Король-Воитель - Крис Банч

— Ты удержаться не можешь, чтобы хотя бы раз в день не порадовать меня каким-нибудь таким пустячком.

— Лучше сказать, напомнить тебе о реальной жизни, — с необычной серьезностью ответил Йонг. — Но, если посмотреть с другой стороны, тебе, в общем-то, не о чем беспокоиться. У нас есть волшебники, которые могут посмотреть, не готовится ли против тебя заклинание, верно? У нас есть Товиети, которые держат пальцы на горле, я хотел сказать, на пульсе Никеи, так? Они, я полагаю, прислушиваются и к тому, что происходит во дворце Бартоу и Скопаса. Плюс к тому у тебя есть Змея, Которая Никогда Не Спит, имеющая как немало друзей среди стражников, так и своих червей, которые пробираются повсюду, навострив уши, если, конечно, у червей они есть. Тебе остается только спросить их всех, не готовится ли против тебя заговор, и если никто не скажет «да», то мы сможем со спокойной душой пойти на этот обед.

— Мы?

— Конечно, мы. Я хочу убедиться в том, что их повара и впрямь лучше императорских. А кто, по-твоему, будет возражать против присутствия за столом личного секретаря могущественного генерала Дамастеса а'Симабу? Вдруг потребуется помочь тебе разделаться с десертом? Ну вот. Я поделился с тобой плодами моих долгих размышлений. Что я упустил из виду?

— Ничего, — медленно, почти по слогам ответил я. — Абсолютно ничего.

Мы не обнаружили никаких признаков заговора. Синаит и Симея сошлись на том, что угроза исходит с юга, от Тенедоса, без особой поспешности приближавшегося к Никее. Нам необходимо было безотлагательно разрешить все вопросы с Советом, чтобы к его прибытию по-настоящему объединить силы и встретить его во всеоружии.

Кутулу провел настоящее расследование по поводу Трериса и его армии, которая, впрочем, тревожила меня меньше всего. Как сообщил начальник тайной полиции, она находилась в лагерях, проходя там напряженную подготовку — последние слова он произнес с немалым удивлением, — и потому вряд ли может смущать советников, как то было прежде.

Дело закончилось тем, что я отправил советникам письмо, предложив встретиться через трое суток. Хотя, конечно, у меня было много куда более важных дел.

Я решил выглядеть франтом и выбрал сапоги в обтяжку, доходившие до середины бедер, сшитые из разноцветной, но по большей части черной кожи, такой же пестрой шляпы с белым пером, которое, ниспадая на плечо, оттеняла тщательно промытые волосы, белую шелковую кружевную рубаху с таким же ослепительно белым, пышным, тоже кружевным шарфом, ярко-алые штаны и черный плащ на ярко-красной шелковой подкладке.

Симея надела черный костюм в обтяжку, с высоким воротником и большими буфами на плечах и бедрах. Кажущуюся скромность этого одеяния сразу же опровергала блуза с множеством огромных пуговиц, застегнутая лишь где-то немного ниже грудей. Пуговицы были заколдованы и сияли множеством цветов, отражавшихся в больших серьгах-дисках и серебряном ожерелье, сделанном в виде толстого витого шнура.

— Обрати внимание, какие я надела хорошие, удобные и практичные башмаки, — сказала она.

— Практичные? — переспросил я.

Башмачки сверкали, как покрытые серебром, хорошо начищенные парадные доспехи.

— Они без каблуков, — пояснила Симея. — Легче бегать.

— А-а!

Дополнял костюм Симеи широкий замшевый пояс, к которому она прицепила двое ножен — одни с волшебной палочкой, а другие — с тонким, как игла, длинным стилетом.

— У меня есть еще один кинжал — на специальной подвязке с внутренней стороны бедра. Так что будьте поосторожнее, сэр, когда полезете меня лапать.

Я тоже не был безоружным: под плащом был спрятан кинжал Йонга, а на виду у всех болтался мой любимый меч. В специальном кармашке на поясе лежали две железные болванки, которые я при необходимости неплохо кидал, а также любил зажимать в кулаке — от этого удар сразу становился намного мощнее и, как правило, ломал кости.

Свальбарда я решил произвести в капитаны, а Йонга мы решили, напротив, понизить до того же самого звания. В качестве охраны я взял с собой только людей Ласлейга. Они оделись в самые лучшие свои одежды, но тоже были вооружены до зубов.

Заметив, что в стороне переговариваются Синаит с Линергесом, я решил, что они предпринимают и другие меры предосторожности.

И как озарение мелькнула мысль — если бы у меня были мозги, я без труда нашел бы повод, чтобы отменить банкет.

Но, поскольку мы предусмотрели все возможные опасности, а укреплять отношения с союзниками все равно было необходимо, я отправился на банкет.

За последние двадцать лет дворец переименовывался трижды. Сначала его называли Дворцом Совета Десяти, затем, после серьезной перестройки, он превратился в Императорский Дворец. Теперь, как я заметил, его называли просто «дворец», что свидетельствовало либо о пресыщенности, либо о реалистическом или циничном отношении к существующему режиму.

На подходах к дворцу я увидел не так уж много солдат — не больше, чем требовалось для того, чтобы выстроить почетный караул, и потому позволил себе немного расслабиться.

Гофмейстер сообщил, что для моего эскорта накрыты отдельные столы, и Ласлейга с его полусотней — многие заранее облизывали губы, предвкушая тот урон, который они нанесут запасам королевской кухни, — препроводили туда.

Нашу делегацию встретили у главного входа без остановки болтавшие кавалеры и непрестанно кланявшиеся слуги и под приветственный гром труб проводили по широкой лестнице в большой зал на втором этаже. Я хорошо знал это место, так как мне довелось вытерпеть здесь множество пиров, которые устраивал Тенедос. Эти посиделки не привлекали меня даже своим чрезмерным обилием пищи и невероятно утомляли необходимостью все время пялить глаза на болтунов, которые, почти без перерыва сменяя друг друга, произносили бесконечные и скучные речи.

Это была длинная комната с очень высоким потолком и тремя открывавшимися в обе стороны двустворчатыми дверьми, выходящими в кухню, в дальнем торце. Над ними, на маленьком балконе, находившемся примерно в пятнадцати футах от пола, помещался небольшой оркестр, уже услаждавший собравшихся своей музыкой. Площадь зала можно было уменьшить или же выгородить в нем несколько отдельных комнат при помощи больших тяжелых ширм. Сегодня здесь был расставлен только один длинный стол в глубине зала, неподалеку от кухни. Вдоль стен стояли многочисленные тележки с чашами для пунша, бесчисленными бутылками бренди и вина, а вокруг суетились лакеи.

Здесь уже собралась вся городская знать, разодетая в свои лучшие наряды. Среди подавляющего большинства мужчин можно было увидеть лишь несколько женщин — жен или официально признанных любовниц. Увы, таковы были нумантийские обычаи, касающиеся деловых приемов.

Бартоу и Скопас на сей раз не стали демонстрировать свое невежество, напяливая псевдовоенное обмундирование, а надели почти одинаковые белые одежды с красной и золотой отделкой, а на груди у каждого висел на толстой цепи огромный, пестрый, незнакомый и потому ничего не говорящий мне нагрудник.