Любовь-победительница - Барбара Доусон Смит

Когда сразу после завтрака прибыла карета, чтобы доставить Мэри в дом герцога, она была уже готова к выходу. Она решила, что постарается подражать манерам и повадкам Джо. Каким бы ужасным не оказалось это испытание, она притворится, что сбежала от похитителя и укрылась в доме герцога. Пусть ей придется окунуться в порочный образ жизни знати, она сделает это, лишь бы найти сестру.

– Джо, – прошептала она в полутемной карете, – Джо, где же ты?

Но вокруг стояла тишина, нарушаемая лишь цокотом копыт и стуком колес по булыжной мостовой. Мэри балансировала между надеждой и. отчаянием. А что, если она больше никогда не сможет возобновить прерванную связь с сестрой?

Возможно, уже слишком поздно.

Нет! Она не будет терзать себя ужасными предположениями. Джо жива, иначе бы она почувствовала, что с ней случилось несчастье.

Карета наконец остановилась. Лакей открыл дверцу и установил лесенку. Мэри сошла на мостовую и, с непривычки пошатнувшись на высоких каблуках, увидела вовсе не роскошный особняк, а скромный кирпичный дом. Железный забор располагался вокруг крошечного двора с идеально подстриженными кустами. Все было так аккуратно, что Мэри вдруг захотелось оказаться в зарослях диких роз и алтея. Едва она постучала в дверь, как та мгновенно распахнулась, и дворецкий с непроницаемым выражением лица отступил, пропуская ее в дом.

– Мисс Шеппард, я полагаю. – Его глаза были устремлены в точку чуть выше ее плеча. – Позвольте вашу накидку?

Она было повиновалась, но потом, вцепившись в ветхую ткань, ответила:

– Нет, благодарю вас!

Дворецкий провел ее в гостиную в голубых и серебряных тонах. Мэри поймала себя на мысли, что старается идти на цыпочках, словно она не гостья в этом доме, а воришка. Дверь закрылась за ней с тихим щелчком.

И тогда она увидела его.

Адам Брентвелл, сидевший за секретером в углу комнаты, положил перо и хмуро взглянул на нее. Первое, что заметила Мэри, – это его усталый вид, черные круги под глазами и напряженные складки вокруг рта. Каким холодным и высокомерным казался он в этом темно-синем сюртуке, белом шейном платке, бежевых панталонах и высоких черных сапогах, – роскошная копия своего тезки, того грешника, что был изгнан из Эдема.

Поднявшись, он сделал к ней шаг, и у Мэри возникло нелепое желание попятиться, броситься бежать в казавшийся сейчас безопасным дом Джо. Лишь огромным усилием воли она заставила себя не дрогнуть.

Даже не поздоровавшись, герцог стал критически разглядывать ее.

– Я вижу, вы снова стянули волосы в этот безобразный пучок.

– Я ничего не знаю о модных прическах.

– И вам следовало догадаться закрыть лицо вуалью. Кто-нибудь мог принять вас за сестру.

– Я полагала, что именно в этом весь смысл.

Он приподнял бровь в своей привычно высокомерной манере.

– Пока нет. А что, разве Рейберн не предложил взять у вас накидку?

– Дворецкий? Да, но… я продрогла.

– Глупости. Нам предстоит напряженная работа. Я не допущу, чтобы вы выглядели так, словно вот-вот броситесь бежать.

Его длинные пальцы уже расстегивали пуговицы у ее шеи. Внезапная дрожь пробежала по телу Мэри, но герцог, казалось, ничего не заметил. Даже не спросив разрешения, он снял с Мэри накидку и бросил ее на кресло. Его хмурое лицо скривилось при виде ее платья.

Жар поднялся от ее полуприкрытой груди к щекам. Мэри устремила взгляд на его белый шейный платок и заставила себя стоять спокойно, хотя от его пристального взгляда внутри ее все трепетало, как крылья бабочки в неволе.

Яркое шелковое платье цвета топаза облегало ее грудь и волнами ниспадало к полу. Даже это самое скромное платье в гардеробе ее сестры слишком обнажало грудь и плечи. К счастью, Мэри нашла полоску кружева в ящике комода и, прикрыв декольте полупрозрачной тканью, несколько успокоилась.

Она испытывала сладостное наслаждение от того, что на ней такое красивое платье, хотя она скорее умерла бы, чем призналась в этом. Ей нравилось все, начиная от платья и кончая нижней юбкой, кружевными панталонами и шелковыми чулками, которые ласкали кожу своей прохладой. Она тешила свое тщеславие мыслью о том, что Джо носила эти вещи. И теперь она, Мэри, на короткое время сможет испробовать ту новую жизнь, которой жила ее сестра.

Адам Брентвелл шагнул к ней.

– Это лишнее.

И прежде чем она догадалась о его намерениях, он вытащил кружевную полоску из ее декольте. Его пальцы коснулись ее груди, и сердце Мэри затрепетало.

Ахнув, она прижала руки к выступавшим из корсета полушариям. Если раньше платье казалось ей непристойным, то сейчас она чувствовала себя и вовсе бесстыдной.

– Верните сейчас же!

– Нет. – Адам бросил кружево в горящий камин.

Мэри бросилась к камину. Языки пламени уже лизали воздушную ткань, и она бесстрашно выхватила ее из огня. Кружево упало на подставку серой бесформенной массой.

Она резко обернулась к герцогу, собираясь обрушиться на него с гневной тирадой. Но язвительные слова замерли у нее на языке.

О Господи! Граф смотрел на ее вздымавшуюся грудь взглядом, который по своему жару не уступал пылающим углям в камине.

Она закрыла грудь руками.

– Вы не должны были делать этого!

Она напряглась, когда он вновь шагнул к ней. Уголок его рта приподнялся, хотя вряд ли это можно было назвать улыбкой.

– Маленькая Дева Мария.

Смешливые нотки прозвучали в его голосе. Он находил ее скромность забавной.

Ее щеки запылали.

– Не богохульствуйте!

– Тогда нечего строить из себя ханжу. – Он схватил ее за запястья и убрал руки с груди. – Господь наградил вас прекрасным телом. Чтобы убедительно сыграть свою роль, вы должны привыкнуть к тому, что мужчины станут пожирать вас взглядом. Со временем вам это даже начнет доставлять удовольствие.

В его глазах цвета полночного неба читалось восхищение и что-то еще, чего Мэри не могла разгадать. Его взгляд, казалось, пронзал ее кожу, такой же теплый, как и пальцы, сжимавшие ее запястья. Она вдруг вспомнила упругость его тела, прижимавшего ее к постели, шокирующее ощущение его руки на своей ноге. А если прикоснуться пальцами к его чисто выбритым щекам, какими они будут на ощупь? Ей вдруг ужасно захотелось узнать это. По ее телу словно разлился густой теплый мед. Будь она посмелее, она бы привстала на цыпочки и коснулась губами его губ.

Действительность обрушилась на нее, словно ледяной душ, и она отступила от герцога. Ни одна приличная дама не позволит себе и думать о том, чтобы поцеловать едва знакомого человека, особенно если она помолвлена. Даже Виктор изредка позволял себе всего лишь братский поцелуй в щеку.