Лисьи броды - Анна Старобинец

Его зрачки чуть сужаются, и вокруг них проступает голубая каемка. На самом деле у него голубые глаз. Просто ему очень страшно.

– Я сейчас выну кляп. Но ты не кричи. Ты меня понимаешь?

Он раздувает ноздри, как будто принюхиваясь ко мне, и кивает.

– Вот молодец, – я вынимаю тряпку у него изо рта.

Он облизывает белым языком запекшиеся губы и садится на корточки – почти как я, только связанные руки пропускает между ног и опирается когтистыми пальцами о каменный кан. Он похож на цепного пса.

– Если хочешь, я могу тебя развязать.

Он снова кивает.

– Не надо этого делать! – встревает Новак. – Он сильнее, чем кажется.

Подопытный скалится и сипло рычит, затравленно глядя на доктора. С улицы ему вторит бездомный пес.

– Едва ли, доктор, он представляет для нас угрозу. В его состоянии. С его степенью истощения.

Я вынимаю нож. Подопытный дергается, жмурится и скулит.

– Все хорошо… Я сейчас тебя развяжу.

Я перерезаю веревку и разматываю его тощие руки. Он мелко дрожит.

– Я просто спрошу. Не бойся.

Я вынимаю из кармана смятую фотографию. На ней Елена, моя жена, и Андрон Сыч, старовер.

– Открой глаза. Ты знаешь эту женщину? Ты видел ее в лагере у японцев?

Он подчиняется. Он смотрит на фотографию. Его зрачки опять расширяются, заливая густо-черным голубизну. Рождение страха сложно спутать с чем-то еще, оно одинаково у всякой разумной твари: глаза на мгновение закрываются, голова вжимается в плечи, губы смыкаются – тело ждет физической боли. Собака обычно еще поджимает хвост. Но подопытный – не собака. Он заслоняет лицо руками и кричит:

– Убери-и-и! Убери Элену! Убери! Убери!

Потом он прыгает. Внезапно. Легко. Пружинисто. С проворностью зверя. Он перепрыгивает через меня, отталкивает стоящего в дверях Новака – тот отлетает на пару метров – и несется в сторону леса, опустившись на четвереньки. Бездомный пес, карауливший рядом с фанзой, кидается за ним следом.

Я тоже бегу. Я нечасто встречаю людей, которые бегают быстрее меня.

Я возвращаюсь к фанзе ни с чем. Навстречу мне бредет доктор Новак:

– А я ведь предупреждал. Он обладает нечеловеческой силой! Он утратил человеческий облик! Не надо было его развязывать…

Я молча иду мимо покосившихся, обгоревших хибар. Он идет за мной.

– Товарищ Шутов!.. Господин капитан!.. Я ведь выполнил свою часть договора! Вы должны мне дать эликсир! Он необходим мне… для опытов!

Я останавливаюсь. Мне хочется ударить его по лицу. Мне хочется избить его в кровь. Вместо этого я говорю:

– Нет подопытного – нет эликсира.

Он падает передо мной на колени:

– Я умоляю! Господин Шутов! Хотите, я поцелую вам ноги?

Он тянется ртом к моим грязным ботинкам. Я отхожу на шаг:

– Доктор Новак. Это вы утратили человеческий облик.

Телохранитель гнал Полуволка по кромке леса. Он гнал его, потому что Полуволк был нужен Хозяину для обмена: военный вожак в награду за Полуволка обещал дать Хозяину что-то ценное. Телохранитель не вполне понимал, что именно, но это было не его дело. Его дело было взять пленного и вернуть в фанзу.

Он уже видел Полуволка раньше около церкви – несколько дней назад, Телохранитель тогда еще бегал со стаей. Они в тот раз хотели его загрызть, но за Полуволка вступился Отец. Телохранитель не понял, зачем это существо понадобилось Отцу, ведь оно было явно богопротивным – выглядело как человек, вело себя как детеныш волка, а пахло зверем и человеком одновременно, и еще чем-то химически-медицинским.

За эти дни запах волка усилился – от существа пахло уже не детенышем, а матерым самцом. Оно бежало быстро – быстрей, чем тогда, на кладбище; Телохранитель слегка отстал и потерял Полуволка из виду, но запах был таким ярким, что не составляло никакого труда за ним следовать.

Полуволк описал широкий круг через лес и устремился обратно, в сторону Лисьих Бродов и озера. Телохранитель уже изрядно устал, когда след Полуволка внезапно оборвался у раскидистой высокой сосны. Телохранитель недоуменно обежал вокруг дерева и уселся, свесив из пасти язык. Без сомнения, Полуволк должен быть сейчас прямо здесь. Но его нет. Телохранитель помочился на ствол и вдруг замер: кора сосны пахла Полуволком, и запах уходил вверх…

В ту же секунду раздался треск сухой ветки – и с высоты, из густой разлапистой кроны на него спрыгнул Полуволк, повалил, прижал к земле и впился зубами в холку. Телохранитель взвизгнул и неуклюже замолотил лапами. Полуволк выдрал из него клок шерсти вместе с кожей и мясом – но вдруг застыл и ослабил хватку. Телохранитель отполз на полметра и, прижав уши, посмотрел на него. Существо сидело на корточках, пропустив тощие когтистые руки между колен, облизывало измазанный кровью рот и таращилось на Телохранителя как будто бы удивленно.

– Почему Никитка обижает собачку? – от него вдруг пахнуло потным и больным человеком. – Потому что собачка обижала Никитку.

Телохранитель отполз от Полуволка еще дальше – а потом рванул что есть сил. Побежал в сторону церкви и кладбища. В сторону своей стаи.

Это было ошибкой.

Существо среагировало мгновенно, и человеческий запах снова сменился запахом зверя – крупного, сильного. Все изменилось. Теперь Телохранитель был жертвой, а Полуволк гнал его через лес, и по берегу озера, и мимо разрушенных фанз.

Уже на подступах к кладбищу их заметил пегий Сигнальщик и разразился предупредительным лаем. Телохранитель прижался к кладбищенской ограде в ожидании стаи. Без согласия Вожака он пролезть между прутьями не решался: это больше не его территория, он ушел к человеку.

Полуволк тоже замер, раздувая ноздри и скалясь.

Стая явилась скоро. Вожак и Старшая Мать, и трое Воинов, и две тощие сучки. За ними вприпрыжку бежали подрощенные щенки. Увидев Телохранителя, щенки приветливо завертели хвостами, но Вожак на них рыкнул, и они подчинились и перестали.

Телохранитель принял позу покорности, моля о защите.

Вожак и Старшая Мать переглянулись. Он предал стаю, он ушел к человеку. Он больше не с ними. Нет смысла защищать его от богопротивного существа.

Старшая Мать отвернулась первая – как будто это ее решение. Она до сих пор текла, и Вожак ей многое позволял. Вожак помочился на кладбищенскую ограду, демонстрируя Полуволку границу своих владений, а Телохранителю – свой отказ помочь и презрение, и потрусил за ней вместе с другими членами стаи.

…Телохранитель ощерился, готовясь к последней драке. Она длилась недолго. Он даже не успел почувствовать боль. Полуволк перегрыз ему глотку мгновенно – и через дырки в горле он выпустил кровь и воздух, и перестал быть Телохранителем, а стал просто падалью, и землей, и травой.