Политолог - Александр Проханов

Накануне съезда Стрижайло провел две встречи. Первая, с Семиженовым, состоялась в кафе «Пушкин», рано утром, когда в элитное заведение на Тверском бульваре заскакивали крупные бизнесмены, депутаты «комильфо», знаменитые журналисты, — только для того, чтобы на виду у всех выпить чашечку кофе стоимостью в небольшой загородный домик, эффектно пошуршать свежим номером «Коммерсанта-клаус» и умчаться в сверкающем автомобиле делать дальше несметные деньги, вершить несусветные подлости, морочить головы одуревшим людям. Кафе было смугло-коричневым, душистым, с вышколенной прислугой. Дубовые стены, столы и стойки были настолько пропитаны ароматами кофе, что казалось, стоить отпились кусочек сухого дерева, кинуть в кипяток, и перед тобой окажется чашечка пенистого «каппучино» или дурманящего «эспрессо».

— Нет, вы только подумайте, — кипел негодованием Семиженов, отражая черно-стеклянным коком свет дождливого московского утра. — Мало того, что этот Крес засветился в передаче Карапузова, и нам теперь не отмыться перед избирателями за связь компартии с олигархами. Мало того, что вероломные отношения с Верхарном, главным врагом Президента, обрушат на наши головы весь административный ресурс, всю мстительную мощь ФСБ. Этот поганый жулик, пресловутый «красный банкир» увел у меня двадцать миллионов долларов, которые должны были пойти прямо на счета партии «Сталин». Он направил этот поток в свой оффшор на Кипре, и теперь легче отыскать Атлантиду, чем эти деньги. Он вор, проходимец, и, будь моя воля, я поставил бы его на счетчик и сам заплатил киллеру.

Стрижайло умело управлял негодованием Семиженова, как оператор управляет реактором, не доводя его до взрыва, поддерживая заданный уровень ненависти:

— Вы столько сделали за это время. Ваша партия «Сталин» превращается в реальную политическую силу. За вас многие секретари областных организаций, многие члены ЦК. Не позволяйте этому самодовольному Дышлову, этому вороватому Кресу манипулировать собой. Вы работаете, как вол, а они направляют заработанные вами деньги себе в оффшор.

— Я знал, что они воруют, знал, что околпачивают своих избирателей и гребут на их наивности миллионы. Но этот случай переполняет чашу. Пора дать бой. Пора перестать таскать из огня их каштаны, — выпуклые голубые белки Семиженова наливались дурной кровью, и было видно, как слепо он ненавидит Дышлова.

— На предстоящем съезде вы сможете стать лидером Партии и отправить в отставку Дышлова. Делегаты съезда возмущены отвратительной подставкой Креса. Возмущены намерением Дышлова протащить в избирательные списки, за счет партийных активистов, двадцать представителей Маковского и Верхарна. Вы должны воспользоваться этим и сбросить Дышлова. Объединить усилия КПРФ и партии «Сталин» и выиграть выборы. А потом ничто не помешает вам выдвинуть свою кандидатуру на президентских выборах от всех лево-патриотических сил.

— Я думал об этом, — яростно ненавидя, произнес Семиженов. — Что нужно для этого делать?

— Во время съезда, когда станут обсуждать списки, вы должны хлопнуть дверью. Выступить с разоблачительной речью и увести ваших сторонников со съезда. Пусть меньшая, верноподданная часть делегатов остается с Дышловым. Вы проведете свой параллельный, альтернативный съезд. На самом видном, самом эффектном месте. Да хоть в Кремле. Если не удастся в Кремле, то напротив Кремля. На Москва-реке. Арендуйте теплоход, назовите его «Сталин», плавайте напротив Кремля, афишируя на всю Москву свой «сталинский» съезд.

— Я думал об этом! — закипал ненавидящей радостью Семиженов.

— Простите, что вам еще принести? — официант склонил над ними свою красивую породистую голову.

— Еще две чашечки «эспрессо». Если можно, отпилите для заварки вон тот завиток над стойкой, — ответил Стрижайло.

— Будет сделано, — ответил официант и отправился к стойке отпиливать тоненьким лобзиком душистый завиток.

Вторую предсъездовскую встречу Стрижайло провел с Грибковым. Тщательно готовился к встрече. Прежде, чем уговаривать маленького заносчивого Грибкова восстать против Дышлова, учинить на съезде бунт и увести «на сторону» амбициозную группу сторонников, Стрижайло готовил почву. В цветочный горшок накопал земли из тенистого участка двора, куда забегали бездомные собаки, чтобы нервно задрать заднюю ногу и брызнуть ядовитой оранжевой струйкой. В эту почву, богатую солями, добавил органических удобрений, добытых на подмосковной ферме, где скопился избыток навоза. Этот состав, содержащий массу питательных веществ, гарантировал ускоренный рост. Был исходным материалом для политической группы, а в последствии и для парламентской фракции, которую возглавит Грибков. Способствующие быстрому вырастанию компоненты были тщательно отобраны и добавлены в почву в строгих пропорциях, описанных в древних алхимических трактатах. Сюда входило некоторое количество пенистого монастырского кваса, отражая участие во фракции православных и патриотических сил. Пупырчатая куриная шкурка с подмосковной птицефабрики, символизирующая союз с отечественным товаропроизводителем. Перетертый в муку гипсовый бюстик Столыпина, говорящий о монархических и державных стремлениях. Несколько красных ниток из генеральского лампаса, связывающих фракцию с военными кругами. Пепел сожженной странички из брежневской «Целины», что соединяло фракцию со всем положительным, что заключал в себе советский период. Эти составляющие тщательно замешали в почву, которая была увлажнена, согрета, многократно взрыхлена и промята, и из которой Стрижайло слепил круглый пористый шар. В этот плодоносный шар, подобный тому, что катит перед собой скарабей, Стрижайло заложил крохотную мучнистую личинку с едва заметной рыжей головкой, сонную, недвижную, выведенную в его политологическом «Центре эффективных стратегий». Эта личинка продолжит дремотное существование в сердцевине шара, покуда скарабей ни пропитает свою сферическую ношу капельками пахучих выделений. Тогда личинка проснется, станет бурно поглощать питательные вещества, совершит стремительный рост. Эту сферу, напоминающую живую, заряженную бомбу, Стрижайло покрыл пленкой рыбьего клея, что сообщало изделию прочность, не препятствуя проникновению воздуха. Любуясь своим творением, Стрижайло положил его в маленькую сафьяновую коробочку, где обычно хранятся перстни, и отправился на встречу с Грибковым.

Встреча проходила в зале игральных автоматов, коими был оснащен великолепный холл гостиницы «Орленок». Место, где когда-то собирался цвет комсомола, ударники строительных отрядов, молодые университетские интеллектуалы, герои афганского похода, — теперь это место сверкало восхитительными устройствами. Автоматы ненасытно поглощали деньги, отзывались пленительными музыкальными переливами, высыпали в руки счастливца горсть звенящих монет, показывали неудачнику насмешливый красный язык. Здесь же сновали изящные, в обольстительном макияже, зараженные СПИДом проститутки. Пылала вывеска стриптиз-бара. Расхаживали атлеты с бирками «секьюрити». Ненароком появлялись чеченцы-хозяева, озирая клиентуру тяжелым басаевским взглядом. Стрижайло и Грибков сидели за столиком за рюмками аперитива. Грибков только что проиграл демоническим автоматам две сотни долларов, выиграл пятьсот рублей, верил в свою политическую звезду, которая, выложенная из алых неоновых трубок, пылала в паху у неоновой же красавицы при входе в стриптиз-бар.