Октябрь 1917. Кто был ничем, тот станет всем - Вячеслав Никонов

А что же верующие? «В России перед революцией православная церковь была дискредитирована в глазах множества людей, — писал Питирим Сорокин. — 9/10 интеллигенции были явными или скрытыми атеистами; быть верующим значило быть суеверным и отсталым. Это расторможение религиозных рефлексов пошло особенно быстро с момента революции. С этого времени оно перекинулось на широкие слои крестьянства и рабочих. Атеизм делал огромные успехи»[987].

Антицерковная кампания не замедлила сказаться на настроениях масс. На крестьянских сходах нередко духовенство обвинялось в антиправительственной и черносотенной пропаганде, за этим следовали удаление с приходов, преследования или даже аресты. Сводки МВД о положении дел в губерниях полны донесениями о конфликтах селян с духовенством из-за захватов крестьянами церковной земли, монастырских имуществ, лесных и покосных угодий[988]. Всероссийский крестьянский съезд в мае принял резолюцию о том, что церковные земли должны отойти народу без всякого выкупа.

«В Сибири, где помещиков нет, крестьяне прибирают к рукам церковные и монастырские земли, — радовался Троцкий. — Впрочем, духовенству приходилось туго и в других частях страны. В благочестивой Смоленской губернии попы и монахи под влиянием прибывших с фронта солдат подвергаются арестам»[989]. Осташковский Совет проводил ревизию хозяйства Ниловой пустыни. Совет Слуцка устраивал обыски в Слуцком Троицком монастыре. Повсеместно принимались постановления о прекращении выплат духовенству. Временное правительство даже вынуждено было издать особый циркуляр, запрещавший исполкомам и иным светским учреждениям вмешиваться в дела религиозных организаций и «чинить самоуправные действия»[990].

Матрос Ф. Д. Сорокин описывал будни Усманского уезда Тамбовской губернии: «Большое недовольство у крестьян было попами, и ни одно крестьянское собрание не проходило, в той или иной степени не коснувшись попов. В большинстве сел крестьяне сельскими обществами и приходами в целом устанавливали определенную таксу, как и натурой, взимаемые попами за требы, а общинные земли, которыми пользовались попы, отбирались крестьянами в первую очередь или же уравнивались с крестьянскими наделами той же общины. В некоторых селах на собраниях поднимался вопрос о расстрижении попов по желанию общества и выборов нового. И в то же время крестьянами, желавшими срезать косу своему попу, первые выборы в сельский исполнительный комитет и вообще начало первой творческой революционной работы начиналось с благодарственного молебна, совершавшегося тем самым попом, которого они готовы были расстричь»[991].

Наживин рассказывал, как в деревню Вошелово «явился какой-то из апостолов Кронштадта и на многолюдном митинге прошелся что-то насчет попов и церквей.

— На это никакого нашего согласу не будет!.. — обидчиво выговаривали мне вышеловцы. — Церкви, говорит, закрыть, попов обстричь и работать заставить. На эту дурь народ ни в жисть не пойдет…

Последовало распоряжение революционного правительства о праздновании Первого мая по новому стилю, — у нас смятение: что это значит? Куда же девать эти выпадающие вдруг из жизни тринадцать дней? Как быть с теми праздниками, которые выпадают на эти тринадцать дней — не праздновать их — значит оскорбить того или ту святую, которой праздник посвящен… И потом: что это за праздник 1 Мая: «новому ли праву» это празднуют, как говорят, или какой новый святой объявился? Мой дядюшка Иван Мироныч долго обсуждал со своей Стегневной накануне: зажигать лампадку перед образом, как это принято накануне праздников, или не зажигать? И они решили, что каши маслом не испортишь, что лучше зажечь. И эта лампадка в русской деревне, зажженная накануне праздника всемирного пролетариата, как нельзя лучше, ярче солнца, освещает сущность всей нашей так называемой социалистической революции»[992].

С 1 по 10 июня в Москве проходил Всероссийский съезд духовенства и мирян. Собралось 1262 делегата, но единственным участником из архиереев был епископ Уфимский Андрей. Принятая на съезде декларация приветствовала революцию, поддержала передачу земли трудящемуся народу, установление справедливых отношений между трудом и капиталом, свободу вероисповедания, демократизацию церковного управления, нововведения в богослужении. Съезд учредил «Всероссийский союз духовенства и мирян» и профсоюз духовенства. Делегаты в целом солидаризировались с позицией обновленческой редакции «Всероссийского церковно-общественного вестника», а депутаты от юго-западных епархий внесли на рассмотрение декларацию с требованием автокефалии Украинской Церкви.

Центральным на съезде стал вопрос об отделении церкви от государства, за что активно ратовал Титлинов. Возражал под бурные аплодисменты князь Трубецкой:

— Лозунг отделения Церкви от государства выдвигается против Церкви людьми ей враждебными или к ней равнодушными.

Обер-прокурор Львов, почувствовав настроение съезда, идею отделения поддерживал, но доказывал, что «необходима долговременная подготовка к этому акту, так как существует тесная связь между Церковью и государством и немедленное отделение явится разрухой и для Церкви, и для государства». Съезд единодушно постановил: «1. Отделение Церкви от государства не может быть допущено, но должна быть объявлена и последовательно проведена свобода вероисповедания и культа. 2. Православие признается первой среди других исповедуемых в России религий». Несмотря на весь либерализм, съезд решительно высказался и против планов правительства отнять у РПЦ приходские школы»[993].

Тем не менее Временное правительство 20 июня отняло у Церкви и национализировала все принадлежавшие ей общеобразовательные школы, коих насчитывалось тогда около 37 тысяч, не считая семинарий и епархиальных училищ[994]. Одновременно решался вопрос о преподавании Закона Божьего в учреждениях Министерства народного просвещения: «во всех заведениях, кроме высших, должна была быть обеспечена возможность обучаться Закону Божьему, но обучение этому предмету не является обязательным, непрохождение его не ограничивает прав учащихся. Частным же лицам и обществам предоставлялось право открывать учебные заведения без преподавания Закона Божьего». Синод был категорически против и в обращении к правительству 28 июня предлагал вынести «школьные» вопросы на Учредительное собрание[995].