Антисталинская подлость - Гровер Ферр

Маршал Баграмян:

«Зная огромные полномочия и поистине железную властность Сталина, я был изумлен его манерой руководить. Он мог кратко скомандовать: „Отдать корпус“ — и точка. Но Сталин с большим тактом и терпением добивался, чтобы исполнитель сам пришел к выводу о необходимости этого шага. Мне впоследствии частенько самому приходилось уже в роли командующего фронтом разговаривать с Верховным главнокомандующим, и я убедился, что он умел прислушиваться к мне][382нию подчиненных. Если исполнитель твердо стоял на своем и выдвигал для обоснования своей позиции веские аргументы, Сталин почти всегда уступал».[548]

Харьков, 1942 год

В статье «Шоковая терапия Никиты Хрущева» Сергей Константинов отмечает:

«Хрущев откровенно лгал, сваливая всю ответственность за катастрофу Красной Армии в 1942 г. под Харьковом исключительно на Сталина. Александр Василевский, Георгий Жуков, Семен Штеменко в своих мемуарах приводят полностью подтвержденные новейшими архивными публикациями данные о том, что главную тяжесть ответственности за эту катастрофу несут Хрущев, командующий Юго-Западным фронтом Семен Тимошенко и член Военного совета этого же фронта Иван Баграмян. Большинство высших военачальников, прошедших со Сталиным Великую Отечественную войну, несомненно, весьма отрицательно относились к проводимой Хрущевым десталинизации в первую очередь из-за того, что Никита Сергеевич грубо фальсифицировал исторические факты. Кроме того, некоторые из этих военачальников питали теплые чувства к Сталину просто как к человеку. Главный маршал авиации Александр Голованов рассказывал писателю Феликсу Чуеву про такой случай. Однажды Хрущев попросил маршала Рокоссовского написать статью о Сталине в духе решений XX съезда. В ответ Хрущев услышал следующее: „Никита Сергеевич, товарищ Сталин для меня святой!“ В другой раз Рокоссовский вместе с Головановым на каком-то банкете отказались чокаться с Хрущевым…».[549]

По словам академика А. М. Самсонова, маршал Жуков не был согласен с версией событий, изложенной Хрущевым:

«По поводу этой ситуации Маршал Советского Союза Г. К. Жуков писал, что И. В. Сталин, ссылаясь на доклады Военного совета Юго-Западного фронта о необходимости про][383должения наступления, отклонил соображения Генштаба. „Существующая версия о тревожных сигналах, якобы поступавших от Военных советов Южного и Юго-Западного фронтов в Ставку, не соответствует действительности. Я это свидетельствую потому, что лично присутствовал при переговорах Верховного“».[550]

В вышедшей после смещения Хрущева краткой истории Великой Отечественной войны причины поражения трактуются следующим образом:

«Главная причина провала Харьковской операции была в том, что командование Юго-Западного направления неправильно оценило обстановку, а когда войска Юго-Западного фронта попали в сложное положение, своевременно не прекратило наступление. Более того, настаивало перед Ставкой на его продолжении. Решение, принятое 19 мая о прекращении наступления, опоздало. Командование Юго-Западного фронта не приняло необходимых мер, чтобы обеспечить фланги ударными группировками, слабо изучило противника, в частности, недооценило его возможности маневрировать в ходе сражения. Штаб фронта преуменьшил силы врага на 30 процентов».[551]

Все сказанное выше совпадает с письмом Сталина от 26 июня 1942 года, которое цитируется многими авторами, в том числе авторами биографии С. К. Тимошенко, и где Верховный главнокомандующий обрушивает критику не только на Баграмяна, но также на Тимошенко и Хрущева!..

«По первое число досталось и Баграмяну. Распоряжением Ставки он был снят с занимаемого поста как не справившийся со своими обязанностями и „не удовлетворяющий Ставку даже как простой информатор“. „Более того,— отмечал Сталин,— т. Баграмян оказался неспособным извлечь урок из той катастрофы, которая разразилась на Юго-Западном фронте. В течение каких-либо трех недель Юго-Западный фронт благодаря своему легкомыслию не только проиграл наполовину ][384 выигранную Харьковскую операцию, но успел еще отдать противнику 18—20 дивизий“. Проинформировав о том, что Баграмян назначается начальником штаба 28-й армии и ему дается шанс оправдать себя на деле, Верховный главнокомандующий жестко подчеркнул: „Понятно, что дело здесь не только в тов. Баграмяне. Речь идет также об ошибках всех членов Военного совета, и прежде всего тов. Тимошенко и тов. Хрущева. Если бы мы сообщили стране во всей полноте о той катастрофе — с потерей 18—20 дивизий, которую пережил фронт и продолжает еще переживать, то боюсь, что с вами поступили бы очень круто. Поэтому вы должны учесть допущенные вами ошибки и принять все меры к тому, чтобы впредь они не имели места“».[552]

Отнюдь не симпатизирующий Сталину Д. А. Волкогонов полагает, что Хрущев солгал в своем «закрытом докладе»:

«Событиям под Харьковом Н. С. Хрущев, бывший в ту пору членом Военного совета Юго-Западного фронта, посвятил целый фрагмент своего доклада на XX съезде партии. По его словам, он с фронта дозвонился до Сталина, который был на даче. Однако к телефону подошел Маленков. Хрущев настаивал на том, чтобы говорить лично со Сталиным. Но Верховный, который находился „в нескольких шагах от телефона“, трубку не взял и передал через Маленкова, чтобы Хрущев говорил с Маленковым. После того как через Маленкова, рассказывал делегатам XX съезда Хрущев, он передал просьбу фронта о прекращении наступления, Сталин сказал: „Оставить все так же, как есть!“ Другими словами, Хрущев однозначно заявил, что именно Сталин виновен в харьковской катастрофе. Другую версию выдвигает Г. К. Жуков, полагая, что ответственность за неудачу несут и руководители Военных советов Южного и Юго-Западного фронтов. В своей книге „Воспоминания и размышления“ Жуков пишет, что в Генштабе раньше, чем на фронте, почувствовали опасность. 18 мая Генштаб еще раз высказался за то, чтобы прекратить нашу наступательную операцию под Харьковом… К вечеру 18 мая состоялся разго][385вор по этому же вопросу с членом Военного совета фронта Н. С. Хрущевым, который высказал такие же соображения, что и командование Юго-Западного фронта: опасность со стороны краматорской группы противника сильно преувеличена, и нет оснований прекращать операцию. Ссылаясь на доклады Военного совета Юго-Западного фронта о необходимости продолжать наступление, Верховный отклонил соображения Генштаба. Существующая версия о тревожных сигналах, якобы поступавших от Военных советов Южного и Юго-Западного фронтов в Ставку, не соответствует действительности. Я это свидетельствую потому, что лично присутствовал при переговорах Верховного“.