Бездна - Анатолий Махавкин

– Какого склеротика? – не понял я.

– У Бездны есть свои повелители. Ангелы, в своё время не примкнувшие ни к воинству света, ни к армии тьмы. Они пытаются собрать собственное войско из человеческих душ. – Так, похоже, рассказ Оксаны подтверждался. Не могли же два разных человека, мёртвый и живой, придумать одно и то же. – Однако существа эти настолько выше нас, что им трудно опускаться до уровня людей, как бы они ни старались. Отсюда и этот сон склеротика, в который мы все угодили. Если повелителям удаётся сосредоточиться, то мы видим нечто привычное, знакомое по предыдущим походам. Как только внимание рассеивается, начинаются изменения.

Всё, я запутался к чёртовой матери. Точно так же, как и под конец Оксанкиного рассказа. Ясно одно: в Бездне имеются некие высшие силы, которые мечтают заманить сюда и убить как можно больше народа. Кроме этих сил, имеются и другие, препятствующие первым, потому что желают убить человечков в другом месте. Все хотят нас убить. Это печально.

– Когда начинаешь задвигать нечто эдакое, – заметила Вобла, – всегда хочется тебя прикончить.

– Во-во, и мы сами хотим убить как можно больше соплеменников. Ладно, проехали, в этом факте нет ничего нового.

Итак, мы находились в пещере, по форме напоминающей прямую треугольную призму. Одна стена испещрена множеством дыр, в такой исчез Лифшиц. В другой – единственная дыра, откуда доносится глухой шум водопада. Третья стена отверстий не имела, но её пересекало нечто весьма напоминающее каменную лестницу, уходящую в круглый люк, который мягко светился розовым сиянием. Видимо, по лестнице и спустились мои спасители. На стене с лестницей имелось рельефное изображение пылающего цветка и птички, подозрительно напоминающей Феникса. То ли так легли тени, то ли меня заглючило, но возникло впечатление, будто в глубине рисунка притаился силуэт человека. Что ещё? Ах да, как я мог упустить: пол – абсолютно ровная полупрозрачная поверхность, в коричневой глубине которой медленно всплывали и лопались золотистые шарики. Очень красиво, кстати, жаль, снять не на что. Всё, осмотр закончен.

– Насладился? – спокойно осведомилась Вобла и кивнула на лестницу. – Поползли.

– А что с водопадом? – кивнул я за спину.

– Эта шарманка часов на двенадцать, – махнула она рукой. – Только потом начнёт помаленьку отступать, а уж потом и соглядатаи выползут. Так их Тео называет. Ну, те страшные каменные чудики.

– А они там зачем?

– Чтобы ты мог задавать еб…нутые вопросы. Есть желание – спустишься и спросишь у них сам. Полезли, говорю.

Вблизи каменные ступеньки выглядели ещё более стрёмно, а высота подъёма – значительно выше, чем казалось издалека. Кроме того, стоило положить пальцы на уступ, как камень затрещал и шевельнулся. Я отдёрнул руку и тут же услышал хихиканье Воблы.

– Ползи, ползи, – пихнула она меня в спину, – не очкуй. Это только на вид оно вот-вот рухнет. Да и падать тут – понты, метров тридцать.

– Умеешь ты утешить и обнадёжить, – проворчал я и пополз по хрустящим ступеням. – Чёрт побери, как представлю, что всё это дерьмо начиналось с грёбаных трёх штук зелени! Да мать бы их так! Блин, если только выберусь из этой задницы, уеду к …аной матери, подальше, и хрен меня найдут! Чтобы я ещё раз…

– Сдаётся мне, – откликнулась снизу Вобла, которая периодически толкала мои пятки, – что эту молитву Бездна слышала столько раз, что выучила наизусть. Да, Тео?

– Мои товарищи просто молились Богу, – с некоторой заминкой отозвался Емельянович. – Впрочем, не помогают ни молитвы, ни проклятия, ни обещания, ни просьбы. Эффект одинаков.

