Инвестиции в инфраструктуру: Деньги, проекты, интересы. ГЧП, концессии, проектное финансирование - Альберт Еганян

Для того чтобы хоть как-то застраховаться от неожиданностей, преподносимых государством, частники предпринимают различного рода маневры. Например, несколько раз по крупным инфраструктурным проектам наблюдал подписание различных соглашений о синхронизации (СоС) действий между публичной и частной сторонами.

Обычно эти соглашения многосторонние, затрагивающие обязательства о синхронности действий в рамках какого-то большого проекта. Стоит иметь в виду, что у них есть ряд минусов. Все они основываются на том, что такое СоС не является юридически обязывающим документом, поэтому коридор колебаний по срокам со стороны властей может быть довольно-таки значительным.

Одновременно с этим СоС не совсем уж бесполезный протокольный документ. Имея на руках подписанное соглашение, инертность бюрократического аппарата становится вашим союзником. Соглашение ведь прошло большое количество итераций и согласований как внутри одного ведомства, так и со смежниками. После того как оно все же подписано, государству будет не так-то просто от него отмахнуться.

Даже если оно решит это сделать, то по инерции СоС просуществует еще довольно продолжительное время, которое вы можете использовать как минимум для политических маневров. Именно потому в СоС или его аналогах чрезвычайно важно точно описать все детали коммуникаций между сторонами, параметры тех самых синхронизируемых действий и активностей сторон, включая, например, позиции, в которых государство свидетельствует о том, что в такие-то сроки оно проводит такой-то конкурс на свою часть проекта.

Прообразом СоС было заключенное в свое время соглашение между крупными отечественными компаниями (например, НК «Роснефть», РЖД, «Кузбассразрезуголь», иными) и государством (Минтранс) по поводу реализации проекта «Мурманский транспортный узел» (МТУ). Правда, с тех пор «типовое» СоС существенно изменилось, теперь обычно в нем содержится большее количество деталей.

С одной стороны, такое соглашение показало рынку неплохой первоначальный пример, который, как уже отмечалось, в дальнейшем был существенно модернизирован. С другой – именно потому, что было неподробным и в недостаточной степени покрывало нюансы взаимоотношений между сторонами, оно потом стало предметом споров между различными участниками. Хотя изначально это соглашение задумывалось именно как способ снять напряженность между сторонами, порожденную большим количеством участников проекта и самой природой ФЦП.

Существуют и иные способы фиксации юридически необязывающих «обязательств». Но в целом их идеология более или менее одинакова. И они не решают финансово-инвестиционной проблемы, поскольку они «небанкуемы» и невозможно прокредитовать под такое соглашение «обо всем хорошем против всего плохого», хотя это не означает, что нельзя привлечь финансовые ресурсы иным способом.

Естественно, в целом с таким инструментом, как ФЦП, можно работать, но многое зависит от выдержки частной стороны и тех целей, которые преследуются в рамках проекта. Если интерес не подрядный, а проектно-инвестиционный, то вам более или менее все равно, кто и как будет строить и финансировать инфраструктуру к вашему проекту. Главное, чтобы было принято решение о том, что делать это необходимо, и чтобы оно было «приземлено» в конкретные действия.

В таком случае частники заняты постоянным отстаиванием и пропагандой интересующей их позиции в ФЦП. Обычно посредством такого лоббирования пытаются достичь нескольких целей.

Ну, во-первых, и это самое главное, удержать соответствующую строку программы без изменений при годовой корректировке. Одновременно не допустить ее критических изменений при корректировках в течение текущего года (обычно таких корректировок несколько).

Естественно, в процессе этого стоит также добиваться, а потом контролировать формулировку позиции в рамках ФЦП таким образом, чтобы она соответствовала целям большого проекта и задачам частной части проекта.

Во-вторых, частная сторона заинтересована в отслеживании того, чтобы технические требования к проекту, сформулированные в условиях конкурсной документации, подготавливаемой профильным госорганом, соответствовали задачам как всего проекта, так и его составных частей, принадлежащих разным будущим собственникам: чтобы ЛЭП, железные и автодороги были спроектированы к нужной точке примыкания, а не в паре километров от будущего частного объекта.

Один из вариантов убедиться в том, что все движется более или менее в нужном направлении, – отслеживать доведение до подрядного конкурса, по итогам которого государство заключит договоры с исполнителями на создание своей части собственности в рамках проекта.

Только с того момента, когда конкурсы отыграны и госконтракты с исполнителями заключены, можно немного ослабить хватку, переведя свою работу в формат мониторинга.

Мониторить же обязательно, поскольку, как мы говорили выше, программа может быть скорректирована, бюджетные лимиты не доведены. Может случиться еще ряд неприятностей, которые приведут к тому, что государственная часть стройки перейдет в формат недо– или долгостроя. Что, конечно же, не может радовать частную компанию, которая параллельно создает свой объект. Кроме того, стоит также иметь в виду, что шансов на то, что подрядчик по государственной части проекта сделает все вовремя и в срок, гораздо меньше, чем на то, что что-то пойдет не так, как задумано. В реальности же пострадавшей стороной будут не только власти, но и частная сторона.

Справедливости ради стоит отметить, что современная история полна и обратными примерами, когда государство свою часть обязанностей выполняет более или менее исправно, а частные компании – нет. Переоценив свои возможности или значимость своего проекта (ну, например, в связи с изменением конъюнктуры на то или иное сырье на мировых рынках), но пробив программное финансирование на государственную часть, они в дальнейшем изыскивают все возможные политические и формальные причины для того, чтобы отказаться от реализации проекта. И в этом случае все, что выше описывалось как риски для частников, вдруг становится для них весьма привлекательной возможностью.

Оставляя за скобками репутационные аспекты, становится понятно, почему государство доверяет частным компаниям в рамках ФЦП ничуть не больше, чем они государству. Потому-то инструмент федеральных целевых программ толком не рассматривается обеими сторонами как сколько-нибудь защищенный механизм совместного инвестирования.

Производным от этого являются временами возникающие в большинстве своем невыполнимые требования государственных органов. Что-то вроде: «Вы начните финансировать свою часть мандата, а мы после этого обязательно включим проект в ФЦП». Или какие-то иные производные от пресловутой цитаты про стулья: «А можно наоборот?»

В период до кризиса 2009 г., когда у частных компаний произошел пик понимания собственных инфраструктурных ограничений для развития бизнеса, сложилась удивительная ситуация. С одной стороны, существовала объективная возможность использовать для создания инфраструктуры инструменты проектного финансирования (или той его формы, что называется проектное финансирование с государственным плечом). С другой – государство предлагало уникальные возможности для безвозмездного создания инфраструктуры. Вы делаете свою часть, а мы – свою. Финансовые ресурсы в различных ФЦП (особенно у авторитетных ведомств) были значительные, начато одновременно много проектов. Частные компании понять легко: платит за инфраструктуру государство, и ее цена их вообще не интересовала. Конкурсы на свою часть проводило государство, и оно же нанимало подрядчиков.