Хроники Амбера. Книги Мерлина - Роджер Желязны

Дверь сама собой закрылась за мной, и Фракир, дитя Хаоса, дико запульсировал. Я припомнил свой последний визит, и вспомнил, почему тогда никто не принес лишнего фонаря – голубоватое сияние Лабиринта в гладком черним полу освещало грот достаточно хорошо, чтобы всякий видел свой путь.

Я зажег второй фонарь. Первый я поставил у ближайшего конца Лабиринта, а другой понес с собой по периферии узора, установив его в той же точке, но с другой стороны. Меня не волновало, что Лабиринт давал достаточно освещения для совершения намеченного дела. Я находил эту проклятую штуковину сверхъестественной, холодной и попросту пугающей. Благодаря добавочному естественному освещению поблизости я чувствовал себя в его присутствии намного лучше.

Изучив взглядом эту путаную массу кривых линий, я подошел к углу, откуда они начинались. Я успокоил Фракира, но не целиком приглушил собственные опасения. Не сказывался ли это во мне Логрус, гадал я, или это моя реакция на сам Логрус, если бы я вернулся и вновь испытал его, была бы теперь еще хуже, так как во мне теперь был и Лабиринт. Бесплодные рассуждения…

Я попытался расслабиться. Сделал глубокий вдох. Закрыл на мгновение глаза. Согнул колени. Опустил плечи. Ждать дальше бесполезно…

Я открыл глаза и ступил на Лабиринт. Вокруг моей стопы сразу же поднялись искры. Негромкое потрескивание. Еще шаг. Капелька сопротивления, как только я двинулся вновь…

Ко мне вернулось все то, что я испытал при первом прохождении: холодок, слабые токи, легкие участки и трудные. Где-то во мне сидела карта Лабиринта, и я словно читал по ней, когда двигался по той первой кривой, среди возрастающего сопротивления, летящих искр, шевеления волос, потрескивания, какой-то вибрации…

Я достиг Первой Вуали, и словно пошел по аэродинамической трубе. Каждое движение требовало тяжких усилий. Однако, полный решимости, я двигался дальше – это было самым необходимым сейчас. Сколько не выжидай, двигаться все равно придется, рано или поздно. Весь фокус в том, чтобы не останавливаться. Начать двигаться снова – ужасное ощущение, а в некоторых местах это просто невозможно. Постоянный напор – вот что требовалось в настоящую минуту. Еще несколько мгновений и я пробьюсь. Идти станет легче. Вот Вторая Вуаль – это действительно чистое убийство…

Поворот, поворот…

Я пробился. Я знал, что теперь на какое-то время путь станет легче. Я стал играть с некоторой уверенностью. Наверное, Флора права. Эта часть казалась чуть менее трудной, чем была в первый раз. Я одолел длинную кривую, а затем резкий поворот в обратную сторону. Искры теперь достигали отворотов сапог. На ум мне пришли тридцатые апреля, семейная политика при Дворах, где люди дрались на дуэлях и умирали, прокладывая сложный и меняющийся, извилистый путь через кровавые ритуалы статуса и возвышения. Этого больше нет. Я покончил со всем этим. Отверг это. Может оно и поизящнее, но крови там пролито больше, чем в Эмбере, и все ради самого ничтожного, черт возьми, превосходства над своими собратьями…

Я скрипнул зубами. Трудно было сосредоточить мысли на непосредственной задаче. Это, конечно, часть воздействия. Теперь я вспомнил и об этом. Еще шаг… ощущение щекотки по обеим ногам… Звуки потрескивания кажутся громкими, как гроза… Одну ногу за другой… Поднимай и опускай… Волосы поднялись дыбом… поворот… Нажим… Приводим «Звездную Вспышку» в порт перед самыми осенними штормами. Люк управляет парусами, ветер у нас за кормой, словно дыхание драконов… Еще три шага, и сопротивление нарастает…

