Валтасар. Падение Вавилона - Михаил Ишков

Встретили Нур-Сина два прежних, заметно постаревших раба, один был заметно навеселе. Посол в душе давным-давно простил его, ведь раб разумел египетские иероглифы и сирийскую скоропись. Слуги, увидев прежнего господина, сразу попадали на колени. Их радость была искренней, к сожалению, Нур-Син не мог ответить им тем же. Оглядевшись, Нур-Син прикинул — может, попытаться найти убежище в этом тихом месте. Может, царь на время забудет о нем? Если прибавить хвалебное письмо, которое он непременно напишет и горячо возблагодарит царя за нежданную щедрость при выделении ему награды и возмещения расходов на поездку в Мидию, возможно, Набонид оставит его в покое? В тот момент головную боль ему доставляли мидийцы.

* * *

Как выскользнуть из когтей Набонида подсказала мужу Луринду. Напомнила, что у Нур-Сина есть дядя, жрец-эконом Эсагилы. Должность очень доходная и почетная и совладать с экономом храма Эсагилы будет не так-то просто. Дядя совсем плох, а наследников мужского пола у него нет. Конечно, в Вавилоне и женщина могла претендовать на такое высокое место, но ты, Нур-Син, добавила жена, постарайся, а то я не знаю, как и сказать. Кажется, у нас будет маленький.

Так и заявила ошеломленному Нур-Сину — кажется, у нас будет маленький!..

На все остальные вопросы жена отвечать отказалась. Отговорилась подожди, не спеши. Не тревожь попусту. Подумай лучше о том, как бы тебя вновь куда-нибудь не сослали.

Именно куда-нибудь, решил Нур-Син. Точнее в подземелья Эрешкигаль. Едва унял расходившееся сердце, принялся ждать. Жену старался не мучить, даже словом, вопросительно-задумчивым взглядом не напоминал Луринду о невероятном признании. Заставил себя сосредоточиться на должности жреца-эконома Эсагилы. Величие этого сана было настолько велико, что святость, с ним связанная, скоро обернулась бы очень высокими доходами. Понятно, что желающих обладать святостью было предостаточно. Дело можно будет обтяпать, если дядя заранее назовет его своим преемником.

Существовала еще одна загвоздка, мешавшая Нур-Сину занять почетное место в верхушке жреческой коллегии. По обычаю претенденту необходимо было пройти все ступени храмовой иерархии, послужить пасису, толкователем снов, провидцем, добиться поста сангу. Было время, когда эти ритуальные должности, особенно круг обязанностей, в них входивших, претили Нур-Сину, любимому ученику Бел-Ибни. В этих церемониях, гаданиях, предсказаниях и в самих служителях, обслуживающих эти церемонии, он ощущал что-то лицемерно-пустое. Здесь довлела форма, точнейшее до мельчайших пустяковин соблюдение ритуала. Когда-то нелепыми казались попытки предсказывать будущее, основываясь на разглядывании внутренностей животных или на наблюдениях за полетом птиц. Старик Бел-Ибни объяснял, что пророчество дар, а не повод для зарабатывания на хлеб насущный. Тайны грядущего могли открыть только звезды, только их размеренный, неспешный ход мог дать ответ, что ожидает человека, рожденного в тот или иной месяц, в тот или иной день и час, при свете той или иной звезды. Изучение их движений, составление каталога и расписания их появления в ночном небе способно дать отдохновение измученному разуму.

С тех пор многое изменилось, и эти тонкости теперь мало занимали Нур-Сина. Необходимость проходить все ступени храмовой иерархии тоже отпала, так как место эконома издревле принадлежало роду Ашурбанапала, а он в настоящее время являлся главой самой многочисленной и знатной ветви его потомков.

Мучило другое! Не давали покоя слова Балату, предрекавшего ему страшный момент, когда царствующий сумасброд попытается изгнать из сердца имя Бога и заменить его на оттиск с имени другого божества, древнего Нанна,[74]которому поклонялись еще две тысячи лет назад. Сколько с той поры воды утекло, а эта мерзкая рогатая рожа по-прежнему требовала человеческих жертвоприношений! Теперь ему и его сердце и печень понадобились! Вот это испытание так испытание! Что значит официальное письмо с выражением благодарности за проявленную щедрость. Да ничего, просто тьфу! Он давно повзрослел, набрался опыта, чтобы недрогнувшей рукой выдавить на сырой глине (так требовал этикет) ровные клинышки, россыпь которых засвидетельствует его верноподданнические чувства.

Ночами он упорно вчитывался в переведенные Луринду тексты, приписываемые мудрецам племени иври. История варваров его интересовала постольку, поскольку без этих описаний трудно было связать воедино богодухновенные свитки. Куда более захватывали места, где описывалось явление Господа, откровения, пророчества, угрозы. Одолев подобный кусок, он подолгу пребывал в оцепенении, потом, очнувшись, набрасывался на деяния пророков. Перепиленный пополам деревянной пилой Исайя несколько ночей являлся ему во сне, грозил пальцем. Так и рисовался верхней половиной туловища. Нур-Син тогда обливался слезами.

«Слово, которое было в видении Исайи, сына Амосова, об Иудее и Иерусалиме…

…О, дом Иакова! Придите и будем ходить во свете Господнем».

«Увы, народ грешный, народ, обремененный беззакониями, племя злодеев, сыны погибельные! Оставили Господа, презрели Святого Израилева, повернулись назад.

Во что вас бить еще, продолжающие свое упорство? Вся голова в язвах и все сердце исчахло.

Земля ваша опустошена; города ваши сожжены огнем; поля ваши в ваших глазах съедают чужие; все опустело, как после разорения чужими».

«Наполнилась земля ваша идолами: поклоняетесь вы делу рук своих, тому, что сделали персты ваши».

«Вот Господь, Господь Саваоф, отнимет у Иерусалима посох и трость, всякое подкрепление хлебом и всякое подкрепление водой.

И сказал Господь: за то, что дочери Сиона надменны и ходят, подняв шею и обольщая взоры, и выступают величавой поступью, и гремят цепочками на ногах, оголит Господь темя дочерей Сиона и обнажит Господь срамоту их.

И будет вместо благовония зловоние, и вместо пояса веревка, и вместо завитых волос — плешь, и вместо широкой епанчи — узкое вретище, вместо красоты — клеймо.

Мужи твои падут от меча, и храбрые твои — на войне».

«Сойди и сядь на прах, дочь Вавилона; сиди на земле: престола нет, дочь Халдеев, и вперед не будут называть тебя нежною и роскошною.

Откроется нагота твоя, и даже будет виден будет стыд твой. Совершу мщение и не пощажу никого.

Я прогневался на народ мой, уничтожил наследие мое и предал их в руки твои; а ты не оказала им милосердия, на старца налагала тяжкое иго твое.

И ты говорила «вечно буду госпожою», а не представляла того в уме своем, не помышляла, что будет после.

Ты утомлена множеством советов твоих; пусть же выступят наблюдатели небес и звездочеты и предвещатели по новолуниям и спасут тебя от того, что должно приключиться тебе.

Вот они, как солома; огонь сожег их; не избавили души своей от пламени; не осталось угля, чтобы погреться, ни огня, чтобы посидеть перед ним».

Здесь он отбросил свиток, прикрыл глаза рукой, сидел молча, долго. Боялся шевельнуться. Было тяжко раздвинуть веки, оторвать руки, но век в темноте не просидишь. Принялся читать дальше. Чего ждать, где спасение?