Контрразведка Future - Василий Головачев

Вместе с атомами и элементарными частицами, из которых состояли их тела, люди превратились в «пакет струн информации», пронзивший космос от границ Солнечной системы до точки выхода, находящейся в семнадцати тысячах световых лет.

Прыжок длился ничтожные доли секунды. Точнее, «струна» пронзила пространство мгновенно, остальное время потребовалось на дифференциацию материального объекта – спейсера со всем его содержимым и обратную интеграцию его в тот же объект. Но люди приходили в себя дольше, почти полчаса.

– Шестнадцать тысяч восемьсот девяносто эсвэ, – расслышал Маккена голос инка сквозь гул крови в ушах. – Системы корабля работают в штатном режиме. Внешний фон в пределах допустимых значений.

– Экипаж? – позвал Маккена.

Все дружно ответили, в том числе Роза:

– Видим, слышим, чувствуем.

– Я в норме, Руди, – добавила Роза по личному каналу.

– Всеволод Дмитриевич?

В наушниках послышалось неровное дыхание Шапиро.

– Стар я стал для таких кунштюков.

– Сейчас подключится медикор…

– Не надо, я уже глотнул успокоительного.

– Клиффорд – обзор!

Стены рубки растаяли, все одновременно оказались в чёрной пустоте, пронизанной потоками света от близких звёздных скоплений. Прямо перед спейсером сиял красивый переливчатый шар, состоящий из миллионов оранжевых и красных звёзд.

– Вау! – донёс интерком голос Вероники Солнышко.

Маккена усмехнулся, представив блеск изумления в глазах девушки. Несмотря на весь свой жизненный опыт (впрочем, у двадцатипятилетней девчонки он не так уж и велик) и стаж оператора ЗУ, Вероника никогда не была за пределами Солнечной системы и могла позволить себе выразить восхищение великолепной картиной иного звёздного неба.

– Круто! – подхватил Слава Терёшин, решив поддержать новичка команды.

– Нравится? – спросил Иванов, ревниво относящийся к инициативам приятеля.

– Красиво.

– Мы уже были здесь год назад.

– Наслышана.

– Отставить разговоры! – оборвал их Маккена. – Осматриваемся.

– Господа, мы промахнулись? – послышался голос Шапиро. – До скопления по меньшей мере с десяток парсеков.

– В три раза меньше, – уточнил Артур.

– В чём дело?

– Решаем СРАМ.

– Отсюда мы ничего не увидим. Струнник запустили год назад, за один год свет сюда ещё не дошёл.

Маккена хотел напомнить физику, что никто не знает, чем закончился взрыв звёзд Оси Зла, но счёл это лишним.

– Будем идти калибровочным штрих-пунктиром, с шагом в два эсвэ. Час на проверку систем и анализ полевой обстановки.

Шапиро уловил в голосе командира корабля металлические нотки и дискутировать не стал, проворчал только:

– Что ж, ваше право, бережёного Бог бережёт.

Через час инк запустил генератор «струны», и спейсер прыгнул вперёд ещё на два световых года.

Пришли в себя, осмотрелись.

Скопление звёзд Омега Кентавра приблизилось, занимая почти всю полусферу обзора перед кораблём.

– Рудольф, давайте сразу прыгнем к границам скопления, – предложил Шапиро. – Если что-то там и происходит, отсюда мы всё равно ничего не определим.

Маккена ответил не сразу.

В Омеге Кентавра было много красных и оранжевых звёзд, что говорило о приличном его возрасте, а этот цвет не вызывал у командира спейсера положительных эмоций.

– Час на контроль среды.

– Командир, – недовольно запротестовал Иванов, – тут всё тихо как в могиле. Чего мы боимся? Машина защищена от всех мысленных катаклизмов. Да и Вероника не даст пропасть. Да, Верочка?

– Занимайтесь своим делом, – сухо отрезала Вероника.

Маккена мысленно улыбнулся, представив вытянутое лицо бортинженера, получившего не совсем ожидаемый ответ.

– Руди, не торопись, – вызвала мужа Роза, – мы не на соревнованиях по биатлону.

– Я не тороплюсь, но и ребят понимаю, они считают, что СРАМ разработан не для них. Как сердчишко?

– Пока ничего, хотя эти прыжковые встряски я не люблю.

– Кто ж их любит, терпи.

Через час прыгнули к скоплению ещё на два световых года, потом ещё на два.

Звёзды окружили спейсер со всех сторон, превращая космос в грандиозный сверкающий алмазный шатёр. Впереди стали видны звёзды Оси Зла, расположенные на одной линии. Впечатление было такое, будто со времени первого похода «Ра» ничего не изменилось, хотя все понимали, что видят панораму скопления прежних времён: из этой точки пространства до Оси Зла было около двенадцати световых лет.

– Готовность ВВУ! – объявил Маккена. – Идём на последний оверспейс! Предельная концентрация!

Космолётчики примолкли. Тон командира подействовал на них как обвинение в разгильдяйстве, хотя все знали свои обязанности и не сбрасывали с плеч бремя ответственности, лежащее на каждом.

– Артур!

– Готов к овер… – Пилот не договорил.

Звёзды мигнули – все разом! И начали распухать, превращаться в бледные зыбкие пятна.

Казалось – сферу обзора заволокло туманом, хотя ему неоткуда было взяться в космической пустоте.

Маккена почувствовал дурноту в желудке, во рту появился вкус крови, глаза застлала пелена слёз.

Кто-то охнул, Терёшин выругался.

Странная пронизывающая вибрация потрясла корабль.

Маккена хотел крикнуть: старт вслепую! – но Артур опередил его, отдав мысленный приказ инку экстренно перейти в режим «струны».

Сознание померкло…

Получив задание от Грымова начать тихий поиск зомби-агентов Вируса, Руслан первым делом проанализировал список и составил план встреч.

Ярославу он решил не проверять, безоговорочно доверяя своей интуиции. Он не считал себя суперэкстрасенсом, однако многое видел – в поле психофизических взаимодействий – и ошибался редко. Теперь же ему помогал «эол» – особая программа оценки поступков и действий людей, «вшитая» в память терафима, поэтому он мог быть спокоен за адекватность своих реакций и анализ ситуации, что бы вокруг ни происходило. «Эол» должен был отсеять найденную нелогичность в поведении окружающих и сообщить ему об этом. И всё же решение не анализировать поведение Яры было твёрдым, несмотря на предупреждение Грымова «искать чужое даже среди родственников». Для этого надо было разлюбить жену… или стать законченным циником.

Первым в списке поиска стоял нынешний начальник отдела ФАК Люсьен Леблан. Руслан хотел разобраться, может он доверять этому человеку или нет.