Таинственная история заводного человека - Марк Ходдер

— Это предмет для научного исследования, — ответил Бёртон. — Но, по-моему, эфирная энергия и всё что ей сопутствует — действительно продукт человеческого организма, а резонанс камней ее стимулирует.

Спенсер что-то написал в тетради и поднял ее перед собой. На листе было всего одно слово: «Эволюция?»

Бёртон пожал плечами.

— Черт побери! — воскликнул Пальмерстон. — Если всё, что вы сказали, правда, тогда этот треклятый Распутин никогда не сунул бы нос в наши дела, не опереди его Оксфорд еще раньше! Неужели мы так уязвимы для всякого сумасшедшего из будущего?

— Похоже на то.

В зале повисло тревожное молчание. Наконец его оборвал Эдвард Сэймур:

— И Пруссия?

— Да, — сказал Бёртон. — Графиня видела и это.

В кабинете повисла очередная пауза.

— Расскажите! — тихо велел Пальмерстон.

— Мировая война начнется примерно через пятьдесят лет. Действия Оксфорда приблизили ее по меньшей мере на десятилетие.

— Иисус Христос!

— Графиня описала последующие события. Вот что нас ожидает…

Весь следующий час сэр Ричард Фрэнсис Бёртон описывал будущую историю. Он рассказал королю, политикам и своим товарищам, как исход евгеников в Пруссию позволил этому королевству подчинить себе Германский Союз и объединить всех немцев. Как Бисмарк обезопасил южную границу новой страны, объявил войну Франции и победил Наполеона Третьего, используя биологическое оружие, созданное из смертельно опасных растений, которые захватили Ирландию. Он обрисовал гонку вооружений, развернувшуюся между технологистами Британской и евгениками Германской империй, а также поведал о появлении Фридриха Ницше — политика и мистика, свергнувшего Бисмарка, и об агрессивной колониальной политике Германии, которая неизбежно вызвала мировой конфликт.

Когда Бёртон закончил, в зале воцарилось тягостное молчание. Политики не могли скрыть своего ужаса. Даже совершенно невыразительное лицо Пальмерстона каким-то образом отразило в его глазах трепет. Минута шла за минутой. Наконец с потолка раздался голос, усиленный рупором:

— Сделайте мне другое будущее!

Все переглянулись.

— Я немедленно засажу своих людей за работу, — прозвенел Брюнель, — мы усилим наш флот, построим воздушные корабли, создадим новое оружие.

— Хорошая мысль! — согласился Корнуолл Льюис.

— Великолепная! — поддержал его Эдвард Сэймур.

— Решительно не согласен! — воскликнул Гладстон, который всё это время тщательно избегал встречаться взглядом с Бёртоном и Суинберном. — Откуда мы возьмем деньги на столь амбициозные проекты?

— Это непрактично и невозможно, — согласился с ним лорд Рассел. — Мы только что чудом избежали революции. Если мы повысим налоги, то новая революция начнется безо всяких русских.

— Кроме того, — добавил Пальмерстон, — весь чертов мир скажет, что я разжигаю войну. Гонка вооружений только ускорит начало конфликта!

Спенсер поднял лист с одним словом: «Дипломатия».

— С немцами? — хмыкнул Корнуолл Льюис.

— У меня есть мысль, — сказал Алджернон Суинберн.

Пальмерстон резко встал, опрокинув стул, потом заложил руки за голову и стал ходить по залу взад-вперед.

— Что с союзниками, Бёртон? — рявкнул он. — Ваша волшебница нашла кого-нибудь, кому можно доверять?

— Нет. Думаю, мы должны рассчитывать только на самих себя. Господин премьер-министр, у Алджи великолепно развита интуиция. Я предлагаю…

— Нет, нет и нет! Это совершенно неприемлемо! Я не собираюсь войти в историю как человек, который потерял империю!

— При условии, что, когда это случится, вы всё еще будете премьер-министром, — прошипел сквозь зубы Ричард Мэйн.

— Предлагаю выслушать Суинберна, — закончил Бёртон. Но его слова пропали втуне, потому что Пальмерстон буквально взорвался от гнева. Он ударил ногой стул, грохнул бокалом по столу и завопил во весь голос. Тем не менее, несмотря на дикий безумный взгляд, его восковое лицо выражало такое же бесстрастие. Все остальные ждали, пока вспышка его гнева пройдет. Минуты через три премьер-министр внезапно успокоился, словно из него выпустили пар. Какое-то время он стоял и тяжело дышал, глядя на остальных; щеки его, обычно белые, покраснели от стыда.

— Блаватская использовала алмазы, чтобы усилить свои медиумические способности, — пропищал Суинберн. — Ричард тоже использовал их, чтобы усилить способности графини Сабины.

— И что с того? — Пальмерстон бессмысленно посмотрел на поэта-коротышку.

— Я просто предполагаю, что, собрав все три алмаза вместе, мы сможем победить. Например, соберем одаренных медиумов и увеличим их силу с помощью этих камней. Мы сумеем внедриться в сознание наших противников, разгадаем их планы и начнем против них магическую войну — при этом сами они даже не поймут, что война вообще началась.

У Пальмерстона открылся рот.

— Говорил я вам, что его стоит послушать! — заметил Бёртон.

Премьер-министр часто замигал, выдохнул сквозь зубы и вытащил из кармана табакерку. Исполнив свой обычный ритуал и, как всегда, оглушительно чихнув, Пальмерстон уставился на поэта здоровым глазом; другой, искусственный, сводя с толку, глядел вверх.

— Мистер Суинберн, вы проклятый Богом чертов гений! — Потом он посмотрел на Бёртона: — Африканский камень?

— Добыть его будет очень непросто, — задумчиво сказал исследователь. — Сама по себе Африка далеко не сахар, но, как мы знаем, именно в той области, где, вне всякого сомнения, находится алмаз, не может летать ничего. Это заставляет меня предположить, что там действует некая сила, которая влияет на машины примерно тем же способом, каким Распутин портил револьверы.

— То есть кто-то стережет Глаз?

— Кто-то. Или что-то. Но есть еще одна трудность.

— Какая же?

— Скорее всего, именно сейчас лейтенант Джон Спик готовит прусскую экспедицию в эту область Африки.

Сдвинув цилиндр набекрень и помахивая тростью, сэр Ричард Фрэнсис Бёртон шел по Глостер-плейс. Мимо, выбрасывая струю пара, пронесся фольксваген. Маленький мальчик на заднем сиденье озорно взглянул на Бёртона и показал ему язык. Королевский агент в ответ зарычал, сделал страшные глаза, надул щеки и продудел: тру-ту-ту. Малыш радостно засмеялся и махнул ручкой. Лошадь шарахнулась от паронасекомого и перевернула овощной ларек: картошка с луком посыпались на мостовую и запрыгали по булыжникам. Крики и ругательства понеслись вслед гигантскому жуку, который завернул за угол и скрылся из виду.

— Эй, красавчик, — промурлыкала из дверного проема проститутка, — не хочешь ли немного перепихнуться?