И пели птицы... - Себастьян Фолкс

Эллис плакал.

— Что мы делаем? — подвывал он. — Я хочу сохранить своих людей. Что мы делаем?

Перед мысленным взором Стивена вставала одна-единственная картина: трупы его солдат, лежащие вповалку, как мешки с песком. Не он уготовил им такую судьбу, однако ничего иного ожидать просто не приходилось.

— Что мы делаем? — донеслось до него сквозь шум стенание Эллиса.

— Удерживаем позицию! Удерживаем долбаную позицию!

Рот Стивена распахнулся в безмолвном крике, выставив напоказ язык и зубы.

Солдаты, которым приходилось теперь думать о спасении собственных жизней, яростно сражались за каждый ярд траншеи. Стивен присоединился к ним, открыв быструю стрельбу по приближавшейся линии серых шинелей.

За несколько минут до трех часов дня он услышал несколько произнесенных с йоркширским акцентом слов и, обернувшись на голос, увидел незнакомое лицо. Стивен изумленно уставился в глаза пришельцу. Им был лейтенант из полка герцога Веллингтонского. Он прокричал Стивену, что его солдаты овладели дальним концом траншеи.

В течение следующего часа они снова пробились к каналу. Подошло еще одно подкрепление с минометами и пулеметами. Контратака немцев захлебнулась, их бойцы вернулись на вторую резервную позицию.

Стивен соскочил с приступки на дощатый настил и направился в землянку, где нашел майора Веллингтонского полка.

— Вид у вас совершенно измотанный, — весело сообщил майор. — Вам приказано возвращаться. Нам — прикрывать ваш отход. Там наверху какая-то неразбериха случилась. Очередной триумф оперативного планирования.

Стивен смотрел на него и думал: такой молодой, а уже совершил своего рода чудо.

— И что же вы будете делать? — спросил он.

— Прикроем ваш отход, а потом выбьем вон оттуда немцев.

Стивен пожал ему руку и вернулся в траншею.

Они собрали убитых и раненых, и с наступлением ночи остатки роты Стивена направились к своим окопам. Эллиса скосила пулеметная очередь. Уцелевшие солдаты маленькими группками доволоклись по грязному полю, которое перебегали утром, до британских позиций. О судьбе товарищей никто из них не спрашивал, каждому хотелось лишь одного — найти место, где можно прилечь.

Новая работа Стивена состояла, казалось, главным образом в изучении карт и попытках понять, где какой батальон находится. Его поселили в удобном деревенском доме, хоть время от времени ему и приходилось проводить ночь в землянке резервной траншеи. Впрочем, в сравнении с прежней его жизнью и это было большим изменением к лучшему.

Штурм Мессинского хребта неотвратимо приближался, забот становилось все больше. Стивен испытал сардоническое удовольствие, известив Уира, что перед самым наступлением его роту отведут с передовой на отдых. Начатое его солдатами довершат другие, взорвав мины в проложенных ими туннелях.

Начальник оперативно-разведывательного отдела штаба бригады майор Стэнфорд повадкой напоминал Стивену полковника Барклая. Он имел обыкновение кричать без всякой на то причины, говорил рублеными фразами, подчеркивая важность своих распоряжений, а если происходило что-то непредвиденное, мгновенно показывал, кто тут главный, отдавая резкие и трудновыполнимые приказы, — даже в тех случаях, когда возникшая неурядица вполне могла, если ее не трогать, рассосаться сама собой.

В первый же день новой работы Стивену выпала неприятная обязанность написать письмо матери Эллиса, уже получившей официальное уведомление о смерти сына. Прежде чем начать, Стивен час, если не больше, просидел в кабинете, грызя кончик ручки. Стоял летний день, в саду перед домом пели черные дрозды и скворцы.

Письмо он начинал несколько раз, пробуя описать происходившее во время атаки, или их общую жизнь в землянке, или поездку в Амьен; бросал и начинал заново. И в конце концов ограничился формальными словами соболезнования.

Дорогая миссис Эллис!

Пишу Вам, чтобы выразить глубочайшие соболезнования в связи с утратой сына. Как Вам уже сообщили, он погиб 2 июня в ходе наступательных действий. Очередь из пулемета сразила его, когда он со своими отважными солдатами организовывал оборону захваченной немецкой траншеи. Его погребли в одной могиле с лейтенантами Паркером и Дэвисом. Могила должным образом помечена, о ее местонахождении извещен Комитет по регистрации захоронений.

При последнем нашим разговоре он сказал мне, что не боится смерти и чувствует себя готовым выполнить любую поставленную перед ним задачу.

В любых обстоятельствах он думал прежде всего о благополучии своих солдат.

Солдаты любили его и соболезнуют Вам вместе со мной. Отдав свою жизнь за то, что отстаивает ныне Империя, Ваш сын стал одним из многих, заплативших за это огромную цену. Мы отдаем души наших павших братьев в руки всемилостивого Бога.

Перечитав письмо, Стивен подчеркнул слово «любых». «В любых обстоятельствах…» Это было правдой. За несколько месяцев Эллис сумел завоевать уважение солдат, потому что не знал страха, а если и знал, не показывал его. Он стал хорошим солдатом, хоть это мало чем ему помогло.

Стивен уже устал писать такие письма. Он и сам заметил, насколько сухим и бесстрастным стал его слог. Он мог представить себе, как подействует его письмо на убитую горем вдову. Единственный сын… Думать об этом ему не хотелось.

В последнюю перед наступлением неделю роту Джека перебросили в глубокие, уходившие под хребет штольни, где они заложили в заранее подготовленные камеры тонны аммонала.

За два дня до наступления все было готово, и совершенно вымотанный Джек выбрался из шахты под солнышко. За ним последовали Эванс, Филдинг и Джонс. Они постояли немного у шахты, поздравляя друг друга с окончанием тяжелой работы. У них был приказ — официально доложить капитану Уиру, после чего они могут быть свободными, — и потому все четверо направились к его землянке.

— Поговаривают, Джек, ты скоро отпуск получишь, съездишь домой, — сказал Филдинг.

— Не верю. Сначала нас заставят дорыться до Австралии.

— Здесь нам уж точно копать больше не придется, — заметил Эванс. — Такой муравейник нарыли. Вот отведут нас в тыл, залью я в себя пару стаканов вина да завалюсь в мягкую постель.

— Ага, — сказал Филдинг, — глядишь, еще и француженку с собой прихватишь.

Джек начинал думать, что худшее из того, чем грозила ему война, уже позади. И позволял себе рисовать в воображении прихожую своего лондонского дома, где его встречает Маргарет.

Показался Уир, он шел им навстречу по доскам. Выглядел он довольнее обычного. В сапогах, гимнастерке, пилотке. Когда он приблизился, Джек заметил, что один из лежавших на бруствере мешков с песком сдвинут возвращавшимися из дозора пехотинцами. Он хотел предупредить капитана о возможной опасности, но не успел — Уир уже запрыгнул на огневую приступку, чтобы пропустить разносившую пайки команду, и пуля снайпера вошла ему в глаз, выбросив на тыльный траверс ошметки мозгов.