– Зачем тогда платить больше? – проворчал я под издевательский хохот тощей воительницы. – От простого мата куда больше толку.

– Золотые слова. – Женщина неожиданно оказалась рядом и хлопнула меня по затылку. – Замри, дурашка! Совсем забыла, что тебя нельзя пускать первым. Наверху у нас логово, и Тео поставил что-то типа замка. Ещё бы чуть-чуть – и тебе голову могло оторвать.

Я посмотрел на неё и обратил внимание, как насмешливо блестят её зелёные глаза. Ни фига эта пакость не забыла! Хотела постебаться. А я, уставившись на близкое розовое сияние, в очередной раз облился потом. Да чтоб вас всех ёжики расцеловали! А тебе ещё и куни сделали.

Вобла протянула руку вверх, нащупала край дыры и принялась там шарить. Выругалась, подула на пальцы, исходящие сизым паром, и вновь полезла туда же. Со второго раза получилось: щёлкнуло, и гламурный свет внезапно исчез, как и не бывало. В лицо ударили синие лучи, точно вверху имелись неоновые лампы.

– Выползай, – меня приподняли за шкирку. – Считай, я второй раз спасаю тебе жизнь.

– Благодетельница, мля. – Щурясь от ослепительного света, я начал подниматься и вдруг уловил аромат жареного мяса. Желудок тут же напомнил о своём существовании протяжным тоскливым стоном. – Давай теперь спасай третий раз, от голода.

– Как чувствовала, что гости будут. – Вобла отпихнула меня и прошла к прямоугольной глыбинке, где стояла уродливая асимметричная посудина, распространяющая манящий аромат. – Ну, ты сам знаешь: бесплатные пирожные бывают только у педофилов.

– Натурой отдам, – ляпнул я, а Вобла тотчас обернулась и приподняла правую бровь. – Потом, если захочешь.

– Захочу, – широко ухмыльнулась она. – Надо же, сам предложил! Соскучился, поди?

– Вспоминал постоянно. – Тут я не соврал ни на йоту. Кошмарные сны, где я отпускаю руку, и женщина падает в водопад, регулярно посещали меня ночами, вынуждая вскакивать в холодном поту.

Появился Теодор. Он склонился над дырой и что-то нажал. Вспыхнувшее розовое сияние больше всего напоминало яркий коврик, который кто-то бросил в самом центре чёрного каменного пола. Мелькнула мысль: хоть бы не забыться и не наступить. Уж больно материальным казалось яркое пятно.

Пока Вобла возилась с кухонной утварью, если уродливые каменные штуковины являлись именно ею, я медленно прошёлся, осматриваясь. Выглянул в ромбический проём окна и полюбовался серебристыми струями водопада. Отсюда всё выглядело очень даже красиво. Плохо верилось, что при немного других раскладах я мог бы уже булькать на глубине, пополняя ряды дохлых воинов Бездны.

Рыхлый резиноподобный материал у противоположных стен крохотного зала, очевидно, служил кроватями хозяев, и почему-то тот факт, что спят они раздельно, вызвал у меня одобрение. Хотя, казалось бы, мне-то какая разница? У одной «кровати» лежали чёрные свитки с жёлтыми буковками. Видимо, там спал Теодор. У другого ложа – что-то типа толстой шкуры с серебристым мехом и тёмно-фиолетовый кристалл, периодически полыхающий изумрудом. Светильник, не иначе.

Ещё я обнаружил стол, у которого возилась Вобла, пару булыжников рядом и что-то отдалённо напоминающее книжные полки. По крайней мере, на этих стеллажах лежали уже знакомые чёрные свитки. В дальнем углу я заметил кристаллы, напоминающие тот, что мигал у женской кровати. Только эти были круглее и не подмигивали. В стене имелась дверь, закрытая каменной плитой с изображением угрюмой человеческой физиономии. Ни капли позитива.