Командоры полярных морей - Николай Черкашин

Проходили годы. Дело, которому самоотверженно служил Александр Михайлович, не заглохло; неосуществимое для двух-трех дальновидных деятелей, располагавших ограниченными средствами, оно продолжало жить, развиваться и захватывать умы людей. На смену павшим в борьбе появились другие русские моряки, ученые, государственные и общественные деятели и иностранцы, продолжавшие проведение в жизнь и организацию Северного морского пути.

Накапливался коллективный опыт, подвигалось вперед изучение условий плавания, возрастало понемногу содействие государства, развивалась техника. Мечта Сибирякова стала осуществившимся фактом, и эксплуатация Северного морского пути оказалась даже по плечу советскому правительству.

Уже в годы советского лихолетья закончено оборудование пути постоянными наблюдательными станциями, расставленными в важнейших пунктах далекого Севера и круглый год ведущих метеорологические наблюдения и изучение льдов. Разведка с аэропланов дополняет сведения, собираемые станциями. Мощные ледоколы, приобретенные царским правительством во время войны, проводят торговые суда и оказывают им помощь.

Один из этих ледоколов, названный в честь покойного Александра Михайловича именем «Сибиряков», сохранивший свое название и при советской власти, еще в прошлом году прославил это имя, повторив поход «Беги» из Атлантического океана в Тихий, но сделав это без зимовки, в одно лето, и даже обогнув с севера Землю Николая II, пройдя в широту в восемьдесят один с половиной градус.

Будем надеяться, что сведения о развитии дела, которому служил A.M. Сибиряков, были ему отрадой и утешением в году одиночества и что доблестный старец отошел в лучший мир, веря, что оживший древний русский путь еще шире развернется, еще лучше будет служить экономическому развитию Сибири, когда наконец наступит начало возрождения нашей многострадальной страны.

Двадцать лет тому назад, в конце августа 1913 г., два небольших корабля «Таймыр» и «Вайгач», составлявшие гидрографическую экспедицию Северного Ледовитого океана, заканчивали программу своих работ в полярных водах Восточной Сибири и шли с промером глубин и описью вдоль восточного берега Таймырского полуострова.

Выйдя из Владивостока и войдя через Берингов пролив в Ледовитый океан, корабли уже почти месяц бороздили его редко посещаемые воды.

Негостеприимный и суровый океан поторопился показать морякам свою грозную мощь. Непроходимые льды и тайные мели вначале то и дело появлялись на их пути. Работая и днем, и в светлые, как день, ночи, но часто в густейшем тумане, корабли выбирались из опасных и непроходимых районов и, получив свободу действий, снова устремлялись в разные стороны, в непреклонном желании как можно шире охватить район обследования, как можно глубже проникнуть в тайны этого, так мало известного человеку, мрачного моря.

Наконец, судьба как будто смилостивилась над моряками. Обстановка последних дней побуждала забыть, что корабли продолжают находиться в полярных водах. Уже почти две недели, как больше не показывались полярные льды, хотя корабли широко раскинули разведку. «Вайгач» подошел к Таймырскому полуострову, следуя вдоль берега, а «Таймыр» прошел вдали от всякой суши вокруг островов Новой Сибири, под семьдесят седьмой параллелью, где до него никогда не ходило ни одно судно.

Подходя к побережью Таймыра, в район, где те же корабли годом раньше едва бродили во льду, они теперь застали теплые летние дни и совершенно чистое море.

Предстояло проложить на карте восточный берег полуострова, а затем, огибая мыс Челюскин, следовать в Архангельск.

Эти места значились на карте по работам лейтенантов Прончищева и Лаптева, произведенных два века тому назад, в царствование Анны Иоанновны. Точность съемки была очень невелика. Общее положение берега было обозначено с ошибкой в долготе в восемь градусов. Но в те времена еще не существовало ни хронометров, ни радиотелеграфа, дающих нам возможность легко вычислять долготу по светилам, а общие условия работ много отличались от современных. Люди собирались сюда через необъятные пространства Сибири и ее тундры, их утлые суда, строившиеся на месте, гибли, раздавленные льдами, а личный состав, проводивший здесь по несколько лет кряду, вымирал от цинги.

Экипаж «Таймыра» и «Вайгача», радуясь неожиданной доступности этого района, спешил положить на карту и берег моря, и глубоко вдающиеся в берега бухты, и многочисленные острова, сделать промер глубин, определить опорные астрономические пункты и собрать коллекции по различным отраслям естественной истории для изучения жизни края.

Тундряной берег тянулся длинной серо-желтой полосой; поодаль виднелись отроги гор. Несмотря на теплые дни, страна казалась мертвой. Короткий летний сезон, когда тундра живет полной жизнью, уже кончился. Утки, гуси и другие представители пернатого царства вырастили своих птенцов и уже улетели в далекие теплые края. Изредка виднелись группы диких оленей, попадались свежие следы белого песца и полярного волка, около судов кружились вездесущие чайки, и нередко затерявшийся тюлень показывал свою красивую голову с большими грустными глазами.

Редко-редко попадались следы давнего пребывания неведомого человека. Это были полуразвалившиеся срубы, построенные из плавника, т.е. леса, вынесенного сибирскими реками и выброшенного морем на берег. Были ли они срублены участниками Великой Северной Экспедиции два века назад, или промышленниками инородцами, доходившими в прежние далекие времена до северного берега Таймыра, осталось загадкой.

Продвигались с работой все ближе к северной оконечности европейского материка, заветному мысу Челюскина. Крепла надежда перевалить за него и завершить плавание переходом из Тихого океана в европейские воды.

Наконец, «Таймыр» и «Вайгач» встретились километрах в семидесяти от этого мыса, снова распределили между собою работу и разошлись, назначив следующим рандеву мыс Челюскин. Но в ночь на второе сентября, идя встречными курсами вдоль кромки необъятного ледяного поля, корабли неожиданно увидели друг друга. Выяснилось, что это поле тянется от самого материка куда-то на северо-восток.

Пытливые взоры не видели пределов поля ни на западе, ни на севере, небо по которому обычно можно судить о далеких полыньях, то есть свободных ото льда пространствах, дающих на нем характерные темные отблики, было безнадежно и однообразно бело.

Прохода на западе не было. Надо было постараться обойти неожиданное препятствие. Казалось необъяснимым, как это огромное ледяное поле могло противостоять до конца лета и таянию, и штормам, и приливно-отливным течениям. Близость земли с севера не предполагали, так как глубины моря, не превосходящие нигде у северных берегов восточной Сибири 30 — 40 метров, здесь резко увеличились, доходя до 200 метров.

Обсудив обстановку, пошли на северо-восток вдоль кромки льда, надеясь обогнуть его с севера.

Скоро стали разбирать впереди желтоватые пятна земли, полузанесенной снегом. Подойдя ближе, увидели остров, названный именем Цесаревича Алексея. Невзломанный лед оказался примерзшим к этому острову, как и к материку. Часть южного и восточный берег острова были свободными ото льда. Опять было появилась надежда обогнуть этот остров, найти путь на запад; но не надолго. Пройдя вдоль его берега километров 30, увидели, что от северной его части снова тянется невзломанный лед на северо-запад.