Я на Второй Вуали, и ощущение внезапно такое, словно я пытаюсь вытолкнуть автомобиль из вязкого кювета… Вся моя сила нацелена вперед, а результат бесконечно мал. Я двигался с медлительностью ледника, и искры доходят мне до пояса. Я весь окутан голубым пламенем…

Внезапно все отвлекающее меня вылетает из головы. Даже Время уходит и оставляет меня в покое. Есть только это существо без прошлого и без имени, каким я стал, борющееся всем своим естеством против инерции прожитых дней

– уравнение настолько тонко сбалансированно, что мне следовало бы навеки застыть здесь, не закончив шага, с учетом того, что это аннулирование масс и сил оставляет незатронутой волю, некоторым образом очищает ее, так что процесс продвижения вперед, кажется, выходит за пределы борьбы.

Еще шаг и еще, и я пробился, состарился на века и опять двигаюсь, и знаю, что сумею дойти до конца, несмотря на то, что приближаюсь к Большой Кривой, участку тяжелому, хитрому и длинному. Совсем не похоже на Логрус. Мощь здесь синтетическая, а не аналитическая. Вселенная, кажется, вращается вокруг меня. Каждый шаг заставляет чувствовать себя так, словно я таю и возвращаюсь в фокус, разбираюсь на части и собираюсь вновь, рассыпаюсь и складываюсь, умираю и воскресаю вновь…

Вперед, вперед… Затем еще три кривые линии, вслед за ними прямая. Я жму вперед. Головокружение, темнота. Я весь взмок. Конец линии. Череда дуг. Поворот. Поворот. Опять поворот…

Когда поднявшиеся искры превратились в клетку из молний, а ноги снова стали еле волочиться, я понял, что подхожу к Последней Вуали. Неподвижность и ужасный натиск…

Но на сей раз я чувствовал себя каким-то укрепившимся и пробивался вперед, зная, что прорвусь.

Я сумел пробиться, дрожа с головы до пят, и осталась лишь короткая дуга. Однако, эти последние шаги вполне могли оказаться самыми тяжелыми. Впечатление такое, словно Лабиринт, так хорошо узнав меня, не хочет отпускать. Я боролся с этим здесь, и голени мои чувствовали себя так, будто бы в конце забега на длинную дистанцию. Два шага… Три…

Кончено. Стою не двигаясь. Тяжело дышу и дрожу всем телом. Мир. Покой. Статические заряды исчезли. Исчезли и искры. Если влияние Лабиринта не убрало настройку голубых камней, то я уже и не знаю, на что тогда он способен.

Теперь, через минуту, я смогу отправиться куда угодно. Из этой точки, в этот миг наделения возможностями я мог приказать Лабиринту переправить меня куда угодно, и окажусь там, где пожелаю. Такую возможность едва ли стоит тратить на избавление от прогулки вверх по лестнице и на возвращение в свои покои. Нет. У меня были другие планы. Через минуту…

Я оправил одежду, провел рукой по волосам, проверил оружие и спрятанный Козырь, подождал, пока не стихнет бешеное биение пульса.

Люк получил свои раны в битве у Замка Четырех Миров, сражаясь со своим бывшим другом и союзником Далтом, наемником, сыном Осквернительницы. Далт мало что для меня значил, кроме возможного препятствия, так как он теперь, казалось, служил хозяину Замка. Но даже делая скидку на любую разницу во времени, которая, вероятно, была не так уж велика, я увидел его довольно скоро после схватки с Люком. И этот факт, казалось бы, подтверждал, что когда я добрался до него посредством Козыря, он находился в Замке.

Хорошо.

Я попытался вновь вспомнить комнату, в которой застал Далта. Воспоминание оказалось весьма скудным. Какой минимум данных требовался Лабиринту для работы? Я вспомнил кладку каменной стены, очертания небольшого окна, кусочек вытертого гобелена на стене, разбросанный по полу камыш; когда Далт двинулся, в поле зрения попала низкая скамья и табурет, а над ними – трещина в стене и клок паутины…