал с единственной и исключительной целью отыскать древнюю рукопись, мысль о приобретении которой вызывает трепет радости в сердцах всех ученых Франции и Англии. Нужно вам сказать, что Академия наук в Лионе за свой счет прислала меня сюда, так что, в сущности, Луизон и я, мы путешествуем в интересах науки и состоим под покровительством французского правительства. У нас есть рекомендательные письма ко всем высокопоставленным лицам английского правительства в Индии и даже имеется к вам лично письмо знаменитого сэра Вилльяма Баровлинсона, Президента Географического, колониального, статистического, геологического, орографического, гидрографического и фотографического обществ, местопребывание которого в Лондоне, в Оксфордской улице, № 1831. Вот оно, это письмо, позвольте вам передать.

Капитан вынул из бумажника письмо с большой красной печатью, украшенной гербом ученого баронета и девизом, присвоенным его предкам еще со времен Вильгельма Завоевателя, соратников этого короля. В девизе было написано: «Regi meo fidus», что означает: «верен своему королю».

Письмо было следующего содержания: