Точка возврата - Сергей Чичин

– Не парить, – хором поправили Мик, Айрин и Деннис. Я не стал. Если подумать, «варить мозг» звучит весьма смачно и образно.

– Исправлено, благодарю.

– Ладно, понял, – Деннис махнул рукой и вперевалку двинулся к машине. – Не дергайте меня больше без крайней нужды. Как тут закончите, просто тихонько возвращайтесь с отчетом. Торжественных встреч пока не обещаю, но если и наше Зияние схлопнете, за народных героев точно сойдете. И не вылезайте оттуда, из укрытия – сейчас еще врач подъехать должен, как освободится. Он не в курсе, какие у нас тут строители.

Сел в свою карету и уехал в… куда-то.

– Твое, Мик, судорожное сватание начинает меня пугать, – сообщил я фону. – Не то чтобы я не был признателен, но во время такой работы какие бабы?

– Да уж ты прямо уработался – сидишь тут, битый и пьяный.

– А что делать, если работа такая? Ну, ладно еще ниндзя, но за вторую-то ты чего ухватился?

– Старая привычка – если хочешь хоть одну, проси минимум двух.

Кстати о «проси» – не надо ли было прямо сейчас обговорить приданое? Пулемет, например? Правда, подходящего я у коменданта в заначке не видел – либо малокалиберные, вроде побывшего некоторое время моим, либо допотопные неизвестно в каком состоянии. Я бы не отказался от двести сорокового или русского ПКМ – на такой и тролля принять было бы за радость и веселье. Да я бы много от чего не отказался…

– Это трагичное выражение на его лице, Айрин, означает «ну почему природа навесила отличные сиськи не на ту девицу».

– Я так и поняла, ага.

А вот и нет… но теперь, раз уж спящая собака разбужена, будет означать именно это.

Труд свой Фирзаил завершил засветло, о чем возвестил, просияв от гордости. Я не сразу поверил – Зияние, гм, зияло по-прежнему, излучая почти физическую черноту и нездоровые флюиды опасения. Мик тоже саркастически покривился и даже померил что-то на черной глади пальцами.

– При всем уважении, старина, – заявил он эльфу, тщательно подбирая слова. – Мы не настолько обаяшки, чтобы продать вот такой нетронутый результат как законченную работу. Знавал я одного парня… и Мейсон там тоже был, соврать не даст… да мы его сами, как раз за такие художества.

Приступ брюзжания ON.

По-моему, даже и не одного. Ладно еще, когда в далекой Африке тебе пытаются всучить под видом новенького калаш с пробегом в сто тысяч выстрелов, да еще и ни разу не чищеный с самого пятьдесят девятого года, там хоть цена вопроса сто баксов. В нашей, почему-то считающейся цивилизованной, части мира с этим гораздо хуже – со времен Джорджа С. Паркера, чье творчество можно было назвать искусством, мошенничество вышло прямо-таки на промышленный уровень, то есть в оригинальности и импозантности поутратило, а всю свою гадостную сущность, напротив, сохранило. Мик, наверное, вспоминает тот случай, когда нас забрали в обезьянник за какие-то ничтожные провинности, и в той же камере случился исключительно белозубый парень, принятый за поддатое вождение. По какой-то причине возжелалось парню поработать на репутацию, и он принялся читать нам лекцию о быстром обогащении путем продажи одиноким старикам молодильного тик-така по цене небесной амброзии. Сидеть было скучно, завелась беседа, планомерно набрала обороты. Финальным аргументом в диспуте специалиста с Миком (который по жизни отличается болезненным пониманием того, чего делать совсем бы не стоит) стало «всем надо как-то жить». Фон закрыл спор кратким и солидным «пожалуй, не всем». Дальше я не в курсе, потому что стоял между собеседниками и решеткой, отгораживая ристалище от лишнего внимания, и декламировал «Балладу Редингской тюрьмы». Вот она, непреходящая ценность классики! Даже среди каталажного быдла она вызывает мощный резонанс и такой шквал «заткнись, козел» откликов, что звуки побоища на заднем плане никого не потревожили. Выносили того деятеля на носилках и даже, кажется, не одних. Я уже начал прикидывать, как будем оправдываться и куда денемся, когда оправдаться не получится, но никаких обвинений не последовало. То ли фон вколотил в парня свою точку зрения, то ли тот кому-то не тому впарил свою продукцию, и правоохранительная структура наконец на него серьезно насупилась. Это ведь только в дешевых сериалах злодеи неприкасаемы, а на практике попробуй обидь какую-нибудь судейскую бабушку…

Приступ брюзжания OFF.

Фирзаил оскорбленно вздернул шнобель.

– Вы, должно быть, полагаете меня редкостно скудоумным, раз уж сомневаетесь, что я понял суть задачи.

– Ничего не скудоумным, – возразил фон успокаивающе. – Слегка тупеньким, да, ибо объявляться другом при виде перекошенной рожи Мейсона всяко не признак остроты ума. Но это ничего, у нас тут такое в порядке вещей, а с поправкой на географическую широту сойдет даже за комплимент. Но ты ведь помнишь, что обещал совсем убрать эту… штуку?

– Разумеется, помню! – эльф нервно притопнул детской оранжевой кроссовкой с наклеенными собачьими мордочками. Ниндзя молодец, чем могла помогла и даже с размером вроде бы угадала, но для появлений на публике надо будет ему подобрать что-нибудь менее обескураживающее. – И, разумеется, уберу. Простите, что опрометчиво привлек ваше внимание к промежуточному этапу работ, который вы оценить неспособны!

Сказал как плюнул. Хорошо, наверное, что это их чародейство к вербальной компоненте не привязано, а то бы мы с Миком прямо тут и захлопали жабрами. Ну неспособны. Не всем же быть эйнштейнами, видеть невидимое и достигать невозможного. Ха. А не был ли и сам старик Альберт чуточку эльфом? В свете новых знаний половина его афоризмов грозится заиграть новыми красками, и внешне он почти соответствовал.

– Это ты свою бахрому заправил? – уточнил я, дабы не считаться совсем уж потерянным для общества. Быть или считаться… Пожалуй, на полноценное бытие пока замахиваться не стоит.

Приступ брюзжания с элементами недалекого флэшбека ON.

Бутылку у меня давно отобрал приехавший вслед за комендантом мрачный коновал, исполняющий тут обязанности врача скорой помощи, обозвал нас всех идиотами, пить запретил, спать не велел, завещал поменьше двигаться и уж подавно не лапать пострадавшую голову немытыми руками – короче, попрал в правах как только допрыгнул. Только и пользы, что спутник его, также не особо доброжелательный парамедик, по указу начальства обрил мне голову – хотел сперва, хитрый какой, обойтись выбриванием одной полосы вдоль рваной раны, но тонко воспринял предупредительное покашливание и потратил лишних две минуты на обработку машинкой всего черепа. Как оказалось, не зря – помимо основного рассечения, видимо, о зеркало заднего вида под волосами нашлась еще пара ссадин и массивный кровоподтек, при обсуждении которого медперсонал присвистывал со значением и поминал различные виды томографии. Впрочем, как тут же выяснилось, в окрестностях Джипсумвилля нужных технологий не водится. Да и слияние с соседней державой, чья государственная медицинская программа давно уже поражала воображение, вышло здешнему именитому здравоохранению очень скорбным боком. Выспрашивать подробности я поленился, ибо сдаваться в клиники не хожу в любом случае, дожидаюсь доставки в бессознательном виде. К тому же мою многострадальную голову снова принялись поливать и протирать чем-то чрезвычайно болезненным, а потом звонко защелкал медицинский степлер. Так что с содержательной и чинной беседы я снова сбился на монолог от души, вдохновенный и слегка опрометчивый, если учесть, что с этими людьми нам стоило бы дружить. К счастью, не один я такой импульсивный в мире, и немало невоздержанных уже прошла через участливые руки этих палачей, снабдив их иммунитетом к грубости. А вот Мику пришлось спешно убежать за домик с Зиянием, как я понял, чтобы заблокировать рвущегося на выручку Редфилда. Я сосредоточился на глубоком дыхании и в итоге заработал гипервентиляцию легких, то есть, по-простому, икоту. От этого мне медицина не помогла, как показалось – мстительно. Чем-то кольнули, обмотали голову бинтом, щедро предложили таблетку викодина, от которой я стоически отказался, ибо жить с болью – дисциплина давно постигнутая, она только засыпать мешает, а спать все равно не велено.