Мокрый мир - Дмитрий Костюкевич

– Ждем… спокойно…

– Чего? – вырвалось у Билли.

Роха шикнул. Он держал в руках пузатый мешок и так пристально смотрел на капрала, словно перед ним был не волосатый, крепкий как мачта человек, а сисястая красотка – вроде той, что синела на шее Рохи. Билли глянул в порт и увидел два корабля с мудреными узорами на парусах. Он уже видел такие, когда отплывали, – значит, они хорошие.

Макграт целился.

Оглушительно шипели фитили. Скрипел корабль. Ревели отдаленные выстрелы.

Рот Билли полнился вопросами, но молчание было таким… таким большим и страшным, что у него онемел язык.

– Ждем… сейчас покажутся… спокойно…

«Кто?! Кто покажется? Что там? Мы ведь победим? Победим, да?» Веревка в кишках Билли натянулась струной. Он так разволновался, что начал моргать. На его плечо легла широкая твердая ладонь, сжала, развернула – Билли увидел серое лицо Рохи, гнилозубую улыбку.

– Заряжать и стрелять, – прошептал друг.

– Заряжать и стрелять, – повторил Билли.

– Заряжать и стрелять.

– Заряжать и стрелять.

Билли почувствовал, как слабеет внутренняя веревка.

– Заткнитесь! – зашипел Макграт. – Уже близко… вот…

Показался черный борт с ядовито-зеленой полосой, он медленно вполз в рамку порта, весь в пушках, направленных все как одна на Билли. «Кто это? Пираты или ящерицы, что едят девочек?»

– Ждем!.. Огонь по команде!.. Когда приподнимет…

Билли не мог оторвать взгляд от вражеских орудий. «Они ведь не выстрелят…»

Пушки черного корабля харкнули огнем и белым дымом. Билли вздрогнул и вжал голову в плечи. Вода перед портом встала дыбом, закрыла обзор, воздух трещал, распоротый ядрами. Билли сжался еще больше, и тут корпус содрогнулся, быстрые зычные удары пробежали по нему, и над головой, по палубе второй батареи, запрыгало, загромыхало. Билли шарахнулся, будто невидимое ядро могло свалиться ему на голову.

– Сейчас!.. Пли!.. Пли, черти!

Билли раззявил рот, как учил Макграт, – не хотел, чтобы у него лопнули уши. Палуба качнулась на правый борт – и Макграт рванул за тросик затвора. Тут же отскочил в сторону, чтобы не угодить под визгливый лафет. Клацнуло, зашипело, вспыхнуло. Пушка рыгнула алым огнем и подпрыгнула, вокруг затрещали веревки, и воздух оглушительно взорвался, раз, другой, третий, пузыри взрывов лопались друг за другом, расплескивая искры и ошметки пыжей. Ветер бросил в лицо горящую мошкару. Билли заслонился рукой, пригнулся и закашлялся.

– Пробанить пушку!

Билли увидел Роху. Друг что-то кричал, но Билли не слышал из-за гула в ушах. «Но ведь я открыл рот!» Роха тыкал пальцем в картуз на полу, делал разные знаки, а сам в это время откатывал лафет. Билли понял, схватил тугой тканевый мешок и понес к пушке. Натолкнулся на одноглазого, тот выхватил у него картуз, вставил в жерло пушки и протолкнул деревянной колодкой. Тощий уронил ядро, и оно покатилось по палубе под ругань капрала. Билли отпихнули в сторону, он смутился и отошел.

Глаза слезились. Он почти не слышал звуков, только приглушенные выстрелы. Внутри все дрожало, словно туловище Билли обрабатывали невидимые кулаки. Удар. Гул. Удар. Гул. Палуба подпрыгивала. Билли окатило водой: ядро упало совсем рядом.

Это встряхнуло Билли. Рохе и парням нужна его помощь. Билли выбрал себе место, поплевал на ладони и стал толкать пушку. Услышал скрип – и засмеялся, обрадовавшись:

– Я слышу!

– Что? – крикнул Роха.

– Я снова слышу!

– Огонь! Огонь!

Макграт нагнулся к пушке. Билли отодвинулся, уже зная, что будет.

Выстрел. Дым. Искры. Уши снова будто забило тиной. Начхать – только что на глазах Билли ядро, рикошетя по волнам, врезалось в борт вражеского корабля и вырвало большой деревянный клок. Расчет Макграта восторженно заревел. Орудия батареи загремели цепочкой. Билли пытался углядеть, куда попадают ядра. Одно ударило в лапу якоря, погнуло ее и отлетело в воду. Другое перебило рею. В черном борту появлялось все больше прорех и выбоин.

Все заволокло едким дымом.

Билли пытался продышаться. В груди, в ухающем сердце, набухло и истекло, расползлось по телу что-то горячее, от чего захотелось обнять Роху, капрала, всех-всех, сильно-сильно, обнять и кричать «ура».

И он заорал:

– Ура! Так их! Огонь!

– Так их, дружище! Вмазали гадам!

– Ура! Ура! Ура! – кричали закопченные лица.

Засверкали швабры, черные от копоти, и деревянные колодки на древках. Билли принял у порохового юнги картуз, передал одноглазому, тот тоже кричал, все вокруг кричали, новички и ветераны, офицеры и пехотинцы, даже командир батареи, – и перекрикивали пекло. Билли был точно пьяный, как однажды, когда хлебнул слишком много из отцовской бутылки. Он толкал пушку, переступая по доскам босыми ногами. Стер руки до крови, набил синяков и шишек, но не чувствовал боли.

Они выкатывали и вкатывали пушки. Они заряжали и стреляли. Заряжали и стреляли.

Чтобы вернуться домой. Чтобы обнять родителей, жен и детей. Чтобы увидеть спокойную Реку.

Красные языки пламени и белый дым.

– Еще один!

Билли поднял взгляд и увидел, что теперь черных кораблей – два. Один справа, тот, что они хорошенько продырявили, а другой – новый – находит с носа. «Уходи! Уплывай! Разве ты не видишь, как досталось твоему дружку!»

Квадратные окошки в корпусе врага полыхнули огнем.

Билли снова заморгал. После каждого затемнения ядра были все ближе, они шли понизу. Ближе. Ближе. Окутанные белесым дымом. Одно летело ровнехонько на…

Снаряд разнес вдребезги верхний край порта, ворвался на палубу, и голова Рохи исчезла в облаке щепок и железных обломков. Кровь друга густой струей плеснула в лицо Билли.

* * *

Бурун перед форштевнем «Ковчега» катился в сторону «Гармонии», которая лишилась почти всех мачт, но продолжала отчаянно сражаться бок о бок с другими союзными кораблями.

«Повелитель рек» отбивался от трех дрейфующих навстречу пиратских баркалон и двух трирем падальщиков; бак и шкафут плавучей крепости были пусты, как плот, мачты разрушены, но в задней части корабля еще реяли флаги: бесполезный уже сигнал призывал вступить в бой. Триремы пытались высадить на «Повелителя рек» абордажную партию. Длинные весла метались с бортов как лапки перевернутого жука. Полисцы нестройно жахнули над самой водой, ядра проломили обшивку и – это было легко представить – разорвали на куски прикованных к веслам гребцов, уродливых клановцев.

Раскаты залпов сотрясали воздух, остов «Ковчега» кровоточил от ран. Нэй видел почти всю растянутую линию баталии. Держался за планшир, чувствуя судороги корабля, и вглядывался в полыхающий, вьющийся туман.