Служитель египетских богов - Челси Куинн Ярбро

Бондиле, отступив на шаг, ощупал Мадлен жадным взглядом.

— Ас вами мне надо бы поквитаться. Вздорные публикации, строптивое поведение требуют сатисфакции, а? Есть и другие должки, так что легкой и быстрой смерти я вам не обещаю. Для меня это будет приятная ночь: ведь вы все равно мертвы, а значит, всякую щепетильность можно отбросить.

— Вы очень самонадеянны, — презрительно усмехнулась Мадлен, прикидывая, как с большим толком распорядиться кинжалом. — И похотливы. Но ваши угрозы меня просто смешат! — Она гордо вздернула подбородок и плюнула негодяю в лицо, потом замерла, ожидая ответных действий.

— Тварь! — прошипел Бондиле, отирая лицо. — Подзаборная шлюха! — Через мгновение он набросился на Мадлен, намереваясь повалить ее на пол.

Та, как только насильник приник к ней, выхватила из-за пояса кинжал и с силой вонзила его ему в спину — чуть ниже ребер, направляя узкое лезвие вверх.

— Рида, беги!

Бондиле взвыл, изрыгая проклятия, и вскинул кулак. Удар пришелся по уху, в голове Мадлен загудело, но она даже не пошатнулась, продолжая сжимать повлажневшую рукоятку клинка.

Голос Бондиле постепенно затих, ноги его ослабели. Изо рта раненого хлынула кровь, взгляд остекленел, и он стал медленно оседать, хватая губами воздух.

— Боже правый! — выдохнула Мадлен, глядя на бьющееся в агонии тело. Она задрожала и оперлась на подоконник, чтобы не упасть. Бондиле умирал, и это она убила его — выхватила кинжал и убила. В ушах Мадлен стоял звон, колени подкашивались, а в мозгу вертелось одно: почему медлит Гибер? Почему не бросается на выручку господину? До нее вдруг дошло, что она безоружна, но о том, чтобы нагнуться и вытащить кинжал из спины поверженного врага, страшно было и думать. Стараясь взять себя в руки, Мадлен подняла глаза.

Прислужник Бондиле по-прежнему стоял у стены, вцепившись в Риду Омат как в добычу. Немая сцена длилась несколько бесконечно долгих секунд.

— Он умер, и это меняет многое, — произнес Гибер, когда молчание сделалось невыносимым.

— Каким образом? — настороженно спросила Мадлен.

Гибер слегка приосанился.

— Я принял решение, и оно от вас не зависит. Вы меня не остановите. — Шагнув вперед, он заслонил египтянку собой, словно охраняя от посягательств. — Она моя. Я ее заслужил. Я знал, что Бондиле якшается с ней, и знал, что он ее непременно обманет. Хотя она не какая-то шлюха, а добронравная девушка, и ему это было известно. Я в долгу перед ней. Я стоял в стороне и не вмешался. — Последовала еще одна пауза. Гибер прокашлялся. — У меня есть дом… ничего особенного, однако не развалюха, возле Бени-Суэйфа.

Ошеломленная всем услышанным, Мадлен растерялась. Особенно поразило ее последнее заявление.

— К чему вы клоните? — спросила она, когда Гибер умолк.

— Я отвезу ее туда и женюсь на ней. Девушка не может вернуться к отцу, ее там убьют. Для нее же лучше, если она поедет со мной. Вам меня не остановить. Я сделаю все, чтобы она не страдала. Никто не осмелится тронуть ее. И о ребенке я позабочусь.

— Позаботитесь означает сбудете с рук?

— Иначе нельзя, — отрезал Гибер, ничуть не смутившись.

— Что скажете, Рида? — рискнула спросить Мадлен, понимая, что отказ может привести свежеиспеченного жениха в ярость.

— Я поеду с ним, — прошептала египтянка.

— Я работаю с французами, — продолжал Гибер. — И с другими европейцами тоже. Она не завянет от скуки, как большинство египетских женщин. Мне понадобится ее помощь, а ей — моя. — В его голосе появились горделивые нотки. — Мой отец держал в Марселе гостиницу. Я знаю, как вести такие дела. Риде понравится у меня, можете не сомневаться.

Мадлен понимала, что ситуация не позволяет ей что-либо диктовать.

— А что будет со мной?

— Вы убийца, мадам. Хотя и убит всего лишь европеец. Разумеется, вам нельзя здесь оставаться.

— Да, — согласилась она и вздрогнула, покосившись на Бондиле. — Но я еще… не вполне здорова.

Гибер красноречиво пожал плечами.

— Когда его обнаружат, будет лучше, если тут от вас не останется и следа. — Найдите себе другое убежище для поправки здоровья. — Он вытянул Риду из-за спины, поставил рядом и осторожно освободил от веревок. — Уходите прямо сейчас. Я сам здесь управлюсь. Отыщите своего коптского монаха или врача — пусть они перепрячут вас куда-то, пока не утихнет шум. А потом уезжайте. — Гибер любовно охлопал девушку, словно выгодно купленную лошадку. — Пока вы будете держаться вдали от Египта, можете рассчитывать на мое молчание. Но если вернетесь — я не смогу вас защитить, даже не стану пытаться. — В его мимолетной жесткой улыбке не было и тени враждебности.

— Как вы… поступите с ним? — спросила Мадлен, указывая на Бондиле, и вновь ощущая прилив леденящего ужаса.

— Никак. Просто добавлю кое-какие детали. Чтобы все выглядело как стычка с разорителями гробниц. Это будет нетрудно. Все знают, что время от времени Бондиле приторговывал вещицами, обнаруженными в песке. Все решат, что наконец он зарвался.

Мадлен прикрыла глаза и кивнула.

— Прекрасно, — сказала она. — Даю слою, вы больше меня не увидите.

Гибер коротко отсалютовал.

— Это свидетельствует о вашем благоразумии. — Он показал на разбитые ставни: — Уходите через окно. Не хочу знать, куда вы пойдете. Просто уходите, и все.

— Хорошо, — сказала Мадлен, чувствуя, что ее охватывает глубокая скорбь. По себе, по несчастной Риде, по Египту и даже, наверное, по Бондиле. Она протянула девушке руку, но та отвернулась. — Прощайте, Рида.

— Прощайте. — Египтянка кивнула. Равнодушно, как кивают малознакомым людям, с какими виделись лишь однажды и вскользь.

* * *

Отчет судьи Нумаира.

«К вопросу о гибели французского подданного Алена Бондиле.

Пять дней назад в судейскую канцелярию пришло анонимное сообщение об убийстве профессора Алена Бондиле, возглавлявшего французскую экспедицию, занимающуюся раскопками вблизи Фив под патронажем нескольких французских университетов. Ввиду того, что подобные заявления в отношении европейцев многочисленны, но мало когда подтверждаются, документ был отправлен в архив. Однако тем дело не завершилось. На следующий день в суд явился профессор Мерлен де ла Нуа и попросил помощи в поисках профессора Бондиле, которого вот уже несколько дней никто не видел в глаза. Так как некая европейка, участница упомянутой экспедиции мадам де Монталье, уже считалась пропавшей без вести, суд счел необходимым послать за другом и доверенным лицом профессора Бондиле Ямутом Оматом, который на Коране поклялся, что ему неизвестно местонахождение мэтра и что он сам сильно обеспокоен исчезновением своей дочери Риды. Предположив, что между тремя вышеперечисленными исчезновениями имеется взаимосвязь, я вознамерился докопаться до правды и поручил трем своим порученцам провести тщательное расследование.